Никогда с тобой

— Тише, все нормально, я не буду… не буду… ты останешься нетронутой. Обещаю, ладно?

Она кивает, а я, мать его, с трудом пытаюсь сдержать это обещание. Соблазн сделать последний толчок и войти в нее одним резким рывком становится слишком сильным. С трудом, блядь… напоминаю себе, что пообещал, что потом, если захочу ее снова, она ко мне и близко не подойдет. Пиздец, меня впервые волнует, что кто-то меня к себе не пустит. Не осознаю, когда секс стал не просто сексом, когда он стал… этим. Тупой дрочкой, как у пацана, честное слово, который в своей жизни бабу ни разу не видел. Именно так себя чувствую, но не перехожу барьер. Не рискую.

Веду членом по ее клитору, размазываю влагу по складочкам, параллельно ловя дрожь ее тела и громкие выдохи. Скольжу по ней взглядом. В памяти навсегда фиксируется оголенная грудь, тонкая талия, задранная юбка и широко разведенные ноги. Мне нравится. Мне пиздец как нравится. Я это навсегда запомню и, уверен, буду дрочить по ночам на это зрелище.

— Боже… я…

Второй ее оргазм накрывает и меня. Бурно, сильно, до одурманивающей дрожи, которая передается и мне. Я кончаю ей на живот. Плюю на правила приличия – когда вообще они меня интересовали? – и смотрю, как капли спермы покрывают ее белоснежную кожу. В моей копилке фетишей с Романовой пополнение. Я хочу видеть свою сперму на ней. В мыслях сразу множество различных картинок возникает, и поэтому член дергается снова. Мне мало. Мне слишком всего не хватает. С ней.

Мне несвойственно оставаться после секса. Обычно в момент этих мыслей я уже натягиваю штаны и говорю, что позвоню, но сегодня все иначе. Я одеваюсь, но не ухожу. Стираю салфетками, найденными на столе, сперму с ее живота, помогаю ей привести себя в порядок и ложусь рядом. Обнимаю ее, прижимая к себе. У нас нихера не закрыты двери, и если прибитому папаше вдруг захочется зайти в комнату – он сразу поймет, чем мы тут занимались, но на это мне наплевать. Пусть знает. И даже не думает ее трогать.

— Стас… — мямлит неразборчиво куда-то мне в ключицу.

— М-м-м…

— Это ведь… серьезно? В смысле, не говори, что это ничего не значит.

— Не скажу.

— Честно? — по голосу слышу, что удивлена.

Я, по правде, и сам ошарашен.

— Умгу.

— Надо сказать родителям.

Мне – не надо. Откровенно по хрену, че они там придумают в ответ, че могут выдать. Ее кукушка наверняка ужаснется после всего, что я ей наплел, а отец, как и всегда, будет орать.

— Если хочешь – скажем.

— Мы теперь… кто мы друг другу?

— Мы теперь просто мы, зай…

— Это значит вместе?

— Это значит да.

Сам в осадке от таких заявлений. Я – и вместе. С кем-то. Теперь получается, что уже не один. Пока она успокаивается и тихо сопит на моем плече, я мысленно считаю, сколько у меня бабок, и куда мы можем свалить. Почему-то думаю, что нам очень скоро придется, потому что ни ее мать-кукушка, ни мой папаша-дятел не одобрят наших отношений. Хотя… я и сам их не одобряю. Такие хорошие девочки не могут быть с такими плохими парнями.