— Фанетта звонила.
— Она влюблена? — прошептала Клара.
— А ты-то откуда знаешь?
— Она быстро закончила разговор. Это признак! Но сейчас что-то совсем уж быстро… Наверное, на этот раз влюблена не на шутку…
— Да, похоже…
— Круто!
— И еще она сказала, что скоро приедет.
— Когда?
— Тсс! Нельзя болтать, когда идет кино! — проворчал Марсель.
— И правда! Можно потерять нить! — пробурчал Антуан.
Барышни переглянулись, и у них в глазах промелькнуло тихое торжество.
— Нет, ты только погляди…
Конечно, паутина за завтраком задержала продвижение работы. Сегодня будка готова не будет. Ну и пусть. Зрелище того стоило! К тому же Антуан и Марсель подружились. Они решили поехать покататься на велосипедах. Марсель решил, что Антуану надо подкачать ноги. Клара же не очень любила велосипедные прогулки и осталась с Амели.
Марсель крутил педали. Очень сосредоточенно.
Он совсем не думал о том, что Антуану трудно за ним угнаться.
Он вспоминал о вчерашнем вечере. Угораздило же его так быстро заснуть… Но он прекрасно помнил, что произошло перед этим.
Он снова видит руку Амели. В своей.
Он улыбается. Закрывает глаза.
Ух ты! А вот закрывать глаза как раз не время. Чуть было физиономию себе не расквасил. Марсель обернулся, чтобы посмеяться вместе с Антуаном…
Но того не было.
Он резко затормозил.
— Антуан!
Да где же он?
Марсель развернулся. Вдалеке он увидел лежащий на обочине велосипед и заволновался.
— Антуан, все в порядке?
— Ну да…
— Ты что, упал?
— Да нет…
— Значит, устал?
— Ну… немножко.
— Я так и подумал. Тебе не хватает тренировки. Давай, Антуан! Поехали, малыш!
Они проехали еще с десяток километров и вернулись. Потом Антуана еще часа два не покидало ощущение, что он ходит, как ковбой. А еще он чувствовал, что у него окрепли мышцы.
— Нет, правда, Марсель, уже чувствую.
Потом приехал Пепе и увез Марселя.
Едва войдя, Пепе объявил, что Роза умерла. Нынче ночью.
Для него это было настоящим ударом.
Потому что он ее любил, Розу.
Эх, надо было чаще к ней заходить. Они бы много разговаривали и рассказали бы друг другу кучу интересного о том времени, когда…
Но Роза теряла рассудок. Уже давно. Может, она уже ничего и не помнила…
Наверное, у нее были дети, внуки.
Какой они будут вспоминать Розу?
Бедной беззубой старушкой, страдающей недержанием и старческим слабоумием? Они никогда не узнают, какой она была раньше. Что она пережила, какой была, что она сделала… и… Черт. Грустно все это.
Щелчок. Запись.
«Роза, я никогда тебе не говорил… И сожалею, потому что теперь уже поздно. И все-таки я скажу. Для внуков. Пусть они узнают…
Как мы тебя ждали.
Когда прятались втроем там наверху, среди холмов.
Реймон, Фернан и я, Марсель.
И как каждый день мы просыпались на рассвете. Каждый в свой черед. И становились в караул возле шалаша. Мы никогда наперед не знали, когда ты появишься. Поэтому каждое утро ходили следить за дорогой. Целыми часами. Мы ждали тебя.
Вдруг ты приедешь.
И так долгие дни. Продрогнув насквозь, мы ждали. Пока ты не приедешь. И, черт возьми, когда мы видели тебя там вдали, в конце дороги, сердце у нас прямо-таки прыгало… да так высоко! Клянусь! С криком „Подъем, парни, вон она!“ часовой бежал будить остальных. И все трое, со спутанными со сна волосами, смотрели, как ты издали приближаешься на своем велике. Неподвижные и молчаливые. Все время, пока ты подъезжала… Мы никогда не забывали, что ты проделываешь этот путь ради нас. Двадцать километров туда-обратно на велике. Только ради нас. И за это мы любили тебя, Роза. Даже не представляешь как. И делали все, чтобы ты тоже любила нас и могла нами гордиться. Мы никогда не забывали. Я не забыл. Ты приезжала подкормить своих „малюток“, как ты нас называла. До чего же нас бесило, что ты нас так называешь, знала бы ты! Нам было по четырнадцать-пятнадцать лет, мы считали себя взрослыми мужиками. Мы воровали буферные заглушки, оружие, автомобили — все! Совершали диверсии на железнодорожных путях, однажды даже взорвали мостик — внизу, в долине… А ты все продолжала называть нас своими „малютками“!
