В этом месте Роберт сделал еще одну безуспешную попытку привлечь внимание официанта и замолчал. Его больше не интересовали ни еда, ни его спутница, и Гас испытывала угрызения совести. Наверное, из-за того, что произошло между ней и Кэлгейном и о чем знали только они с Джеком.
- Давай, Роб, не будем сегодня обсуждать эту тему, - просительным топом предложила она и робко коснулась его руки. - Мы ведь пришли сюда, чтобы поговорить о журнале. Художественное оформление просто великолепно.
- Да, великолепно, - согласился Роберт и переложил нож на своей тарелке с одной стороны на другую. Выражение неприязни не покидало его лица.
Официант подошел к ним и добавил воды и льда в бокалы, но Гас не заметила его, целиком погрузившись в воспоминания.
Знакомым холодом непонимания и одиночества детских лет пахнуло на нее, и невольно она задумалась о том, как на самом деле относится к ней Роб. Любит ли он ее вообще? Она первая пошла на примирение и взяла вину на себя, но это ничего не изменило. Ей оставалось ждать нового удара.
- Я нанимаю детектива для слежки за ним, - объявил Роб не терпящим возражений тоном. - Как только мы в чем-то его уличим, мы тут же от него избавимся. До тех пор я хочу, чтобы ты держалась от Него подальше, тебе ясно?
Гас осторожно положила вилку. Если ярость имеет цвет, то ее ярость была ярко-красной. Комок образовался у нее в горле и мешал дышать. Ей было все равно, что в данном случае Роб прав и что детектив - наиболее разумный и безопасный выход из положения. Но ее взбесили высокомерие и непререкаемый тон Роба. Он отдавал ей приказания, а она была не из тех, кто принимает ультиматумы. Он, наверное, забыл, что в этой игре она была жертвой шантажа. Она была той самой фигурой, которая подвергнется порицанию и насмешкам, если их план выйдет наружу.
- Предельно ясно, - сказала она наконец.
Очень спокойно и не торопясь Гас взяла сумку, жакет и отодвинула стул. Она аккуратно разгладила и поправила юбку.
- Куда ты собралась? - спросил Роберт. - Мы еще не закончили обсуждение.
- Почему же, закончили, - отрезала Гас.
Гордясь своим самообладанием, она объяснила Роберту, что ей якобы надо отвезти домой Бриджит, и не спеша вышла из ресторана, оставив его в недоумении за столом. Ничего не понимая, он смотрел ей вслед. Он не узнавал ее. Та, прежняя Гас, не сдерживаясь, закатила бы скандал, и плевать ей на окружающих. Прежняя Гас не стала бы скрывать раздражения и высказала бы все ему в лицо, и черт с ними, с Робертом, рестораном и даже журналом. Та, прежняя Гас обожала подобного рода стычки и не считалась с чужим мнением. Если кто-то наступал ей на больное место, она и не думала сдерживаться, а громко вопила, чем очень скоро заработала репутацию несговорчивой женщины.
Но теперь слишком многое было поставлено на карту, и Гас не желала, чтобы кто-то стал свидетелем ее ссоры с менеджером. Она также немного опасалась Роберта. Он занимался практической стороной дела, и она зависела от него больше, чем от кого-либо другого. Пожалуй, даже слишком зависела. Она приблизилась к поворотному моменту своей жизни, и, наверное, пришло время остановиться и трезво оценить положение. Ей было ясно, что, пока их ссоры с Робертом ограничивались областью деловых отношений, это вполне поправимо. Хуже будет, когда встанет вопрос об их личной судьбе, куда уже нельзя внести поправки.
По пути домой эти и другие мысли не давали Гас покоя, но стоило ей миновать ворота особняка, как новое зрелище заставило ее забыть обо всем. Полицейские машины со включенными мигалками выстроились вдоль дороги, а одна даже расположилась на газоне. Их было штук шесть, не меньше, и в будке у ворот не было охранника.
"Прошу Тебя, Господи, только не Бриджит", - твердила Гас про себя. В ресторане она обманула Роба. Мать одной из учениц пообещала развезти по домам сразу нескольких девочек, в том числе и Бриджит.
Гас поставила "мерседес" как можно ближе к дому, вышла из машины и вне себя от беспокойства почти бегом кинулась к особняку. Она пробежала по аллее подстриженных кустов, мимо изящного итальянского фонтана и ворвалась в дом. В Большом холле было множество народа, в том числе несколько полицейских в форме.
- Вот она наконец! - услышала Гас голос Лейка, стоявшего в дверях салона рядом с худым лысеющим человеком в сильно помятом полотняном костюме. Человек держал в руках блокнот и карандаш и, щурясь, смотрел на Гас поверх очков. Он направился к ней, и Гас заметила, что квадратная челюсть и очки, как у Гарри Трумэна, делали его похожим па подслеповатую сову. "Наверное, детектив в штатском", - решила она.
