— Он сказал.
— Мне он так ничего и не объяснил, но то, как стремительно развивались события, говорит лишь о том, будто случилось что-то сверхординарное. Не обижайтесь, но ваш с ним брак мне видится своеобразным побегом от реальности, возможно, попыткой заглушить обиды.
— Не буду с вами спорить. Время покажет.
— Время порой утекает безвозвратно.
— Кристина Юрьевна, я не сдвинусь с этого места, даже если вы палкой меня выгонять будете, так что ваши предостережения…
— Как любая мать, я беспокоюсь. А как женщина, я беспокоюсь в первую очередь о вас. Не стану приукрашивать наши с Олегом отношения, но сына я знаю плохо. Он слишком рано повзрослел и, если честно, уже в пятнадцать совершенно отбился от рук, покатился по наклонной. Это сформировало значительную часть его характера, закалило волю и… сделало жестоким. И то, что порой я вижу в его глазах, для меня, как матери, не поддаётся осмыслению. Когда я перестала справляться, а мой второй муж… может, Олег говорил, он большой учёный, а потому на быт и семейные разборки времени хватало не всегда. Так вот, в тот момент его воспитание я доверила брату погибшего мужа и, теперь понимаю, что это было моей ошибкой. Его дядя воспевал совсем иные принципы, подготавливал благодатную почву вовсе не для тех побегов, о которых когда-то просила я. Мы перестали понимать друг друга. Олег изменился. И то, что я увидела сегодня, именно сегодня… меня не обрадовало.
— Всё будет хорошо.
— Вы такая лёгкая, Наташа, воздушная, улыбаетесь беззаботно, а Олег отчего-то напомнил мне палача, который тенью движется за вами следом. Он так смотрел, так прикасался. Вы не могли не почувствовать.
— Когда-то я его очень сильно обидела. Всего лишь попросила время, а на деле получилось, что обманула и вышла замуж за другого. И теперь он будет так! смотреть на меня, будет так! ко мне прикасаться. И изменить что-то сейчас…
— Его отец был домашним тираном и мне бы не хотелось, чтобы ситуация повторилась. Пусть Олег никогда не проявлял жестокость, не применял насилие, но этот взгляд… его ни с чем не спутать. Это сомнение, Наташа. В вас или в себе самом — не знаю, но в том, что это сомнение, я уверена наверняка.
— Он сильный и обязательно справится. — Проговорила я, отказываясь её слова воспринимать.
— А вы?
— А я ему в этом помогу. — Поджала губы, не выдерживая оказываемого на меня давления.
— Приносите себя в жертву?
— А у меня нет выбора! — Рыкнула, не сдержавшись. Опомнилась, шею вытянула, не зная, как сказанное исправить и нервно улыбнулась. — Я люблю его. И я ему нужна.
— Я не понимаю…
— А я не готова объяснять.
— Вы вышли за моего сына замуж.
— Потому что устала бегать и прятаться. Я устала бояться, что мой выбор окажется неверным, что желания, которые движут поступками, неправильные и запретные. Я люблю Олега, и я никому его не отдам! Он это знает и чувствует. И если сына потерять не хотите, в ваших же интересах прикусить язык и забыть об этом разговоре.
— А вы хорошая актриса. — Нервно дёрнулись губы Кристины Юрьевны. — Всё не так просто, как мне показалось изначально, верно?
— Всё, что просто, вашего сына не возбуждает.
— А почему вы развелись с мужем?
— Потому что я его не люблю.
— Думаете, Олег сможет сделать вас счастливой? Жизнь с ним — это испытание.
— А я не для того прошла десять кругов ада, накапливая этот чёртов жизненный опыт, чтобы теперь в нём сомневаться. В нём — нет!
— Значит, вы оказались в нашем городе неслучайно?
— Я приехала, потому что он меня ждал. Каждый день и каждый час. Я это знала и испытывать его терпения больше — не пожелала. Если вы не против… — С дивана поднимаясь, я не желала думать о впечатлении, которое произвела. — У вас очень красивый сад… — Проронила, но сама себя замолчать заставила, попросту ненавидя эти нелепые поводы и отмазки. — Я сейчас не в самой лучшей форме и если Олег заметит эту нервозность, возникнут вопросы, а отвечать ещё и на них я не имею ни малейшего желания. Извините. — Кивнула и вышла под её тихое «понимаю».
