Она всегда не любила посещать гулянки, и именно тогда ей как-то особенно сильно не хотелось там быть. Как будто она предчувствовала всю последующую тошнотворную мерзость. Но настояла весьма эмансипированная и настойчивая подруга по общежитию, расписавшая прекрасных, галантных и перспективных парней, просто мечтающих о встрече с ней, признанной всем колледжем затворницей. Нельзя же жить в Америке по старинным и нелепым законам Китая. Эта последняя фраза с намеком на ее этническую ортодоксальность и решила все дело.
Потом они оказались в интеллектуально-богемной и весьма пестрой по составу разнополой и разновозрастной компании на чьей-то вилле. Было действительно интересно и необычно, особенно по сравнению с Однообразным сидением на лекциях и за учебниками со сверстниками с одним и тем же тягомотным трепом про учебу, тряпки и сексуально озабоченных мальчиков. А здесь вокруг столь эрудированные, вальяжные собеседники, небрежно произносящие заумные и непонятные речи, в комплексе с употреблением различных естественных и синтезированных препаратов, способствующих расслаблению или обострению чувств.
Потом она оказалась в комнате в гораздо меньшей по численности компании, полулежа на тахте на чей-то мускулистой мужской руке. В горле было страшно сухо, и ей дали стакан с чем-то кисло-освежающим. Наверное, и нем был какой-то галлюциноген, возможно ЛСД, судя по последовавшей реакции. Потому что она вдруг, как будто раздвоившись, увидела себя со стороны. Она плыла где-то вверху, под потолком, над собственным распростертым на тахте телом, над которым склонился чем-то знакомый парень с длинными волосами и бородой и копошился в ее одежде. Рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, плыл голубой слон с черными треугольными глазами и длинными розовыми ушами, украшенными огромными золотистыми клипсами. При этом он трубил в свой полосато-синий и мягкий, как чулок, нос, выдувая какой-то веселый ритмичный блюз. А комната внизу вся изгибалась, постоянно меняя свои размеры, очертания, пропорции и переливающуюся окраску стен.
И еще было очень смешно и весело. Она смеялась даже тогда, когда почувствовала, как кто-то молча стаскивает с нее трусики, грубо раздвигает ноги и тяжело наваливается сверху, закрывая ей рот патлатой бородой и подавляя ее своим смрадно-вонючим, удушливым дыханием с противным привкусом горелого табака и прокисшего пива. Потом она почувствовала резкую боль внизу, внутри, и попыталась сбросить с себя эту чужеродную, несущую страдания тяжесть, но сил совершенно не было. Она только слабо мычала и вяло отталкивала руками чужеродное тело, пытаясь освободиться и позвать на помощь, раз за разом ощущая новые приступы боли от грубых, резких движений постороннего предмета внутри горящего лона. Потом эта посторонняя мужская тяжесть сползла с ее измученного тела. Постепенно утихла пульсирующая боль между ногами, и она окончательно отключилась.
Утром она долго не могла прийти в себя, все еще не веря происшедшему. Она лежала на все той же тахте с задранной и мятой юбкой. Тупо ныло в паху, испачканном ее же кровью и засохшей мужской спермой. В воздухе висел тяжелый, удушливый, липкий запах, который всегда бывает после таких попоек, - запах перегорелых и усталых эмоций, биологического и психологического разложения, гниения и грязи.
Рядом с ней храпел, лежа на животе, неловко уткнувшись лицом в диванную подушку, ее "соблазнитель" с наполовину спущенными на бедрах джинсами. Видимо, в нее он вложил последние оставшиеся у него вчера силы, и этого жалкого остатка не хватило даже на то, чтобы вернуть брюки на место. Ее сокурсник, ровесник, из благопристойной польской католической семьи, всегда очень скромный, даже застенчиво-мечтательный юноша, любитель экзистенциальной философии и поэзии Уитмена. Мальчик отрастил бородку и длинные волосы скорее всего просто так, для взрослости, или из подражания университетским интеллектуалам и хиппи.
Вчера, в начале вечеринки, он, примостившись рядом с ней, вдруг стал весьма разговорчивым и смелым. При этом столь изысканно и гладко, без запинки, изъяснялся на тему соотношения и гармонии свободной любви, чувства ответственности и права свободного выбора. Иногда, как бы случайно, в такт речам и мыслям легко и непринужденно касался пальцами округлостей ее коленей, кокетливо выступающих из-под коротенькой красно-зеленой юбочки в шотландскую клетку.
