Джеки еще неделю болел, я к нему пару раз заходил, апельсины приносил, еще какую-то фигню, ага, диски с игрушками ему притащил, чтобы не скучно было. Потом мы снова устроили вечеринку, как обычно, уже после каникул. Это уже была последняя вечеринка, как потом выяснилось, но я тогда этого не знал. Нет, не потому, что Джеки долг выплатил, у него что-то на семь или восемь тысяч бумажек накопилось, не помню, никто не пересчитал, неважно это уже было после вечеринки. Так вот, парни тогда были какие-то вялые, ну, зима, грипп опять же ходит, Фил кашлял, Конь тоже, у них даже пить не было настроения, а когда трезвые, не тянет же как-то вот так снимать штаны и начинать трахаться, так что все скучали. Я Джеки подначил — сказал, что даю ему час, чтобы меня в постель затащить, только он не должен сам раздеваться, и руками меня трогать не должен. Он начал меня соблазнять, больше сначала выпендривался, но на него приятно посмотреть было, как он себя гладит через одежду, гривой своей встряхивает, губки бантиком делает, с цепочкой на шее играется, которую я подарил. В общем, чувствую я, что заводиться начинаю, но еще-то полчаса бы продержался, не вопрос, но тут Джеки на меня запрыгнул, бедра мне оседлал. Улыбается хитро: «Я тебя же не трогаю», — и руки за спину спрятал. И давай по мне елозить, у него тоже ширинку распирает, и когда он меня вот этим твердым задевает, у меня аж мурашки по позвоночнику бегут. А потом он наклонился и стал меня в губы целовать, я сначала по приколу нарочно не отвечал на поцелуй, но когда он стал языком мне по губам водить, тут у меня в мозгах что-то перевернулось, я просто подхватил его под задницу и встал, прямо с ним, он на мне повис, как обезьянка на пальме, и понес его в спальню, и при этом еще продолжал его целовать, просто оторваться не мог. Все было как-то по-другому в этот раз, ярче, что ли, я начал какую-то чушь шептать вроде «Джеки, детка», он стонал не переставая, я его не только в губы целовал, в шею тоже, в грудь, гладил его везде, возбуждало так, как он стонет и выгибается, теперь я уже не сомневался, что ему нравится. Он меня тоже целовал, я думал, с ума сойду, пока его кое-как раздел и уложил на спинку, сам едва разделся, руки дрожали, и начал трахать мою девочку. У него стояло, я чувствовал животом его член, Джеки ко мне изо всех сил прижимался, чтобы тереться об меня, и тогда уж, не знаю как, я его член нащупал, обхватил ладонью и стал двигать туда-сюда, в такт тому, как его трахал. Господи, по нему просто судороги пошли, он даже кричать не мог, голову запрокидывал, вцеплялся в меня ногтями, но я даже боли не чувствовал, ничего уже не видел, только любил его, как последний раз в жизни, и когда я в него спустил, он вдруг закричал, и в руку мне выплеснулось горячее и влажное, я понял, что заставил его кончить, в первый раз. Он дышал тяжело, обнимал меня и шептал мне в ухо: «Витя, Витя…» Мы оба были как будто не в себе. Мне хотелось сгрести его и отрубиться, но парни же тут были, так что я вытер руку о простыню и пошел в ванную, умыться. Когда вернулся, Фил уже подлез к Джеки, стал к нему приставать, Джеки вдруг заорал со злостью: «Да отъебись от меня, мудак, не трогай меня!» Тут Фил сказал: «Мы же договаривались, малыш Джеки, скажи ему, Босс!» Тут Джеки его опять матом послал, у него как бы истерика случилась, он начал кричать, что в жопу наш договор, в жопу нас всех, он больше не будет этим заниматься, что ему плевать на кассету, плевать на все, потом лег на кровать и разревелся. Я велел им всем быстро одеваться и выметываться, и сам тоже ушел, не знаю, странное со мной что-то творилось, я хотел остаться, но испугался, что я тоже разревусь, как Джеки, так что я его покрывалом прикрыл и ушел. На улице Фил меня спросил, типа что теперь будет, а я его по морде смазал и заорал, что все, ничего теперь не будет, на хуй все, хватит, повеселились. Мы с Филом чуть не подрались, нас Шварц и Конь растащили, я вопил, что видеть их больше не могу, мудаков таких, а я ведь даже не пьяный был, ни грамма не выпил, не знаю, что на меня нашло. Так мы и разошлись, и все, мы больше вообще никогда не собирались, и в школе даже не разговаривали почти, не знаю, я их видеть уже правда не мог, тошнило от их рож уже, неинтересно было с ними, наверное, просто не нужны мне стали, после Джеки-то… Ну, это же еще не конец истории.
На следующий день я полдня прослонялся по квартире, как идиот, ничего делать не мог, а потом пошел к Джеки. Он мне открыл и смотрит как-то испуганно, и молчит, ждет, что я скажу. Я кассету достал, кинул ему под ноги. Говорю: «Я хочу, чтобы ты со мной был без всяких кассет, понял?» И тут уж я не знаю, как, нас будто кинуло друг к другу, тоже как в кино, то мы стоим в метре друг от друга, а следующий кадр — уже я его к стене прижал, и мы целуемся как сумасшедшие. Мы никак друг друга отпустить не могли, потом кое-как дошли до спальни, я только там ботинки и куртку снял, и легли на кровать. Я еще какую-то чушь нес, кажется, так сказал: «Я тебя буду за четверых теперь трахать, понял?» Он засмеялся: «Я не твоя девочка, Босс», — взял руку мою и положил себе на член, у него уже стояло, про себя я вообще молчу. «Ну значит, мальчик, мне плевать, все равно ты теперь от меня никуда не денешься, мой ты, понял?» «Я еще такого признания в любви не получал», — он мне на ухо прошептал, промурлыкал, как котенок. Я так ему и сказал: «Джеки, котенок, ты меня с ума сводишь», и потом еще сказал: «Ты от моей любви неделю сидеть не сможешь». Мы занялись любовью, опять все было просто не передать как здорово, я такого еще не испытывал, это как-то не просто трах, ну, не секс, по-другому все совсем, он опять мне в руку кончил, я даже попробовал потом на вкус, оказалось, он сладкий. Совсем головой съехал, да? Когда мы с ним уже рядом лежали в обнимку, я спросил, не сердится ли он, что все так получилось. Джеки ответил: «Мне нравится, как все получилось». Я сказал, что мне тоже, и еще сказал, что педиком, оказывается, быть не так плохо, как я думал. Он засмеялся и поцеловал меня, потом сказал: «Ты еще многого не знаешь». Очень это по-взрослому прозвучало, и я как-то понял, что я о самом Джеки многого не знаю, до сих пор в голову не приходило узнать его получше. Я тогда еще ему ответил: «Мне семнадцать лет, вся жизнь впереди, времени дофигища». Я еще хотел сказать, что я его люблю, но не стал, это же было и так понятно. Вот так эта история и кончилась, то есть, конечно, ничего не кончилось у нас с Джеки, просто началось другое, вот и все.
Эпилог
***************
24/01/2001 В чате: Bergman
(19.45) К нам приходит YOHJI
YOHJI: Привет. Я тебе отослал кассету, это последняя, так и скажи своему гансу.
Bergman: А чего так? он предложит цену поднять
YOHJI: Скажи ему, что команда распалась, кассет больше не будет.
Bergman: Этот твой Бред больше не хочет ни с кем делится?
