Роберта Хиккетс - Вкус яблока

Роберта Хиккетс

Вкус яблока

Аннотация

Герои романа - молодая женщина, имеющая сына-подростка, и офицер полиции. Задержав мальчишку, совершившего преступление, он узнает, кто его мать. Это первая и единственная возлюбленная, изменившая герою. Неожиданная встреча вновь всколыхнула их чувства. Но можно ли простить измену? Чем искупить вину? Как выручить из беды мальчишку? Об этом читатель узнает, познакомившись с романом "Вкус яблока".

Пролог

Его убивали дважды.

Во второй раз было совсем не страшно и не больно.

Вспышка, негромкий хлопок, и на него обрушилось небо - серое, влажное, затхлое, придавившее к земле свинцовой тяжестью. Сильному духом не страшна физическая боль, а обманутому - и сама смерть.

Спасли умелые руки хирурга и крепкое здоровье.

Раны на теле зарубцевались.

А в первый раз, когда был сражен наповал изменой, убийственным и коротким, как выстрел, словом "нет", ничто не спасло. Обрушилось не небо рухнул весь мир, Вселенная. Любовь окончилась крахом. Казалось, что в нем убито все живое, осталась лишь хрупкая оболочка. Так и носил под ней неотпускающую душевную боль и испытывал страх перед новым обманом.

Шрамы на сердце не заживали.

Ах, первая любовь!

Она как вешняя вода - была и нет ее. Будто испарилась в тот день, когда его любимая вышла из церкви счастливой чужой женой, с букетом не им преподнесенных алых роз, не им подаренным обручальным кольцом. В ослепительно белом свадебном наряде, под руку с новоиспеченным мужем, изменщица стоит перед глазами до сих пор. Никак не забыть девушку, которую так отчаянно любил, а потом так отчаянно стал ненавидеть. Женщину, которую он поклялся в этом - никогда не простит.

А ведь любовь не оборвалась.

Не может это чувство вдруг, в один миг исчезнуть. Так не бывает. А если уж начистоту, он любит ее и по сей день.

Увиделись они спустя тринадцать лет. Она - в разводе, он по-прежнему холост. Встречаются. Но чтобы опять поверить... Нет!

А до этой неожиданной встречи, сразу после ее свадьбы, переживая измену, запил. Но нашел спасение в армии. Приехал в Джи-Пойнт, нацепил армейские лычки. Жизнь пошла по часам - некогда и на прожитые годы обернуться. Старая привязанность, мечты и разочарования должны остаться там, где им и положено быть - в прошлом.

Страдая от одиночества, познакомился с развеселой черноволосой пышной красоткой. Ходил с ней в кино, в кафе, несколько раз переспал и понял любовь неразменна. И эту потянуло на сторону, на тусклый блеск золота, на мишуру обеспеченной жизни. Так и металась между ним, тогда еще сержантом, и полковником, метившим в генералы. Ушла к богатому и холеному, а бегала к нему, молодому и красивому, обещая все радости жизни. Он отказался. И, слава Богу!

А что, если попробовать с другими? У него не было недостатка в женщинах. Они так и липли к нему - обольстительному красавцу, казалось, неунывающему крепкому парню. На шею вешались. А увидев загадочный шрам на груди, испробовав первую радость, заглядывали в грустные глаза любовника. Что ты хочешь еще, милый? Да ничего он не хотел, просто уступал откровенным домоганиям, лишь бы забыть неверную.

И опять возвращался к своему прошлому. Так и прожил все эти годы. Со временем ничто не менялось. Все так же стояла перед глазами обнаженная девушка на пляже за Дикой косой. Вскинув голову, с развевающимися на соленом морском ветру длинными пепельными волосами, она с трепетом ждала еще неведомой радости, готовая к искушению.

Ожидала, когда он, будто Адам Еве, протянет запретный плод, чтобы вкусить его вместе. Каким это яблоко было сладким! А потом оказалось, что горькое...

Гард Брустер, лейтенант военной полиции, стоял как вкопанный в проеме настежь распахнутых дверей.

За его спиной мигалка полицейской машины вспарывала ночную тьму лезвием ярко-синего света.

Тишину ночи нарушали назойливый треск рации и голоса полицейских, допрашивающих двух парнишек. Гард только что задержал их, когда они выходили из подъезда здания - отнюдь не с пустыми руками!

- Имя, фамилия? - донеслось по рации. - Ну, живо, сопляки! Как оказались в здании? Есть там кто-нибудь еще?

Гард Брустер лишь усмехнулся, когда те, должно быть, напуганные до смерти, сразу ответили на все вопросы, однако упорно твердили, что в здании никого нет.

Ну-ну... Сейчас проверим, не врут ли паршивцы.

Он улыбнулся, но улыбка получилась жесткая - скорее безжалостная. Не напороться бы на какого-нибудь вооруженного бандюгу!

