— Чушь собачья, — проворчала Лора. — Откуда ты это взяла?
— Это я обнаружила Людвига, когда он прятался в подвале дома бригадира, на улице Сент-Анн, возле завода. Я отнесла ему одеяло и еду. Вы замечали, что из кладовки пропадают продукты, — это я их брала для него.
— Маленькая лгунья! — воскликнул Онезим. — Если бы Ламбер меня так дурачил, у него бы кожи на спине не осталось!
— Бог мой, ты обворовывала нас ради немца?! Жосс, сделай же что-нибудь! Все, довольно, я не хочу больше видеть твою дочь в нашем доме! В следующем месяце она отправится в пансион.
Индейская кровь Кионы забурлила от протеста и гнева. Она встала с табурета и обвела их всех своим янтарным взглядом, напоминая молодого волка, готового прыгнуть на свою добычу.
— Ты хочешь наказать меня, Лора, за то, что я спасла невинного человека? Да, Людвиг немец, но он никогда бы не сделал со мной того, что делает брат Марселлен с детьми моего народа.
Иветта перекрестилась, шокированная и встревоженная. Киона вызывала в ней инстинктивное недоверие, которое чувствуешь при встрече с другим, непонятным тебе существом. Жослин провел рукой по лицу, пораженный самоуверенностью своей дочери, а также ее словами, как это ни печально, верными.
— Людвиг был вынужден пойти на фронт, — продолжила Киона с тем непримиримым выражением лица, которое делало ее на десять лет старше. — В Германии у мужчин нет права выбора, как у нас. В 1939 году ему было всего двадцать лет. Он не хотел уезжать от своих родителей. Представь, Лора, если бы война продлилась долго, а Луи заставили бы пойти на войну, и он плакал бы вечерами от страха и грусти… и звал бы тебя?
Лора вскочила со своего стула так резко, что опрокинула его.
— С меня хватит демагогии! Замолчи! Ты хочешь убедить своего отца, что поступила правильно, желая избежать наказания. Ты читаешь нам мораль, но лучше бы хорошенько подумала. Нашим долгом было вырвать Шарлотту из лап этого мужчины. К тому же она скоро станет матерью! Ты все испортила, маленькая идиотка!
— Полно, Лора, не нападай так на нее, — вступился за Киону Жослин. — Она просто ребенок, стремящийся устроить все по своему разумению. И ее рассуждения кажутся мне достаточно справедливыми. Нельзя отрицать, что некоторые немцы стали солдатами против своей воли.
Онезим ерзал на своем стуле. Он бы с удовольствием выкурил сигарету и выпил рюмочку настойки. С его точки зрения, сестра была опозорена. Она была шлюхой, к тому же полоумной. Но он не решался встревать в дискуссию, на его взгляд слишком бурную.
— Шарлотта и Людвиг должны быть вместе, — добавила Киона. — Если вы мне не верите, тем хуже. Прошу, оставьте их в покое! Не нужно их разыскивать.
— Теперь мадемуазель уже нами командует! — воскликнула Лора, всплеснув руками. — Я сдаюсь. Пусть Шарлотта катится ко всем чертям вместе со своим немцем. Надеюсь, у этой истории не будет неприятных для нас последствий. Нам нет никакого резона поднимать шум. В наших же интересах, чтобы все осталось в тайне.
Мертвенно-бледная, она нервно надела свое манто и меховую шапку. Киона не сводила с нее внимательного взгляда. Раздраженная этим осмотром, Лора злобно бросила ей:
— Похоже, ты пошла в прабабку твоего отца Альетту, которую хотели сжечь на костре за колдовство. Не морщись, Жосс, я знаю, что говорю! Твоя дочь не отличает добра от зла, она невежлива, не уважает старших, которые разбираются в жизни лучше ее. Киона, я тебя так любила, а ты меня разочаровала!
— Я не хотела доставлять вам неприятности, — ответила девочка. — Но нельзя было разлучать Шарлотту и Людвига.
Лора вышла из кухни Лапуэнтов, хлопнув дверью. Растерянный Жослин хранил молчание.
— Черт возьми! — выругался Онезим. — Что будем делать, месье Шарден? Возьмем мой грузовик и попытаемся их догнать? Но это будет непросто: снег уже стал рыхлым.
— Мой бедный друг, они опередили нас на несколько часов. Лучше всего сделать вид, что ничего не произошло. Мы скажем всем, что Шарлотта уехала в Монреаль работать на заводе. В любом случае я опасаюсь худшего: их в конце концов поймают и арестуют…
— Нет, папа! — воскликнула Киона. — Людвиг одет как местные мужчины. На нем уже нет формы.
— Замолчи! Я ничего больше не хочу слышать! Не думай, что я тебя поддерживаю. Ты перешла границы моего терпения, Киона. Я считал тебя гораздо умнее. Одевайся, идем домой.