Татарин сидел в коридоре, подпирая стену, и посмотрел на меня снизу вверх с какой-то вымученной улыбкой. Увидев его, я в сторону шарахнулась, потом только выдохнула и решилась приблизиться.
— Я думала, ты уехал. — Прошептала, а Татарин телефоном, что сжимал в руках, потряс.
— На самом деле вышел позвонить. — Плечами пожал он, поясняя.
Я к нему опустилась и лбом ко лбу прижалась в примирительном жесте, а Татарин улыбнулся и, легко касаясь, губы мои своими губами цеплял.
— Всё будет хорошо, не сомневайся. — Заверил и впился взглядом. — О чём думаешь?
— О том, сколько раз сказала, что люблю, и сколько, что должна. — Ответила я, и не думая таиться. Татарин меня рукой за шею обхватил, заставляя к себе прижаться, и поцеловал в висок.
— Я не считал. — Напряжённо проговорил сквозь зубы и захват ослабил, позволяя спину выровнять, от себя отстраниться. — Сегодня выспимся, отдохнём, а завтра поедем смотреть дом.
— Дом?
— Не думаю, что ты сможешь ужиться с моей матерью, с ней даже я не уживаюсь.
— Ты оставил нас одних специально?
— Я не ставлю эксперименты на своей личной жизни, запомни это. Если возникнут вопросы — задам их прямо.
— Ты простил меня?
— Конечно. Я ведь тебя люблю.
— Ты мне веришь?
— А разве может быть иначе?
— Ты изменился, Олег. Очень сильно. И тараканы в твоей голове подросли.
— Думаю, ты сумеешь с ними договориться.
— А я вот думаю, зачем до завтра ждать, давай поедем сегодня, а? — Встряхнуть его решительной улыбкой попыталась, но Татарин только категорично качнул головой.
— Мы поедем завтра. А сейчас пойдём в душ. Давно не видел тебя голой и вынужден признать, что разлука невыносима.
Глава 29
Свадьба вышла шумной, многолюдной, помпезной. Много музыки, много танцев, много еды и выпивки. Татарин отжигал как в последний раз, а я была просто вынуждена ему соответствовать. Белое платье, фата и праздничный макияж — он хотел, чтобы всё было идеально, а мне хватало того, что Татарин счастлив. Не все гости оказались в курсе подробностей личной жизни жениха и не раз меня поздравили как «Дорогую Веронику». Татарин в ответ на подобную оплошность брал слово и словом этим отсылал нерадивых гостей подальше от своего обострившегося чувства справедливости. Он практически ничего не ел, выпивал мало, а вот на крики «горько» отзывался со всей своей страстью, ответственностью и старательностью. Смотрел на меня в свадебном платье и о чём-то своём думал.
— Ты хочешь меня съесть? — Смеясь, уточнила я, а Татарин даже отнекиваться не стал, кивнул.
— А ещё трахнуть хочу. И придушить. И снова трахнуть. И чтобы только на меня смотрела. Чтобы дышала мной. Или я хочу слишком многого?
— Загадывая желания, ты не учитываешь мою сдержанность. Всё это у тебя уже есть, не хватает только показательных выступлений.
— А пусть даже и не хватает. Но я хочу! — Глазами сверкнул, тем самым странное для меня желание вызывая. Азартное, развратное, на месте подбрасывающее.
— Это вызов?
— Нет, это только моё желание. И помни: ты не добрая фея — исполнять его не обязательно. — Добавил и уже это наверняка был вызов.
— А если я хочу?
Татарин оскалился и сдавленно рассмеялся.
— Когда ты говоришь своё «хочу», у меня в голове какой-то не тот тумблер срабатывает. — Пояснил и языком по внутренней стороне нижней губы провёл. Пошло и развратно, а я как заворожённая на этот его жест смотрела.
— У меня такое чувство, будто в вино добавили какую-то возбуждающую смесь. После твоих слов у меня уже никакие тумблеры не срабатывают вовсе. И мысль в голове одна. Догадываешься какая? — За ладонь его взяла и потянула, встать и уйти, сбежать ото всех предлагая, а Татарин, мой пыл охлаждая, тихо рассмеялся.
— Не-ет, домой мы сейчас не поедем. — Руку поцеловал, ближе к себе потянул. — Ещё не время. — Доверительно на ухо шепнул.
