Ознакомительная версия.
Рассказывали, что, когда был оглашен королевский указ, священник протянул преступнице крест для целования, однако злодейка и не подумала припасть к нему устами. Она с такой яростью вонзила зубы в священную реликвию, что на лике спасителя остались вмятины.
После этого я долгое время встречал по воскресеньям в церкви ту бледнолицую красавицу - только теперь уже с красной отметиной на лбу и с тоскою, растущей год от года.
О ней ходила разная молва; ребятишки, наслушавшись дома материнских рассказов, в школе передавали их друг другу.
Постепенно река времени вымыла из людской памяти всю эту историю...
Мой давний друг - натуралист, ботаник и энтомолог, известный не только у нас в стране, но и во всем ученом мире, часто рассказывал мне о необычных территориях на границе венгерских и турецких владений: поскольку они не принадлежат ни той, ни другой стороне, то не являются и частной собственностью. Для страстного естествоиспытателя там поистине заповедная Калифорния, где сочетаются редчайшие флора и фауна. Мой старый друг каждый год наведывается в эти нетронутые места, целыми неделями предаваясь излюбленному занятию.
Однажды осенью он уговорил меня поехать с ним: я ведь тоже любитель по этой части. Досугом я располагал, так что охотно вызвался сопровождать старика ученого в его путешествии к низовьям Дуная.
Он-то и привел меня на ничейный остров.
Мой друг впервые посетил эти места пятнадцать лет назад, когда они были еще не обжиты и освоение их только начиналось.
Теперь же, если не считать девственных зарослей камыша, по-прежнему скрывающих остров от посторонних глаз, здесь развилось поистине образцовое хозяйство.
Сам остров окружен дамбой, надежно защищающей его от паводков, и наряду с этим покрыт сетью оросительных каналов; механизм, приводимый в действие лошадьми, снабжает их водою.
Стоит попасть в этот райский уголок завзятому садоводу, и он с трудом уйдет отсюда: на фруктовых деревьях, на декоративных растениях, на полезных культурах - на всем лежит печать божьей благодати. Каждый клочок земли приносит пользу либо дарит наслаждение. Табак мускатного сорта, который здесь разводят, отличается необычайным ароматом и благодаря умелому возделыванию распродается нарасхват. Пасека с ее замысловатыми домиками и многоярусными постройками издали производит впечатление миниатюрного города для лилипутов. У леса выгорожен загон для домашней птицы редчайших пород; сердце любого птицевода преисполнилось бы зависти при виде великолепных кревкеров с хохолками на голове, белоснежных кокинхинок, демонической красоты годанов с раздвоенным гребешком, дымчатых экземпляров "принц Альберт", при виде серебристых индюков, золотистых и белых павлинов. В искусственном пруду плавают, гоняясь друг за дружкой, рябые утки, гуси, лебеди - тоже отборные экземпляры редчайших пород. На тучных лугах пасутся безрогие коровы, ангорские козы, черные ламы с длинной, блестящей шерстью.
По всем приметам чувствуется, что здесь живет господин, знакомый с роскошью.
Между тем у этого господина нет и гроша за душой. Деньгам на остров ход заказан.
Те, кто нуждается в здешних продуктах, знают, какие товары требуются обитателям острова, и провозят на обмен пшеницу, материю для одежды, крашеную пряжу, всевозможный инструмент.
Мой друг-ученый обычно поставляет на остров семена новых садовых культур и яйца домашней птицы - также новейших пород; а взамен получает экземпляры уникальных насекомых и засушенных растений, которые потом продает заграничным музеям и коллекционерам. Акция эта служит моему приятелю к немалой выгоде, и ничего предосудительного тут нет, так как наука не только страсть, но и средство к существованию.
Для меня же наиболее приятной неожиданностью оказалось, что обитатели острова говорят по-венгерски; такое в окраинных землях не часто встретишь.
Остров населяет одна семья, поэтому люди там обходятся лишь именем, каким их нарекли при рождении. Шестеро сыновей первооснователя поселения взяли в жены девушек из ближайшей округи и привезли их сюда; семья разрослась, так что теперь вместе с внуками и правнуками их здесь человек сорок.
Остров щедро содержит своих обитателей. Они ни в чем не знают нужды, всего хватает с избытком.
Островитяне приучены к труду, и будь их даже в десять раз больше, чем теперь, работа всех прокормит.
Прадед и прабабка воспитывают новые поколения: глава рода обучает мужчин тяжелому труду, хозяйка передает трудовые навыки женщинам.
