Его лицо изменилось.
— Видите ли, — продолжал я, — мы провели с ней столько времени, что я знаю ее лучше, чем кто бы то ни было. Она нацелена на борьбу с лицемерием этого мира, причем не только в тех случаях, когда лицемерие это задевает ее лично. Она будет сама охотиться за ним. В этом, я думаю, ее призвание, великий инквизитор в женском облике. Так что неприятности будут преследовать ее постоянно, и ей не обойтись без Маккаби, всегда готового прийти на выручку.
— Доктор Кох, у вас задатки свахи, — заметил он.
Мне не осталось ничего другого, как рассмеяться.
— Такой клиент требует особой заботы, — добавил он.
— Простите меня, — я, наконец, решился, — я достаточно стар, чтобы взять на себя роль доброго дядюшки, не так ли? Это одна из величайших радостей в жизни — заботиться о такой красивой и умной женщине, как Марта.
Он уставился на меня.
— Вы сказали, Марта.
— Я имел в виду Франсину, — ответил я сквозь смех. — Я имел в виду Франсину.
Только дурак всегда честен с другими, но иной раз и святому едва ли под силу оставаться честным с самим собой. Я никак не мог заставить себя взять трубку и услышать ее голос.
Мой секретарь застыла у стола. Так она поступала, полагая, что я делаю не то, что следует.
— Что вас тревожит, Джордж? — раньше она не называла меня по имени на людях.
Я посмотрел на нее, натянуто улыбнулся.
— Вы надоедливы, Грейс.
— Совершенно верно. Могу я чем-нибудь помочь?
— Да. Я хочу завершить дело этой чертовой Уидмер.
— Я думала, вам нравится мисс Уидмер.
— Занимайтесь своими делами, Грейс.
— Мое дело — приглядывать за вашим бизнесом, Джордж.
Грубоватость Грейс скорее свидетельствовала о ее привязанности ко мне.
— Мне нужна фамилия владельца квартиры, которую она снимает. Она указана на договоре или квитанциях об оплате. Вы ей позвоните?
— Конечно.
От Грейс так и жди какой-либо шалости, как от персидской кошки. Минуту спустя зажужжал аппарат внутренней связи.
— Соединяю вас с мисс Уидмер.
Я не хотел говорить с ней, идиотка. Потому и попросил тебя…
— Привет.
— Привет, Джордж, — голос ее напомнил мне о нашем не столь уж далеком прошлом.
— Мне нужно встретиться с владельцем твоей квартиры и выяснить, не смогу ли я расторгнуть твой договор об аренде.
— Я буду тебе очень признательна.
— Больше мне твоей признательности не надо.
— Ты о том, что я еще не оплатила твой счет?
— Я тебе его еще не посылал, — ничего себе разговорчик. — У меня нет ни фамилии, ни адреса. У тебя есть копия договора или квитанция об оплате?
— Надо посмотреть. Не буду держать тебя на телефоне. Как только найду, позвоню сама.
— Спешки никакой нет. Отправь по почте, — Томасси Трусохвостик, стремящийся избежать второго раунда телефонного общения.
Когда квитанция прибыла, Грейс принесла ее первой, придержав остальную корреспонденцию у себя, положила передо мной.
— Вон она. Оставляю вас с ней наедине.
Сука.
Я уставился на нее, словно на столе лежал кусочек креста Господня. Франсина держала ее в руках. Теперь держу я. Соприкосновение. Нелепо! Мне надо сосредоточиться и перевернуть последнюю страницу этого периода.
Домом владела «Милтмак корпорейшн» с Манхэттена, расположенная на Восьмой авеню, очевидно принадлежавшая Милтону и какому-нибудь шотландцу, фамилия которого начиналась со слога «мак». Телефона не было. Кому охота выслушивать жалобы жильцов. Я попросил секретаря связаться с информационной службой. Поверите ли, номер в справочнике не значился. Как же люди могли пообщаться с ними? Вероятно, все, с кем они хотели говорить, номер знали. Или у их корпорации было еще одно название, с которым они и фигурировали в справочнике. Я велел секретарю соединить меня с Толстяком Тарбеллом. Занято. О боже!
Я сидел, уставившись на квитанцию, занятый своими невеселыми мыслями.
Иногда у меня в голове крутятся одни и те же мысли, словно это не голова, а старая пластинка, и игла патефона ходит и ходит вкруговую, а не движется, как ей положено, по спирали. На лежащем передо мной блокноте я написал: «Жена есть слабость». Что ж, друг — тоже слабость, как мужского рода, так и женского. Да разве у меня был друг? Моему отцу не помешал бы друг в Осуэго. Или жена. Я одинок, поэтому я силен. Мне не нужно идти с кем-то на компромисс, заботиться о ком-то, кого-то в чем-то уговаривать. Я решаю, я делаю. Ранее моя холостяцкая жизнь ничуть не волновала меня. До появления Франсины. Дело тут не во Франсине. Во мне.
Зажужжал аппарат внутренней связи. Грейс давала понять, что я могу поговорить с Толстяком Тарбеллом.
— «Милтмак корпорейшн». Операции с недвижимостью. Манхэттен.
— На Манхэттене я практически ничего не знаю, Джордж.
— А Анна Банан?
— Только потому, что она связана с Брейди. Я посмотрю. Перезвоню сам.
Я написал: «Другие люди усложняют жизнь». Зачеркнул «усложняют», написал: «делают более интересной». Зачеркнул и это. И первое, и второе соответствовало действительности.
— Звонит мистер Тарбелл.
— Ты быстро.
— По «Милтмаку» ничего нет, Джордж. Извини.
— Можешь ты хотя бы добыть их телефонный номер? Он не внесен в справочник.
— Нет проблем.
Номер я получил через три минуты.
— За такие пустяки денег не беру. Всегда рад тебя слышать.
— Спасибо тебе.
Нет смысла звонить, не зная кому. Мне требовалась фамилия хотя бы одного из владельцев корпорации. Тут я вспомнил, что у Артура был перечень всех нью-йоркских компаний, ведущих операции с недвижимостью с указанием имен и фамилий владельцев.
Я извинился за то, что побеспокоил его. Он ответил, что считает за честь чем-то помочь мне. Выяснилось, что ни Милтон, ни шотландец с фамилией, начинающейся со слога «мак» во владельцах не значатся, а принадлежит корпорация некоему Г. Гуверу. Я мог поспорить, что под «Г» подразумевается Герберт. Наверное, он не раз припоминал родителям свое имя.[43]
— Мистер Гувер, я Джордж Томасси, адвокат из Уэстчестера, — представился я по телефону. — Насколько я понимаю, вашей фирме принадлежит недвижимость в этом округе.
— Где вы взяли этот номер?
— В информационной службе.
— Он не внесен в справочник. Его никому не сообщают.
— Наверное, кто-то ошибся. Скажите, пожалуйста, эти дома принадлежат вам? — я дал ему адреса дома Франсины и двух соседних домов.
