Вернись ко мне! Ты нужна мне, любимая!
***
Чэзу потребовалось все его самообладание, чтобы остаться на месте: ему хотелось подойти к Шейн, взять ее на руки, отнести наверх в комнату и там, наедине, спокойно объяснить ей что к чему, стараясь хоть как-то смягчить ее боль, но донья Изабелла не сводила с него строгого взгляда. Шейн сидела удивительно прямо, подбородок был горделиво поднят, и только в больших черных глазах да в чуть заметном дрожании плотно сжатых губ читалось страдание.
- Как ее зовут? - спросила она наконец чуть дрожащим голосом. - Как зовут твою дочку?
- Сарита.
- Красивое имя. И.., сколько ей сейчас? Искренность, с которой Шейн интересовалась его дочерью, заставляла Чэза чувствовать себя еще более беспомощным.
- В прошлом августе ей исполнилось три года.
- Она того же возраста, что и мой племянник Донато. А.., кто мать девочки?
Чэз понимал, что, если немедленно не прекратить этот неприятный разговор, Шейн разрыдается, и, конечно, не мог этого допустить. "Нет, я не доставлю этой старухе удовольствия видеть, как страдает моя жена!" подумал Чэз и ответил:
- Мы поговорим об этом позже, ладно? - Потом он повернулся к донье Изабелле:
- Вы не возражаете? Теперь вы довольны?
Та сразу поняла, в чем дело, и кивнула:
- Все в порядке, сеньор Макинтайр. Мое присутствие здесь больше не требуется. Я разрешаю вам объяснить все жене так, как вы сочтете нужным.
- Уж пожалуйста! - пробормотал Чэз, поднимаясь. - Я провожу вас.
- А как же Сарита? - напомнила Шейн. Донья Изабелла встала, опираясь на трость, и в сопровождении Чэза направилась к двери.
- Я приведу ее через месяц, - как бы между прочим сообщила она.
Чэзу не понравились ее слова.
- Но вы же сказали, что если я...
- Вы выполнили все, что я просила, но я не ожидала увидеть кругом такую разруху.
- Это намек или очередное требование? Донья Изабелла пожала плечами:
- Я всегда старалась быть с вами корректной, потому что вы были учтивы со мной, несмотря на самые сложные задания с моей стороны.
- И я очень ценю это. - Похоже, ради Шейн Чэз решил обуздать свой гнев. - К тому же очевидно, запасенный вами список требований рано или поздно закончится. Или вы собираетесь бесконечно дополнять его?
Он явно перестарался: эти слова не понравились гостье.
- Осторожнее, Макинтайр. Сарита - еще не ваша собственность. Красивые черные глаза доньи грозно сверкнули.
- Она все равно будет жить со мной. Донья Изабелла помолчала, а потом обратилась к Шейн:
- А что вы думаете по этому поводу, сеньора? Согласны ли вы заботиться о Сарите? Та не колебалась ни минуты:
- Девочка будет жить с нами. Она будет мне родной дочерью.
Ответ Шейн потряс Чэза: ее слова подразумевали семейное постоянство, которого нельзя достичь, сохраняя дистанцию. А ведь главной его целью было вернуть дочь, а не найти себе жену, особенно такую впечатлительную, как Шейн. Его интересовала только Сарита. Все эти годы Чэз Макинтайр отчаянно боролся с собой, стремясь стать другим человеком. И, кажется, ему это удалось. Когда-то, давным-давно, будучи молодым и глупым, он был готов все отдать такой женщине, как Шейн, потому что верил, что любовь - это благословение, а не горе. Теперь Чэз думал иначе: девять долгих одиноких лет избавили его от наивных фантазий и мир для него окрасился в мрачные тона. Вот и сейчас он думал, что, оставшись с ним, Шейн тоже познает темную сторону любви, и это разобьет ей сердце. "Рейф ведь предупреждал меня", тоскливо думал он.
- Мне нужна моя дочь, сеньора, - сказал Чэз, очнувшись от горестных мыслей. - Я достаточно ждал. Я выполнил все ваши требования: вы хотели, чтобы я купил для нее дом, - я приобрел ранчо; вы хотели, чтобы я нашел ей мать, - вот она.
- А теперь я хочу убедиться, что и это ранчо, и эта женщина подходят моей Сарите.
- Не провоцируйте меня, сеньора Изабелла... На мгновение горделивая маска спала с лица доньи, показав, что за ней скрывается беспомощная старая женщина, заботящаяся лишь о благе своей любимой девочки.
- Сарита - моя единственная правнучка, - начала она; в голосе ее слышалась боль. - Она отнюдь не заблудившийся котенок или щенок, которому нужен дом: ей есть где жить. Если я сочту, что вы неспособны стать ей хорошим отцом, Сарита уедет со мной в Мехико. Там я смогу обеспечить ее всем необходимым.
