Сквозь пелену тумана в сумеречном свете угасающего дня помощник шерифа Мик Пэриш все же разглядел номерной знак мчавшейся впереди машины. Идиот несся сломя голову, не обращая внимания ни на погоду, ни на состояние дороги. Парню, видать, и в голову не приходило, что в любую минуту тонкий слой воды на дороге может превратиться в ледяную корку, хотя додуматься до этого не составило бы труда даже ребенку.
— Проклятый кретин!
Первая в этом году зимняя буря грозно надвигалась на округ Конард, штат Вайоминг, и обстановка на дорогах с каждым часом становилась все более угрожающей. Почва успела выстыть, и, как только температура упадет ниже нуля, по дорогам можно будет хоть на коньках кататься.
До чего же Мик ненавидел это время года! Всякий раз с первым дыханием зимы всем сидящим за рулем приходилось заново постигать науку езды, и все равно добрая половина водителей оказывалась застигнутой врасплох. В такие вот дни помощнику шерифа некогда было даже перекусить — столько работы наваливалось на его плечи. Но на сегодня Мик уже свое отпахал и направлялся домой на выходные. Пусть теперь другие расхлебывают прелести первой зимней непогоды, с него хватит!
Надо же было подвернуться этому техасцу! «Хонда» неслась, не сбавляя оборотов, и Мик прямо-таки слышал, как замерзающие на лету капли дождя стучат о ее лобовое стекло. Крепко выругавшись, Мик потянулся к панели и щелкнул тумблером. Взревела сирена, и на крыше, озаряя жуткими красно-лиловыми сполохами серую мглу, закрутилась мигалка.
Мик всего лишь хотел приструнить лихача, дать понять этому полудурку, что негоже в такую погоду разыгрывать из себя гонщика-виртуоза, а сделав это, со спокойной совестью продолжить путь домой, где его ждет отлично зажаренный бифштекс — коронное блюдо уходящего на выходные «фараона».
Вместо этого он едва не спровоцировал аварию. Машина впереди, мигнув тормозными огнями, вдруг потеряла управление и завертелась, как юла. Лишь чудом она не перевернулась, а, замедлив движение, медленно въехала в кювет и замерла.
Когда Мик осторожно притормаживал свой «блейзер» на травянистой обочине, отборные ругательства сыпались из его уст, как семечки из дырявого мешка. Еще издали сквозь пелену дождя он увидел, как из-под капота машины повалил пар, а, приблизившись, различил характерный запах антифриза, попавшего на раскаленный мотор. Хорошенькая белая «хонда» теперь нуждалась в серьезном ремонте. Единственная надежда, что пассажиры ехали с пристегнутыми ремнями безопасности.
До чего же он ненавидел дорожные происшествия! Слишком часто и слишком зримо они напоминали ему о Вьетнаме: те же искалеченные тела, тот же тошнотворный запах крови, те же крики и вопли страдания. А еще — слишком часто жертвами оказывались совсем еще зеленые юнцы.
На этот раз, однако, обошлось без малолеток — только женщина, прямая и бледная, чьи побелевшие пальцы мертвой хваткой вцепились в руль. С виду — целая и невредимая. Распахнув дверцу «хонды», Мик резко спросил:
— Живы, леди?
— Да. — Не шелохнувшись, остекленевшими глазами она продолжала смотреть куда-то вперед.
Мик просунул голову и всмотрелся получше. Вид у женщины был совершенно оглушенный.
— Давайте, я помогу вам выбраться отсюда.
— Нет-нет, я вполне… — Фэйт Уильямс машинально обернулась и замерла от ужаса. Если бы не ремень, она бы, пожалуй, отпрянула от него.
Мужчина. Фараон. Верзила. От одного этого может стать дурно, а еще это холодное, пугающее лицо. Резко очерченные черты его казались вытесанными из камня, а в черных, как ночь, глазах не было ни капли тепла. Фэйт вжалась в спинку сиденья.
Мик четко зафиксировал приступ ее страха и нисколько не удивился. Рослый, могучего сложения метис, он производил то впечатление, которое и полагалось производить полукровке, и, несмотря на полицейскую форму и остриженные до плеч волосы, от него за милю веяло первобытной дикостью. Впрочем, он не особо переживал по этому поводу: его вполне устраивало, когда женщины при одном взгляде на него спешили вернуться на пешеходную дорожку, а мужчины семь раз чесали в затылке, прежде чем связываться с ним. Жизнь становилась проще и легче, и Мик слыл докой по части наведения порядка.
Прямо-таки образцовый самец, съежившись, подумала Фэйт. В жизни она не видела такого яркого представителя своего пола — хищника, охотника, дикаря, но дикаря, удивительно красивого в своей дикости. И, несмотря на это, почему-то вызывающего доверие. Главное, что он был мужчиной, а о мужчинах Фэйт знала все, что следует знать. Особенно о мужчинах в полицейской форме.
