Annotation
Гомес нагнулся за молитвенником и в свете фонарика увидел, что во время драки его кожаный переплет порвался и под ним оказался сложенный лист тонкой бумаги с нарисованным планом и несколькими короткими указаниями.
Это был ключ к тайнику!
С диким торжествующим криком Ансо выскочил из подземелья и запер за собой дверь. Он нашел то, что искал! Теперь драгоценности принадлежат ему!
Но есть два свидетеля, которые могут выдвинуть против него обвинение и все отнять. Этого нельзя допустить! Ни за что!
Мэрилин Мерлин
Мэрилин Мерлин
Сокровища рода Альваресов
Гомес нагнулся за молитвенником и в свете фонарика увидел, что во время драки его кожаный переплет порвался и под ним оказался сложенный лист тонкой бумаги с нарисованным планом и несколькими короткими указаниями.
Это был ключ к тайнику!
С диким торжествующим криком Ансо выскочил из подземелья и запер за собой дверь. Он нашел то, что искал! Теперь драгоценности принадлежат ему! Но есть два свидетеля, которые могут выдвинуть против него обвинение и все отнять. Этого нельзя допустить! Ни за что!
Замок Альварес полыхал!
Огромное багрово-оранжевое пламя яростно пожирало один из самых роскошных старинных замков Испании. Жадные огненные языки лизали мощные зубчатые стены и вырывались из высоких узких окон, стремительно поднимаясь к самой крыше.
Ужасающий шум пожара безжалостно рвал ночную тишину. Слышались душераздирающие вопли несчастных, погибающих в огне, и раненых, погребенных под горящими обломками деревянных перекрытий и массивной старинной мебели.
Но были слышны и другие крики – торжествующие победные крики людей, атакующих замок, жаждущих крови и бездумно втянутых во все уничтожающий адский вихрь гражданской войны.
Брат шел на брата. Опустошенная, залитая кровью страна стонала, и никто, казалось, был уже не в силах остановить это безумие. Великолепный замок древнего рода Альваресов пылал, как гигантский факел. Это было чудовищное массовое аутодафе.
Дон Хуан Альварес, владелец замка, и оба его сына-подростка уже погибли в огне.
В обширной библиотеке, в течение столетий бывшей гордостью рода Альваресов и хранившей в своем фонде множество раритетов, притаились Рамона Альварес и ее мать. Несчастным женщинам чудом удалось добраться до этой особо укрепленной башни в поисках спасения.
Смертельно бледная донна Мануэла полулежала в глубоком кожаном кресле.
– Надо бежать отсюда, мама! – настаивала Рамона. – Нам нельзя здесь оставаться!
Хозяйка замка, еще не старая и потрясающе красивая женщина, отрицательно покачала головой, причем казалось, что даже это едва заметное движение стоило ей невероятных усилий:
– Поздно, Рамона! У меня нет больше сил. Мое сердце… Я хочу остаться здесь со своим мужем и сыновьями…
Ее голос стих, а темные, потухшие от горя глаза, уставились в пустоту.
– Нет, мама! – заплакала Рамона. – Не оставляй меня одну, мне так страшно!
– Ты должна быть сильной, Рамона!
Донна Мануэла выпрямилась и, собрав последние силы, продолжила:
– Помоги мне снять жакет. Надень его и попытайся спастись. В этой башне есть подземный ход.
– Нет, мама, я не оставлю тебя! – воскликнула девушка в отчаянии. – Я останусь с тобой!
Донна Мануэла посмотрела на дочь, на мраморно-бледном лице черные глаза ее горели, как раскаленные угли.
– Я требую повиновения! – проговорила донна Мануэла с явным усилием. – В последний раз. Ты обязана выжить, Рамона, – одна из всей семьи! Возьми мой жакет… Я еще раньше зашила в него все фамильные драгоценности, теперь они принадлежат тебе, и ты обязана сохранить их. Спаси их для семьи, а себя для новой жизни…
Рамона взяла богато вышитый жакет из темно-зеленого бархата, который мать постоянно носила все последние месяцы. Внезапно она услышала за спиной какой-то шорох, в испуге схватила одну их чугунных каминных кочерег и занесла ее над головой. Девушка уже собиралась нанести страшный удар, но вошедший мужчина проворно отскочил в сторону.
– Это я, Рамона! – закричал он. – Это же я!
– Сильвио? – удивленно воскликнула девушка. – Как ты меня нашел?
Молодой мужчина в разорванном, черном от сажи костюме шагнул к Рамоне, обнял ее и быстро зашептал:
– Любимая моя, несчастная, любимая моя девочка!