- Неужели?! - У Чэза на этот счет были большие сомнения. - Тогда зачем вы пришли ко мне? Зачем рассказали о ее существовании, ведь ваша внучка так страдала от того, что встретила меня однажды вечером? Вы с Саритой могли вернуться в Мехико без лишнего шума. Так почему же вы попросили меня забрать ее к себе, если так хорошо заботитесь о ней?
Донья Изабелла не ответила. Лицо ее снова стало каменным. Опираясь на трость, она прошла через всю комнату и, остановившись в дверях, сказала:
- Сарите необходим уют, тем более что здесь она будет жить вдали от всего остального мира. Завтра утром мы с ней уезжаем в Сан-Франциско и вернемся в конце месяца. Мне будет очень интересно посмотреть, каких результатов достигнет ваша жена в обустройстве дома для моей Сариты.
- Я сделаю все возможное, чтобы угодить и девочке, и вам, - улыбнулась Шейн, открыв дверь и провожая донью Изабеллу. - Буду рада вас снова увидеть.
- Ну, если вы так этого хотите... - проворчала гостья, идя рядом с ней.
А Чэз тем временем изо всех сил старался скрыть раздражение. "Ох уж эта Шейн со своей добротой! - думал он. - Прекрасно! Просто прекрасно! Женщина, о которой я грезил все эти годы и с которой надеялся обрести счастье, объединилась с женщиной, которая досаждает мне вот уже три месяца. Ничего хорошего из этого союза не выйдет".
- Джимбо! - наконец позвал он.
Массивный загорелый мужчина неуклюже вошел в комнату. Его быстрое появление ясно говорило о том, что он был где-то поблизости. Очевидно, в этом и заключалась его работа: Джимбо присматривал и за своим братом Моджо, и за Пенни, и за всеми остальными работниками. На ранчо Чэза у него была, пожалуй, самая "трудная" работа, к тому же, судя по всему, задачу ему облегчало врожденное любопытство.
- Вы звали? - спросил он.
- Подай ужин и проследи, чтобы на столе было достаточно выпивки.
- Ох, босс, - поморщился Джимбо, - вы что же, собираетесь напиться в первую брачную ночь?!
- У меня не будет никакой первой брачной ночи... - отмахнулся Чэз, а потом задумался: "А вдруг... Можно ли считать наше с Шейн бракосочетание свадьбой? Наверное, нет. Черт побери!" Из задумчивости его вывел удивленный взгляд Джимбо. - И нечего на меня так смотреть! Не мне одному нужно забыться сегодня, но это тебя абсолютно не касается. Делай, что ведено.
Джимбо понимающе кивнул:
- Сделаю. Шампанского или вина для леди?
- Никакого шампанского! Принеси вина. "Мерло", думаю, подойдет, заказал Чэз, прекрасно понимая, что даже хорошее вино не поможет изменить прошлое, тем более что теперь в его жизни есть Сарита. - И держи Моджо на кухне. Я не хочу, чтоб он напугал мою жену в первый же день ее пребывания здесь.
- Он непременно захочет посмотреть на нее.
- Обойдется.
- Хорошо. Но Моджо может отказаться готовить для вашей жены, особенно если она посягнет на его вотчину - кухню.
- Когда это случится, тогда и будем думать, отмахнулся Чэз, думая о том, что у него и так полно проблем более чем серьезных. - Так ты приглядишь за своим братом?..
- Будьте спокойны. Я разберусь с ним, - смиренно согласился Джимбо и ушел на кухню. Минут через пятнадцать стол был накрыт.
- Еще вина? - предложил Чэз.
- Нет, спасибо.
- Ты уверена? Это очень хорошее вино...
- Спасибо, мне уже достаточно.
Чэз сжал в руке бокал вина так, что тонкое стекло едва не треснуло, а пурпурно-красная жидкость перелилась через край и испортила лучшую скатерть, какая только была в этом доме. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. "Снова отказ. Шейн не стала есть ни салат, ни лепешки. Если она не принимает от меня даже еды, то вряд ли захочет со мной разговаривать..."
- Не заставляйте ее, босс, - бодро посоветовал Джимбо, ставя на стол новое блюдо. - Может, леди не любит вино. А если вы хотите напоить ее, то я могу принести ту крепкую смесь, что спрятана у вас в ящике письменного стола. Чудесный кофе получится, если добавить туда немного алкоголя.
- Ну-ка, повтори еще раз!
- Что именно? - удивленно спросил Джимбо.
- Это слово на букву "б".
- Какое слово? "Босс", что ли?
- Точно. Я хочу, чтобы ты осознал его значение и вспоминал о нем всякий раз, прежде чем открыть рот. Это поможет тебе сохранить работу.
Джимбо чуть нахмурился:
- А что я такого сказал?
- Во-первых, ты суешь свой нос в дела, которые тебя совершенно не касаются. - Чэз очень старался говорить спокойно, но у него это плохо получалось. - Во-вторых, ты слишком много говоришь. В-третьих, я не хочу напоить мою жену!
- О, неужели?! Так вы сдаетесь?
- Джимбо!
- Вы хотите, чтобы я замолчал?
