действительно стоит.
Я не могу позволить ему жить в таком место, которое мы можем себе позволить.
Там нет многого, что есть здесь. В этом месте лучшие врачи, программы, питание и
медсестры. Здесь есть все, что только пожелаешь. Здание небольшое. Место ощущается
настоящим домом, а не домом для престарелых.
Я не хочу, чтобы он думал об этом. Беспокоился о том, что происходит. Я
справлюсь с этим. Ему не нужен стресс. Кто знает, как это может отразиться на нем?
— Все прекрасно. Ты должен увидеть мой новый дом. Он такой необычный, как и
это платье на мне. — Я вложила небольшое волнение в мои слова, надеясь, что это
устроит его.
— Пока ты счастлива, тыковка, я счастлив. — Он откидывается на кровать,
притягивая меня чуть ближе.
— Я не думаю, что ты видела этот фильм, — говорит он, и я киваю головой в знак
согласия. Я не узнаю этот старый черно-белый фильм на экране.
— Тебе он понравится. Здесь также присутствует милая романтическая история.
Я краснею от его слов, но он прав. Мне всегда нравятся фильмы, где герой
приходит, чтобы спасти кого-нибудь, и безнадежно влюбляется в героиню, даже если он
грубый ковбой, который никогда не имел никаких отношений, пока не появилась она.
Я лежу с дедулей, смотрю фильм и чувствую, как мои глаза тяжелеют. Я знаю, что
я должна встать, но я не могу заставить себя двигаться. В конце концов, я погружаюсь в
глубокий сон, наслаждаясь моментом, зная, что такие моменты скоро будут редкостью.
Глава 7
Мейсон
Я стою в дверях комнаты, прислонившись к косяку. Кеннеди спит на кровати с
дедушкой, и хотя я ненавижу мысль о том, что надо разбудить ее, но, наверное, будет
лучше, если она проснется не здесь.
Я звонил врачу и узнал о состоянии ее деда. После того, как я нанял Кеннеди и покопался
в ее прошлом, я узнал о доме престарелых, где проживает отец ее матери. Я заплатить за
его уход и все необходимое.
Медсестры связали меня с одним из ведущих специалистов страны по болезни
Альцгеймера. Доктор посмотрела его карточку сегодня и связалась со мной. Я не хотел, чтобы Кеннеди узнала, что я сделал это за ее спиной, пока у меня не было хороших
новостей для нее. Но доктор сказала мне, что перспективы не самые лучшие. Он угасает
на глазах, и лучшее, что Кеннеди может сделать для него, это оставить его в привычной
обстановке, потому что стресс может быть губительным для пациента.
Когда я узнал это, волна вины захлестнула меня, и я понял, почему она согласилась на эту
работу. Данный дом престарелых был недешевым, и я не могу представить, какая работа у
нее была раньше, раз она могла оплачивать его. Я узнал о ней все и видел ее банковские
счета, которые стремительно приближались к нулю. Она в отчаянном положении, и я
уверен, что именно поэтому она согласилась на работу в эскорте, ревность съедает меня
изнутри, мне интересно, сколько раз она делала это до меня. Не похоже, что бы крупные
суммы денег поступали на ее счет, кроме денег от продажи дома. Может быть, она брала
оплату наличными. Еще, интересно, как она вообще столько продержалась, учитывая
стоимость дома престарелых.
Зарплаты, которую я ей плачу, хватит покрыть эти расходы. Я думаю, наверное, она
вздохнула с облегчением, что ей не придется беспокоиться об этом, но именно этот факт
заставляет меня чувствовать себя ублюдком. Я плачу ей, чтобы она заботилась о моих
потребностях, чтобы она могла позволить себе ухаживать за больным дедушкой.
Меня мучила совесть, поэтому я пошел и заплатил за ближайшие пять лет ухода за
ее дедушкой и дал инструкции, чтобы они обращались ко мне лично за любой другой
финансовой помощью, которая может понадобиться. Я также сделал большой
благотворительный взнос, чтобы они могли отремонтировать задний двор и сделать
площадку для прогулок ее дедушки.
Забота о нем заставляет меня чувствовать себя не таким уж мудаком за то, что я хочу от
нее. Сейчас все кажется более справедливым. Когда-нибудь я расскажу ей, но не сейчас.
Не до тех пор, пока она окажется подо мной и не будет носить моего ребенка. Я хочу, чтобы она была привязана ко мне как можно сильнее, прежде чем узнает, что ей не
придется больше работать на коленях.
Я также узнал больше, чем хотелось бы, о ее старом арендодателе. Он положил
глаз на то, что принадлежит мне. Это еще одна вещь, о которой ей никогда не придется
беспокоиться. Я убедился в этом.
Когда я вернулся домой вечером и увидел, что ее нет, я запаниковал. Я обыскал
весь дом и звал ее по имени, но потом понял, куда она пошла. Я нашел ее в обнимку с
дедом, они оба крепко спали.
Я отталкиваюсь от двери, тихо подхожу и глажу ее по щеке тыльной стороной
руки. Когда она открывает глаза, она улыбается мне, затем она моргает несколько раз в
замешательстве.
— Мейсон? — спрашивает она шепотом, как будто она не может поверить, что я
здесь.
— Пойдем домой, милая. Пусть он немного отдохнет. — Я киваю сторону деда, и
она кивает в ответ.
Прежде чем она берет мою руку, она наклоняется и целует его в щеку. После этого
она позволяет мне увести ее. Она проходит пару шагов и прислоняется ко мне, явно от
усталости.
Я тянусь вниз и беру ее на руки. На секунду я думаю, что она собирается
протестовать, но она прижимается ко мне и закрывает глаза. Я целую ее в лоб и несу в
машину, она нужна мне в моей постели.
Я держу ее на руках по дороге домой, целуя лицо. Я чувствую, что я не могу не
касаться ее, и я не знаю, как остановить себя.
Когда мы приехали, водитель открывает мою дверь, и я несу Кеннеди наверх в
нашу спальню. Нашу спальню. Блядь, мне нравится, как это звучит. Это заставляет все
мои инстинкты двигаться вперед. Я должен владеть ей. Каждым сантиметром.
Но сегодня она такая покорная и сладкая в моих руках и выглядит такой молодой и
нежной.
Я кладу ее на кровать, и она почти не двигается, когда я снимаю с нее платье и
трусики. Я оставляю ее голой, и она лежит на моих простынях. Идеальное молодое тело.
Я хочу зарыться между ее ног и похоронить мой член внутри ее теплой киски. Я
раздвигаю ее ноги в стороны и получаю лучший обзор того, что теперь мое. Что я купил и