- Вы миссис Джек Кэлгейн? - спросил он.
Гас кивнула, опасаясь, что вдруг окажется втянутой в неприятное дело.
- Вы знаете, где сейчас находится ваш муж?
- Нет, не знаю. Я не видела его с утра. - Гас почувствовала, что ей стало холодно на сквозняке, тянущем из открытой входной двери. - Что-то случилось?
- Ее муж здесь...
Голос Джека прозвучал за ее спиной, и Гас испуганно обернулась. Это был искренний страх не за себя, а за него. В чем он провинился?
Джек переоделся, и на нем были брюки цвета хаки и бордовое поло, подчеркивающее ширину его плеч. Он был угрюм, и в его напряженном взгляде читалась угроза.
Детектив сунул в нагрудный карман пиджака блокнот с карандашом.
- Мистер Кэлгейн, вы можете сказать мне, где вы находились сегодня в двенадцать тридцать?
- Кто это хочет знать? И почему?
Гас окинула комнату взглядом и увидела у подножия лестницы Лили и Френсис. И ту и другую допрашивали полицейские в форме. Два охранника разговаривали еще с одним полицейским, и через открытую дверь Гас заметила синюю полицейскую форму и внутри галереи.
Детектив показал Джеку свой жетон и повторил вопрос.
- Ценное произведение искусства было похищено из художественного собрания Феверстоунов, мистер Кэлгейн. Поэтому прошу вас сказать мне, где вы находились в это время?
- Я подозреваемый? - настаивал Джек.
- Совершенно верно, черт побери! - почти взвизгнул Лейк, быстрым шагом пересекая холл. - Кто-то украл у меня картину Мери Годдар, мое последнее приобретение!
- Ты говоришь о "Скромнице"? - вмешалась Гас, потрясенная новостью и реакцией Лейка. - О женщине, целующей собственное отражение в зеркале?
Лейк с ненавистью смотрел на Джека.
- Нет никаких следов взлома, значит, это кто-то, кто вхож в дом.
- Где вы были, мистер Кэлгейн? - продолжал настаивать детектив. Он снова извлек из кармана блокнот и карандаш.
Гас перевела взгляд на Кэлгейна, удивляясь его продолжительному молчанию.
- Так где же т-ты был? - спросила она очень тихо.
Вряд ли кто-нибудь, кроме него, заметил ее заикание, но он услышал его и впился взглядом в ее обеспокоенное лицо. Всего одна секунда, но, как уже много раз прежде, через все преграды он проник в самую глубину ее души и коснулся болевой точки, которую она скрывала от всех. "Я искал свою жену, говорили ей его глаза. - Я пытался найти тебя. Гас".
- Я работал весь день, - наконец ответил Джек, не спуская с нее взгляда.
Странно, но Гас почему-то знала, что он лжет. Но еще более ее поразила вторая догадка: "А ведь это он украл картину".
- Кто-нибудь может подтвердить это? - спросил детектив. Молчание Джека заставило его прибегнуть к угрозе. - Я всегда могу забрать вас для допроса в полицейский-участок. Так что решайте.
- Брюс Хьюстон, президент шинной компании "Хьюстон". - Джек холодно улыбнулся. - Я находился у него с десяти утра, осматривал систему безопасности. Кстати, такую же негодную, как и в этом доме.
- Мы свяжемся с мистером Хьюстоном.
Все с той же холодной улыбкой Джек оглядел присутствующих, не обращая внимания на откровенное любопытство и поразив всех, в том числе и Гас, своим равнодушием.
- Не забудьте сказать ему, что он второй подозреваемый в вашем списке, - заметил Джек.
Озноб охватил Гас, проникая до самых костей. "Час пробил, - внезапно осенило ее. - Непримиримые враги Лейк и Джек вступили в открытую борьбу".
Глава 17
Спустившись вечером к ужину. Гас сразу заметила, что линия фронта уже установлена. Два-три раза в неделю Лейк и Лили устраивали небольшие званые ужины, и хотя Гас редко на них присутствовала, этот она не пропустила бы ни за что на свете. Она ожидала, что Лейк отменит его из-за кражи, но тот уверил всех, что в одиночестве он будет только предаваться черным мыслям. Таким образом, несмотря на то, что новый член семейства Феверстоунов, муж Августы, являлся главным подозреваемым, ужин в девять вечера все равно должен был состояться.
Детектив подробнейшим образом допросил Джека, но, не имея достаточных улик, ушел ни с чем. Сотрудники криминалистической лаборатории и остальные полицейские покинули особняк, его обитатели разошлись по своим комнатам, и в доме воцарилась тяжелая, полная значения Тишина, таившая в себе отзвуки бурных утренних событий.
