— Мы поженились в Канаде десять лет назад, — с трудом произнесла Эрмина. — Мы так друг друга любили! Он пошел добровольцем на вашу войну и бросил нас с детьми.
Марсель Мерло перекрестилась, на глазах у нее были слезы. Она взяла Эрмину за руки.
— Тогда я не могу молчать! Вы понимаете, сейчас такое время, что никогда не знаешь, с кем имеешь дело. Муж крепко-накрепко наказал мне держать язык за зубами, но раз тут такое дело… Слушайте, Норбер, наш сельский полицейский, заезжал к нам час назад. Это он должен был закопать тела в общей могиле по приказу милиции. Но месье, ваш муж, был еще жив. Несчастный Норбер повел себя по-христиански и отвез его к доктору Мелиссье, который участвует в Сопротивлении. Его бросало в холодный пот от страха, как он мне рассказывал, потому что ему пришлось вновь проехать через весь город с вашим мужем, спрятанным под брезентом. К тому же он встретил немецкий патруль.
Кокон ужаса, парализовавший рассудок и сердце Эрмины, разлетелся вдребезги. Она наконец смогла вздохнуть полной грудью и вновь вернуться к жизни, а ее кровь быстрее потекла по жилам, согревая и воскрешая тело.
— Спасибо, мадам! — воскликнула она. — О, я так вам благодарна! Господь милосерден! Ради бога, скажите мне, где живет этот доктор?
— Выйдете от нас, и направо будет улочка. Подниметесь по ней, затем слева увидите красивый дом с крышей из шифера. Скажете, что вы пришли от месье Мерло, хорошо? И лучше вам пойти туда одной, без вашего друга.
Понимая, что ситуация вышла из-под контроля, Октав попытался посоветовать Эрмине вести себя осторожнее. Он хотел также составить план действий, но она вырвалась у него из рук и выбежала на улицу. Для нее больше ничто не имело значения: ни милиция, ни СС, ни мягкость весеннего дня. Тошан не был мертв, он не покоился в общей могиле этого южного городка Франции! Если он выжил, это означало, что у них еще есть шанс на встречу и на любовь.
Она едва обратила внимание на Жанину, по-прежнему сидевшую в машине, и не бросила ни единого взгляда на Дюплесси, последовавшего за ней и неподвижно застывшего потом на тротуаре. «Тошан, любовь моя, я здесь! — твердила она. — Тошан, держись, я бегу к тебе и клянусь вернуть тебя домой, на берег Перибонки».
Дордонь, Монпон, тот же деньЭрмина позвонила в дверь доктора Мелиссье. Она попыталась войти, повернув большую медную ручку двери, но та, видимо, была закрыта на ключ. Никогда еще она не испытывала такого лихорадочного состояния, когда все ее чувства были на пределе. За несколько минут пути она не думала ни о чем, кроме единственной цели — наконец добраться до Тошана. Ей казалось неудивительным, что он жив. «Он не мог уйти, только не так!» — твердила она себе.
Тем не менее она по-прежнему чувствовала себя опустошенной, лишившейся всего, что было в ней хорошего и доброго, будучи не в силах понять свои ощущения.
Раздавшийся шум заставил ее вздрогнуть. Дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой, и в узком пространстве не более двадцати сантиметров шириной появилось лицо мужчины.
— Доктор Мелиссье? — тут же спросила она. — Меня направила к вам мадам Мерло, которая держит семейный пансион.
Врач осторожно посмотрел по сторонам и перевел недоверчивый взгляд на Эрмину.
— Что вам нужно? — тихо спросил он.
— Сельский полицейский привез вам раненого. Это мой муж. Умоляю, впустите меня!
Он внимательно вгляделся в ее лицо, словно пытаясь понять, насколько она искренна. Должно быть, она выглядела очень взволнованной, так как он поспешил открыть ей дверь. Эрмина устремилась в тщательно отделанную переднюю. Ее сердце буквально выскакивало из груди, но мозг почему-то отмечал каждую деталь: пол из желтой и черной плитки, зеленые растения в горшках, зеркала в медных рамах, хрустальная люстра…
— Как он? — прошептала она.
Доктор неопределенно пожал плечами. На вид ему было лет пятьдесят, и, будучи ростом ниже Эрмины, он явно страдал от лишнего веса. Но его глаза за стеклами очков светились умом, а лицо было добрым и немного грустным.
— Мне очень жаль, мадам, но ваш муж умирает, — степенно произнес он. — Я вообще не понимаю, как он еще дышит.
Эрмина поняла, что тешила себя напрасными надеждами, и задрожала всем телом. Судьба Тошана оборвется здесь, во Франции, вдали от его родины. Совершенно разбитая, она пыталась сохранить достоинство.
— Доктор, я хочу его видеть, — попросила она едва слышным голосом. — Попрощаться с ним.