Тебе было двадцать три. У нас не было никаких шансов. И все же мы чуть-чуть мечтали… Мы ничего не могли поделать. Ты была прекрасна так, что и вообразить невозможно. Ты была прекрасна, как солнце, Роза! И все мы были ослеплены».
Марсель долго говорил в диктофон.
Почти всю ночь.
А утром оседлал свой велосипед и поехал на вершину холма. Туда, к шалашу. И оттуда некоторое время смотрел на дорогу… На всякий случай: вдруг Розе заблагорассудится приехать еще разок. На велике. Чтобы попрощаться со своим «малюткой»…
26
Антуан дает волю чувствам
Антуан дал волю чувствам:
— Огромное вам спасибо за паука с паутиной. Это было здорово! Не знаю, вытерплю ли я, если паук по мне побежит, но… смотреть, как он плетет паутину, и при этом не бояться и не чувствовать, как по спине бегут мурашки… Это потрясающе! Клара мне показала книгу, там полно разных пауков! Я не знал, что их так много и что они могут быть такими красивыми! А паутины! Поразительно! Я бы хотел, чтобы папа тоже посмотрел. А можно я ему покажу видео, которое вы сняли? Мне кажется, папа тоже боится пауков. Завтра спрошу, когда буду звонить ему.
И еще, мне очень понравилось кататься на велике с Марселем. Он здорово меня натренировал. Странно, он ведь старше моего дедушки, а такие штучки откалывает! Дедушка не садился на велосипед уж не знаю с какого года… но очень, очень давно. Я думаю, он боится упасть и сломать шейку бедра. И бабушка тоже. А вы что, не боитесь, Амели?
— Боюсь, но я научилась правильно падать. Надо уметь расслабляться, иначе — хрусть — точно что-нибудь себе сломаешь.
— А Марсель? Почему он не живет здесь, с вами?
— Ну… он живет в квартире-студии, в доме для престарелых.
— Но почему? Он вам разве не родственник?
— Нет, Марсель был лучшим другом Фернана, моего мужа. Они дружили с детства. И после смерти Фернана мы с Марселем остались друзьями.
— Но он же совсем один?
— Да.
— И вы тоже?
— Да.
— Как грустно…
— Мммм…
— Но если бы он захотел приехать, здесь хватит места?
— Да. Хватит. Ладно, Антуан, что ты пытаешься сказать?
— Нет, ничего… Просто… мне кажется, очень грустно, что он живет один. Вот и все. Мои бабушка и дедушка говорят, что, если один из них умрет, другой не вынесет одиночества и тоже умрет. Ну и… вот… я думаю, все-таки лучше, если ты не совсем один…
— Мммм…
— А когда Марсель опять приедет?
— Не знаю. Но, если хочешь, можешь ему позвонить.
— Конечно хочу! А сейчас можно?
— Можно.
И он набрал номер.
— Алло, Марсель! Это Антуан. Скажи, когда ты приедешь?.. Да, да. На моем компе можно записывать… Можно… У меня есть чистые диски. А потом покатаемся на великах? Ладно. Ты хочешь, чтобы я спросил у Амели?.. Амели! Марсель спрашивает, можно ли приехать сегодня… Марсель! Она сказала: «Конечно». О’кей… До встречи!
Он переминался с ноги на ногу.
— Ну… в общем… Я пойду посмотрю, готова ли Клара.
— Ладно. Иди посмотри.
И он порскнул, как заяц.
Амели подумала, не больше ли ей нравилось, когда он был посдержаннее…
Впрочем, нет, разумеется, она шутит!
Какой все-таки забавный парнишка этот Антуан…
Амели решила прогуляться к бамбуку. Стебли уже на метр выше той отметки, что они сделали в прошлый раз. Ну и скорость! Поразительно.
До нее доносились голоса детей. Они заканчивали будку в ветвях каштана. А она может сесть в кресло и поразмышлять.
Спокойно.
И она подумала…
Я не стремлюсь узнать, что со мной… Это вопрос специфический. Но мне все больше нравится не знать, это меня стимулирует. И я вдруг перестала бояться терять время. И перестала вдаваться в детали. А вот главное…
Подстричь глицинию…
Полюбоваться, как спит кошка на солнышке…
Перечитать «Рыжика»…[13]
Посадить новые фруктовые деревья…
Записать для Пепе заветный рецепт…
— Меееелииии!!!!
— Даааа!!
— Ты где?
— У бамбука!
— А что ты делаешь?
— Ничего…
— Когда будем есть?
— Скоро, ребятки, скоро.
Ладно.
Итак, что же я могу приготовить поесть?
Потому что по сути дела… вот в чем вопрос.
Марсель приехал позже. Он очень устал и не хотел есть. Антуану он сказал, что у него сейчас нет сил садиться на велосипед. Но после короткого сна… может быть. Он отдал Антуану свой цифровой диктофон. И Антуан записал CD.