Рамона со вздохом облегчения упала ему на грудь. В крепких объятиях возлюбленного она чувствовала себя защищенной.
Сильвио Лавадо был домашним учителем братьев-подростков Рамоны, и между ним и восемнадцатилетней красавицей возникла тайная любовь. Разумеется, у их отношений не было будущего, оба прекрасно понимали это и скрывали свою любовь от посторонних глаз, как драгоценный клад. И все же юные влюбленные надеялись на чудо!
В этот трагический день они впервые, не таясь, проявили свои чувства.
Тем временем угрожающий шум битвы приближался, а пожар уже охватил крышу башни. Молодой мужчина первым вышел из оцепенения:
– Надо бежать, здесь больше нельзя оставаться!
Сильвио попытался увлечь за собой Рамону, но она не двинулась с места. Мужчина огляделся в поисках выхода и только теперь заметил хозяйку замка. Донна Мануэла сидела, глубоко погрузившись в кресло, и изумленно смотрела на влюбленную пару.
Поняла ли гордая испанка, что ее обожаемая дочь обманывала ее, скрывая свою любовь к бедному простолюдину? Разумеется, донна Мануэла мгновенно обо всем догадалась, но разве это имело значение перед лицом смерти?
Немой приказ прекрасных темных глаз донны Мануэлы заставил Рамону подойти. Она опустилась перед матерью на колени, а Сильвио – рядом с ней.
Донна Мануэла с трудом подняла руку и протянула ее над головами влюбленной пары.
– Благословляю тебя, дитя мое! – произнесла женщина слабеющим голосом и перевела взгляд на Сильвио. – Увези Рамону отсюда, спаси ее, защити, не покидай ее…
– Клянусь вам! – твердо ответил мужчина. – В Рамоне вся моя жизнь. Я люблю ее больше жизни и никогда не покину!
– Хорошо, – прошептала донна Мануэла, и прощальная улыбка озарила ее благородное лицо. – Живите и будьте счастливы, дети мои! А теперь немедленно уходите. За камином есть подземный ход. Нажмите на край мраморной плиты и обнаружите вход в него. И не забудьте снова задвинуть плиту, чтобы никто не мог обнаружить подземный ход. А я буду…
Силы покинули женщину. Она в последний раз окинула Рамону любящим взглядом, уронила голову набок, и ее погасшие глаза неподвижно уставились в пустоту.
– Мама! Мамочка, дорогая! – завопила девушка.
Она хотела броситься к мертвой матери, но Сильвио удержал ее.
Шум битвы гремел уже у дверей в библиотеку.
– Уходим немедленно! – закричал он. – Иначе будет поздно!Мужчина силой подтащил Рамону к камину, нажал на край мраморной плиты, и перед ними открылся подземный ход. Сильвио затащил все еще упирающуюся девушку в подземный ход и привел в действие запирающий механизм. В последнюю секунду в узкую щелку между каминной стенкой и закрывающейся мраморной плитой он увидел, как широко распахнулись тяжелые дубовые двери и в библиотеку ворвались завоеватели…
* * *
По длинному подземному ходу влюбленная пара выбралась из объятого пожаром братоубийственной войны старинного замка. Выход из подземного хода находился далеко за стенами замка и был хитроумно замаскирован тяжелым камнем, имитирующим могильную плиту. Сильвио с большим трудом сдвинул ее.
– Не оглядывайся, Рамона, – приказал Сильвио.
Но девушка с отчаянием в душе смотрела на живописную картину, написанную самим сатаной: в непроглядной тьме ночи объятый ярким пламенем замок освещал всю местность, словно утреннее солнце!
– Это же мой родной дом, – шептала несчастная девушка дрожащими бледными губами. – И в нем, как в адской печи, горят сейчас тела моих родителей и братьев…
– Но смерть пощадила тебя, Рамона, чтобы ты сохранила семью и род! – голос Сильвио звучал спокойно и твердо. – Идем же. Ты обязана жить. Вспомни, что завещала твоя мать!
И влюбленная пара начала свой трудный путь через разорванную гражданской войной страну. Помощи им не приходилось ждать ниоткуда: по своему социальному положению они относились к противоборствующим лагерям, поэтому сторонник одного из них автоматически становился врагом другого.
Сильвио и Рамона оказались совершенно одни. Днем они прятались в лесу и старались поспать, а ночью продолжали путь: надо было уйти как можно дальше от замка Альварес и достичь местности, в которой бы их никто не знал.