— Да, конечно. Но он без сознания.
Эрмина проследовала за ним, почти ничего не видя из-за хлынувших горьких слез. Врач остановился перед дверью, держась за ручку.
— Мадам, я должен вас предупредить: я позвонил в Красный Крест, они скоро приедут. Я не могу рисковать, оставив его у себя.
— Но куда его повезут?
— В больницу в Либурн или Бордо. Если он выдержит переезд, кто знает, может, ему смогут там чем-нибудь помочь. Я получил недостаточно информации по поводу того, что произошло сегодня утром, но знаю, что этот месье ранил полицейского, так как, по всей видимости, помогал еврейской женщине и ее сыну бежать из страны. Уверяю вас, я бы дорого отдал за то, чтобы ваш муж выкарабкался. Он был в Сопротивлении? Вы можете разговаривать со мной без опаски: я — член подпольной организации.
Ей было страшно, но она молча кивнула, завороженно глядя на дверь и дрожа от нетерпения. Наконец доктор открыл ее.
— Входите. Мне очень жаль, мадам…
У него было к ней много вопросов, но сейчас не лучший момент их задавать. Он отметил ее особый акцент и понял, что она иностранка. Эрмина не замечала ничего вокруг. Она видела только своего мужа, лежащего на осмотровом столе, такого бледного, что она даже засомневалась, он ли это. Его полуобнаженное тело — плечи, руки, торс — показалось ей словно вылепленным из воска. При виде промытых ран, окруженных красными пятнами, она содрогнулась.
— Тошан, — тихо позвала она. — О нет, Тошан! Боже мой, я наконец-то тебя нашла, а ты умираешь!
Она подошла ближе, не сводя глаз с безучастного лица того, кто был ее великой любовью. Склонившись над ним, она заметила, что в уголках его губ выступила розовая пена. Подошел врач.
— Одна пуля прошла насквозь, сломав кость в ключице. Две другие пули попали в легкие. Операция была бы возможной, не будь он так слаб. Это просто чудо, что он до сих пор жив.
— Прошу вас, доктор! Ради Бога, сделайте ему операцию! Он не выдержит дорогу, вы это знаете. Он мой муж. У нас трое деток. Почему вы не пытаетесь сами его прооперировать?
— Я не хирург, и в любом случае у меня нет необходимых инструментов. Прошу вас, мадам, возьмите себя в руки. Попрощайтесь с ним, возможно, он вас услышит. И даже если он вас не слышит, это важно для вас обоих. Я вас оставлю.
С этими словами он вышел из комнаты. Эрмина нерешительно провела по лбу Тошана кончиками пальцев. Она все еще не могла до конца поверить, что это ее муж, из-за его непривычной неподвижности, закрытых в преддверии неминуемой агонии глаз, застывшего сурового лица.
— Любимый мой, нежный мой, — прошептала она дрожащим от рыданий голосом, — тебе причинили столько боли! Ты хотел сражаться и отдал свою жизнь, такую драгоценную жизнь. Это несправедливо, ужасно! Что я скажу трем твоим детям, которые тебя боготворят?
Ее охватило сильное чувство обиды на этого мужчину, погруженного в пугающее оцепенение.
— Ты обязан был беречь себя ради нас! Тебе не следовало идти добровольцем в армию! Ведь ты знал, что можешь умереть и больше никогда не вернуться к своим близким! О! Господь всемогущий! Спаси его, верни его нам!
Раздираемая бессильной яростью и неизмеримым горем, Эрмина поцеловала своего мужа в губы. Она ощутила его едва заметное дыхание, показавшееся ей великим даром, ответом на ее мольбу.
— Тошан, борись за свою жизнь, цепляйся за нее! — внезапно воскликнула она. — Вернись к нам! Я хочу, чтобы ты снова увидел свой лес, песчаные берега Перибонки. Хочу, чтобы ты повел своих дочерей под венец, когда они будут выходить замуж, хочу, чтобы ты передал Мукки все тайны природы и древние легенды народа монтанье. Тошан, ты не можешь меня оставить так рано! Я твоя жена, твоя любимая женушка-ракушка и хочу прожить с тобой всю жизнь, состариться и умереть раньше тебя.
Она рыдала, не переставая гладить его и целовать. Всей своей душой она взывала к чуду.
— Господи, Господи, умоляю, сжалься! Ради Мукки, Лоранс и Нутты, — хотя бы ради наших детей… Пожалуйста!
Но Бог казался глухим к ее мольбам, и Тошан по-прежнему не подавал признаков жизни. Дверь открылась, в комнату вошла медсестра в белом халате с повязкой Красного Креста. Ее сопровождал довольно молодой человек, тоже в белом халате. За ними следовал доктор Мелиссье.
— Мадам, машина «скорой помощи» стоит возле дома, нужно действовать быстро. Сельский полицейский сильно рисковал, ослушавшись приказа.