Мужчины осваивают тонкости садоводства и резьбы по дереву, учатся изготавливать домашнюю утварь, выращивать табак, ухаживать за скотиной; среди них встретишь мельников и мастеров плотницкого дела. Здешние женщины - мастерицы ткать пестрые турецкие ковры, искусные вышивальщицы и кружевницы, мед, сыр и розовая вода их приготовления выше всяческих похвал. И работа как бы идет сама собой, никому не надо указывать, что он должен делать. Каждый знает свои обязанности и выполняет их безо всяческих напоминаний, находя радость в труде.
Дома для разрастающейся семьи выстроились в целую улицу. Каждый дом возводится общими усилиями, и старшие в роду берут на себя заботы о новобрачных.
Гостей, приезжающих на остров, обычно принимает нынешний глава семьи; родичи называют его "отец", посторонним он известен как Деодат - мощного телосложения, красивый, с благородными чертами лица, мужчина лет сорока. Он заключает с торговцами обменные сделки и показывает гостям остров.
Деодат встретил нас с тем радушием, какое естественно меж давних добрых знакомцев: мой друг-натуралист наведывался сюда каждый год.
Разговор наш шел на темы помологии, виноградарства и виноделия, садоводства, ботаники, энтомологии, в коих Деодат выказал солидные познания. Во всем, что касается садоводства и животноводства, он придерживался наиболее передовых взглядов, и я не в силах был скрыть свое удивление: откуда он все это усвоил?
- У старца нашего научился! - почтительно склоняя голову, ответил Деодат.
- Кто это?
- Увидите вечером, когда все соберутся.
В ту пору шел сбор яблок; все женщины и ребятишки были поглощены этим благим занятием. Дивные золотистые, коричневатые и кармазинно-красные плоды подобно пушечным ядрам пирамидами были сложены во дворах домов, грудой высились на зеленой лужайке. Шум веселых голосов разносился по всему острову.
Когда осеннее солнце стало клониться к закату, звон колокольчика со стороны скалы возвестил об окончании дневных трудов. Все засуетились, поспешно подбирая с земли оставшиеся плоды, сложили их в корзины и, взявшись попарно, понесли к дому.
Мы с Деодатом тоже направились туда, откуда раздался зов колокольчика.
Как оказалось, колокольчик висел на башенке небольшого деревянного дома. И башенка, и сам домик были густо обвиты плющом, но по замысловатым колоннам, поддерживавшим крыльцо, чувствовалось, что строитель вложил в свое детище немалую часть души: думы, мечтания, радости.
Перед домиком простиралась круглая площадка со столами скамьями. По завершении дневных забот тут собиралась вся семья.
- Здесь живут наши патриархи! - шепнул мне Деодат.
Старики не заставили себя долго ждать.
Это была на редкость красивая пара. Женщине было, должно быть, лет шестьдесят, ее супругу - восемьдесят.
Лицо старика отличалось столь выразительными, характерными чертами, что даже по прошествии сорока лет позволяло угадать некогда знакомый облик. Я был поражен. Голова его облысела, однако поредевшие волосы и усы почти не затронула седина, да и черты лица мало изменились. Причина такой неподвластности времени была ясна: неколебимое спокойствие, воздержанность, ровный нрав.
Что до прабабушки, то она поистине радовала глаз необычайной привлекательностью. Правда, в волосы, некогда золотистые, вкраплены серебряные нити, но глаза по-прежнему, как у юной девушки, и когда губы супруга касаются ее щеки, она вспыхивает, словно невеста.
Лица обоих сияют при виде большой, дружной семьи; каждого из близких они, называя по имени, поочередно целуют. Этот трогательный обряд передает всю глубину их счастья, он заменяет им молитву и помогает воздать хвалу небесам.
Последним старики обняли своего старшего сына Деодата. Лишь после этого доходит черед и до нас. Оба пожали нам руку и пригласили отужинать вместе со всеми.
Старая женщина и по сей день сохранила за собой право присматривать за делами на кухне, она же и раскладывает еду по тарелкам для всей своей семьи. А старец дает каждому полную волю садиться за стол, с кем душа пожелает. Сам он подсаживается к нам и Деодату. Маленькая белокурая и курчавая, как ангелок, девочка по имени Ноэми забралась на колени к старику; ей было дозволено слушать наши серьезные разговоры да молча разглядывать гостей.
Старцу назвали мою фамилию, и он долго смотрел на меня; лицо его заметно вспыхнуло.
Ознакомительная версия.