Жослин надел свою куртку и шапку. На него навалилась огромная усталость. Шарлотта предала их всех, и он не мог избавиться от ощущения, что нежно любил совершенно чужого человека, абсолютно безнравственного.
— Не переживайте, месье, — сказал Онезим, похлопав его по спине. — Мне досталось больше всех. Теперь у меня нет сестры. Пусть даже не думает возвращаться сюда со своим отпрыском!
Мужчины вышли на крыльцо покурить, пока Киона надевала шапку, пальто и рукавицы. Иветта наставляла Ламбера, в свою очередь угрожая ему страшными наказаниями, если он проболтается. Наконец она подошла к девочке и тихо спросила:
— Скажи, детка, этот немец и вправду красив как ангел?
— Да, мадам Лапуэнт, он очень красив. Светлые волосы, ясные глаза и мягкие черты лица.
— Что ж, Шарлотту можно понять. Она влюбилась. Сердцу не прикажешь! Ты знаешь, куда они направились?
— Нет, мадам, не знаю, — вежливо ответила Киона.
Взгляд Иветты стал мечтательным. На миг она представила себя убегающей с красивым молодым мужчиной… Но ее жизнь была здесь.
— Говорят, ты ясновидящая, детка? Скажи, ребеночек, которого я ношу, мальчик или девочка? — с хитрым видом спросила она.
— Когда родится, увидите, мадам Лапуэнт, — ответила Киона и вышла на улицу.
«Маленькая дрянная колдунья!» — с досадой подумала Иветта. Она тяжело вздохнула и уселась в свое кресло-качалку.
Жослин с Кионой медленно шли к дому. Снег, напитанный водой, хлюпал под ногами. О хорошем настроении говорить не приходилось, и за всю дорогу они не обмолвились ни словом. Перед тем как свернуть на аллею, ведущую во двор, девочка взяла за руку своего отца.
— Прости меня, папа! Я не виновата, что знаю многие вещи, что должна защищать людей. Я сказала правду, но ты все же на меня сердишься. И Лора тоже.
— Киона, идет война, и немецкий солдат, взятый в плен в Европе, становится врагом нации. Даже если он хороший парень, как я, собственно, и думаю, раз Шарлотта его так полюбила. Но ты подумала о последствиях? Она никогда не сможет выйти за него замуж и жить как честная женщина. Обстоятельства рождения ее ребенка будут тяготеть над ним всю его жизнь. Это очень грустно. У меня просто сердце разрывается.
Встревоженная, Киона сильнее сжала пальцы отца. Ей очень хотелось утешить Жослина.
— Папа, они будут счастливы, вот увидишь. Война закончится, и однажды Людвиг перестанет быть врагом.
Жослин остановился и озадаченно посмотрел на дочь. Солнце озаряло ее золотисто-рыжие кудри, обрамлявшие высокий чистый лоб. Киона улыбалась ему, обнажив маленькие белые зубы. Он был восхищен. Это был словно мираж, сияние рая, озарившее землю. Если бы она сейчас взмыла в воздух, словно волшебная фея, он бы ничуть не удивился.
— Кем же ты станешь потом, моя милая? — вполголоса спросил он себя. — Ты бесстрашно идешь по своему пути, не заботясь о наших законах и принципах. Возможно, ты права.
Киона поняла, что ее простили. Она прижалась к отцу, и они дошли так до крыльца. Лоры в гостиной не было. Мирей сообщила «месье», что «мадам» отдыхает: у нее разыгралась жуткая мигрень.
— Беги к детям, Киона. Мадлен мне сейчас поможет убрать твою кровать из нашей комнаты. Лора больше не захочет, чтобы ты спала с нами.
— Она меня накажет? Я не возражаю.
— Ты узнаешь это за ужином. И никому ни слова об этой истории!
Он смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице через две ступеньки. На лестничной площадке Киона почти столкнулась с Мукки, поджидавшим ее возвращения. Алисия была рядом с ним.
— Нам надо поговорить, — тихо сказал мальчик. — Бабушка рыдает на своей кровати. Я хочу знать, что происходит.
— Сходи за близняшками и Луи, — ответила девочка. — Встречаемся на чердаке.
— А я могу пойти? — спросила Алисия.
— Разумеется, можешь, — согласилась Киона.
Лежа на софе с бокалом бренди под рукой, Жослин не придал значения тихой возне на верхних этажах большого дома. Что касается Мадлен, то она меняла постельное белье, и, хотя это было утомительным занятием, женщина была не против на несколько минут избавиться от веселой ватаги, за которой должна была присматривать.
Киона прежде всего заставила всех поклясться. Акали, Алисия, Мукки, Луи, Лоранс и Мари-Нутта должны были пообещать никому не рассказывать тайну, которую она им сейчас откроет.
— Это очень серьезно, — заверила она их. — Вопрос жизни и смерти! Так вот… Вчера Шарлотта сбежала со своим любимым. У них будет ребенок. Мой отец и Онезим хотели их разлучить и наказать Шарлотту. Я помешала им сделать такую жестокую вещь.