Десять лет прошло, а он все никак забыть не может - вошел однажды вот так же, как сейчас собирается, в такой же дом, такой же ночью, а обратно выносили на носилках...

Десять лет... Немало времени прошло с тех пор, но и сейчас при воспоминании о том случае сердце забилось чуть быстрее, ладони вспотели, в горле пересохло. Ну да ладно, работа есть работа.

Слава Богу, сейчас он не один! Лейтенант потрепал по загривку огромного темно-коричневого с ржавыми подпалинами добермана, которому, похоже, не терпелось взять след.

- Спокойно, Бизон! Рано... - Сказал Гард своему четвероногому напарнику.

Отцепив рацию от ремня, он проговорил в микрофон:

- Военная полиция, прием. Говорит Джи-Пойнт ноль пять.

- Слушаю вас, Джи-Пойнт ноль пять, - послышался голос диспетчера.

- Запускаю Бизона в здание.

Доложив о своих дальнейших намерениях, Гард снова сунул рацию за пояс и включил фонарик. Четко выполняя инструкцию, на пороге остановился и громко крикнул:

- Кто там есть? Выходи! Пускаю в здание служебную собаку.

Голос эхом пронесся по длинному коридору и замер вдали. Ни звука... Только рядом громко сопит пес.

- Ищи, Бизон! - приказал Гард, спуская собаку с поводка.

Доберман огромными прыжками помчался по коридору. То у одной двери остановится, то в комнату зайдет, то назад выскочит. Гард поспешил за ним, время от времени приговаривая:

- Хорошо, Бизон. Молодец.

Фонарь - в левой руке, в правой, крепко прижатой в бедру, револьвер. А ребята, похоже, не наврали, подумал он, в здании и, правда, никого нет. Но чем черт не шутит...

Они добрались уже почти до середины коридора, когда Бизон что-то унюхал. Заскочив в ближайшую комнату, яростно залаял.

Еще крепче сжав рукоятку "Бульдога", револьвера 44-го калибра, Гард вошел в комнату.

- Тихо, Бизон! - приказал он и растянулся рядом с ним на полу, подальше от старенького письменного стола. Черт его знает, что там под ним...

Посветил фонариком. Первое, что выхватил из темноты луч света, дорогие новенькие кроссовки. Гард, не спеша, посветил выше. Расклешенные с бахромой вдоль швов - по самой последней моде - джинсы, футболка какой-то дикой расцветки, худенькая бледная мордашка... А глазищи-то, поразился Гард, во все лицо!

Слава Богу, еще один молокосос, облегченно вздохнул он. А ведь здорово перетрусил... Руки так и ходят ходуном. Ну-ка, возьми себя в руки, приказал себе Гард. Мальчишке не больше двенадцати, и, похоже, сам напуган до смерти. Гард не удивился бы, если бы парень оказался вооруженным - ребят и помоложе доводилось задерживать с оружием, - но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что здесь не тот случай, а чувствам своим он доверял.

- Марш из-под стола! На пол лицом вниз! - скомандовал он.

Бизон гавкнул, и мальчишка, весь сжавшись от страха, выбрался из-под стола и лег на живот.

- Руки в стороны! - Поднявшись, полицейский сунул револьвер в кобуру и дал команду собаке: - Сторожи его, Бизон, дружище!

Доберман тут же сел поодаль, не спуская глаз с мальчугана. Ближе без команды хозяина он ни за что не подойдет, разве что этот доходяга вытворит что-нибудь из ряда вон выходящее, вздумает, к примеру, бежать. Впрочем, далеко не убежит, усмехнулся Гард, обыскивая его. Трясется от страха, как осиновый лист.

- Как тебя зовут?

- А... А... Алан Реджинальд Р...Роллинс.

- Сколько здесь твоих дружков?

- Д...вое. Стив и... и Джеффри.

Гард проверил последний карман и выпрямился. В тот же момент мальчишка попытался перевернуться на спину. Бизон, яростно рыча, вскочил.

- Не шевелись! - бросил Гард. - Если не хочешь отведать собачьих зубов! Когда разрешу, тогда и встанешь.

- Я что, арестован? - испуганно спросил мальчишка. Голос его, хотя он и пытался скрыть волнение, дрожал, вот-вот сорвется.

- Ты под стражей. - Невелика разница, подумал Гард, особенно для ребенка, который того и гляди разревется. Арестами детей военная полиция обычно не занималась. Их брали под стражу, а потом возвращали родителям. Если выяснялось, что мальчишка из семьи военнослужащего, его дело передавали гарнизонному старшине, который наказывал виновного принудительным общественно полезным трудом с требованием возместить убытки.

- Мама убьет меня, - голосом, полным отчаяния, прошептал мальчуган.

Лейтенант опять взял Бизона на поводок.