Мик нетерпеливо дернулся. Он понимал ее страх, но с каждой минутой становилось все холоднее, а дома его ждал ужин, так что ввязываться в передряги ему абсолютно не хотелось. Тем не менее, он был при форме, да и не мог же он бросить одинокую женщину замерзать до смерти на пустынной дороге. А она бы обязательно замерзла, потому что ближайшее жилье, не считая заброшенного дома Монроузов, — его собственное ранчо — располагалось в двух милях отсюда. Еще несколько ранчо остались позади, но и до них ей пешком не добраться. Что касается города, то до него двадцать семь миль, а с учетом ухудшающейся на глазах погоды никаких попутных машин раньше завтрашнего утра не предвидится.
Мик знал, что иногда легкого прикосновения достаточно, чтобы привести человека в чувство, поэтому он дотронулся до плеча женщины. Та отпрянула, словно от гремучей змеи.
— A-а, черт! — пробормотал Мик и отступил на шаг. — Леди, вашей машине кранты, и та же участь ожидает вас, если не воспользуетесь моим приглашением и останетесь здесь. Вот-вот начнется метель, и к полуночи в машине будет сидеть только ваш окоченевший труп. — Для молчальника, каковым слыл Мик Пэриш, это была на редкость длинная речь. Но все его красноречие пошло насмарку.
В жизни Мику приходилось ловить на себе самые разные взгляды: от любопытных до неприязненных и даже враждебных, но никто до сих пор не взирал на него так, будто он сам дьявол во плоти. Он сдвинул на затылок рыжую фуражку и упер руки в боки. Тысяча чертей! Придется попытаться еще раз.
— Между прочим, леди, я полицейский. Помощник шерифа. А стало быть, моя обязанность — помогать вам. Клянусь всеми святыми, никаких других желаний у меня нет и в помине. Поэтому позвольте мне всего лишь предложить вам свои услуги и доставить в дом, где есть ужин и огонь в очаге. Что скажете?..
Женщина вздрогнула, как от удара бичом, и трясущимися пальцами начала отстегивать пряжку ремня безопасности.
— Извините меня, — еле слышно вымолвила она. — Бога ради, извините.
Мик облегченно вздохнул и отступил еще на шаг. Если она почему-то стесняется, он вообще может стать к ней спиной… И тут он заметил, что женщина одета в соответствии с климатом Техаса, а никак не штата Вайоминг. Ее лакированные туфли явно не были рассчитаны на гололед, и, едва попытавшись вылезти из машины, она поскользнулась и вновь упала на сиденье.
Мик с неодобрением наблюдал эту картину.
— Прошу прощения, но без моей помощи вам не обойтись, — неохотно промолвил он, неохотно потому, что она совершенно очевидно боялась его, да и он не горел желанием дотрагиваться до нее. Существуют неписаные правила обращения полицейских с одинокими особами женского пола, и первое из них гласит: по мере сил избегай физического контакта с женщиной, потому что каждое прикосновение может быть воспринято как провокация. Один раз он уже нарушил правило в отношении этой любительницы быстрой езды, а теперь приходилось нарушать его вторично. Хорошенькая история, нечего сказать!
Волосы этой недотроги были упрятаны под кепочку, и с первого взгляда Мик смог разглядеть лишь ее голубые глаза, а потом атласно гладкие упругие икры ног, за возможность погладить которые иной мужчина готов был бы многое отдать. И бедра что надо, подумал он, когда его спутница, не проронив ни слова в ответ, нащупала каблуком мостовую. Не ножки — загляденье! Да что это с тобой, приятель, черт бы тебя побрал!..
Мик тоже знал о женщинах все. При виде его звезды, кобуры и мундира на баб словно затмение находило. Казалось, они всю жизнь только и мечтали о том, чтобы перепихнуться с «фараоном». С ума сойти можно, сколько женщин готовы были предоставить к его услугам свое тело, лишь бы не платить штраф в какую-нибудь сотню долларов. Не пересчитать, сколько раз он приближался к очередной машине с квитанцией в руке и обнаруживал в ней торопливо раздевающуюся нарушительницу. Все они шлюхи и притворщицы, для которых ты лишь орудие для достижения их целей. Длинные пути им неинтересны, а интересно то, что можно ухватить сейчас и немедленно.
Откуда же у него вдруг появилось тревожное чувство, что эта женщина и впрямь в беде и нуждается в его помощи? Откуда эта холодящая душу уверенность, что он впутывается всерьез и будет потом жалеть об этом? Интуиция! Та самая интуиция, которая на протяжении уже больше двадцати лет помогала ему выжить вопреки всему и вся, подсказывала теперь, что он должен побыстрее отвезти женщину куда-нибудь, хоть ко всем чертям, и дать деру. Но, как это нередко уже с ним бывало, он поступил вопреки своему внутреннему голосу.