В душе у нее не было ничего, кроме чувства смертельной усталости, пустоты и какой-то безнадежности. Не было даже презрения или ненависти к тому, кто это содеял, ибо он и сам не ведал, что творил. Она не стала никого будить и устраивать сцену, просто собрала свою одежду и быстро покинула это жилище. Потом долго, с остервенением мылась под душем, ожесточенно соскребая с себя эти грязные запахи и следы, казалось, навсегда пропитавшие ее душу и тело.
К счастью, она не забеременела и ничем не заразилась. А скромный юноша потом долго прятался от нее, а через некоторое время даже перевелся в другой колледж. Похоже, он всерьез боялся вполне заслуженной расправы со стороны ее родственников. Он знал, что она дочь уважаемого в китайской общине человека, и был наслышан о "триаде" и ее изощренной и жестокой мести. Возможно, именно так и случилось бы, если бы она рассказала об этом отцу.
Но Сузи не стала этого делать, ибо сама была виновата во многом. И она не смогла бы объяснить свое поведение отцу. За содеянное, покрывавшее позором всю ее семью, по древним китайским обычаям пришлось бы отвечать не только этому парню, но и ей самой. В старину у изнасилованной девушки был только один путь - одновременно и расплатиться за свой позор, и покарать самой обидчика, повесившись у ворот его дома или прыгнув в колодец в его дворе. После этого злобный и бесприютный дух умершей постоянно преследовал бы и отравлял жизнь обидчику, его домочадцам и их потомкам. По старокитайским понятиям, бессрочная, изощренная и очень эффективная месть.
Со временем эта психологическая рана несколько зарубцевалась и не мучила столь остро, только иногда саднила. Она даже познакомилась и стала встречаться с другим парнем, тоже китайцем. Он ей нравился. Тихий, спокойный, уютный, понятный, но до интимной близости у них так и не дошло. Была пара попыток, но в самый последний момент она не смогла преодолеть психологический барьер. Сразу всплывал где-то внутри удушливо-сладковатый дымный запах марихуаны, колючая борода во рту и резкая боль внутри грубо раздираемых внутренностей.
Иногда ей становилось страшно за себя. Неужели теперь это навсегда и она не сможет никогда испытать близость мужчины? И у нее никогда не будет семьи, детей, этих крохотных смешных карапузиков? Неужели она навсегда обречена на постепенное затухание чувств, озлобление на всех мужчин и полную фригидность? На регулярные мастурбации по вечерам в ванной, заполненной теплой водой? Или станет постоянной клиенткой секс-шопов, выбирая для заполнения одиноких вечеров искусственные фаллосы и электровибраторы самой новейшей конструкции?
И что сказать родителям, которые давно уже донимают намеками и прямыми вопросами об устройстве ее будущего, называя возможных кандидатов из числа потомков мужского пола уважаемых в чайна-тауне людей. Многие из них были бы не против породниться с семейством Лунов. Хорошо хоть, что еще не началось официальное сватовство. В какой-то степени, даже помог отъезд в Сингапур, на какое-то время отсрочивший решение данной проблемы.
Нет, эту проблему надо решать, и именно сейчас, вместе с чутким, добрым, терпеливым и понимающим человеком, который один в состоянии помочь ей преодолеть этот барьер между прошлым и будущим, сбросить тяжкий психологический груз. От него надо избавиться, иначе засосет, как в водоворот, безостановочно затянет на самое дно, в мрачный мир подводных глубин и цепких водорослей, без людского тепла и света, навсегда и безвозвратно.
Во всяком случае надо начать с откровенного разговора со Стивом. И лучше его не откладывать. Провести уже в ближайшие дни. Только выбрать для этого подходящую обстановку и антураж и немного подготовить его для лояльного восприятия. И подать всю историю без шокирующих подробностей, в смягченном варианте, чтобы потом это не давило на его художественное воображение. Да и самой лишний раз не хотелось травмировать свою психику, вспоминать и проговаривать все эти тяжелые подробности.
Пусть он временно попробует превратиться в психоаналитика, в целителя женской психопатологии всеми доступными ему методами.
Глава 5
Сюзанна не планировала это именно на данный день. Просто, наверное, уже был соответствующий настрой и он удачно совпал со сложившейся ситуацией.
В пятницу день прошел как обычно. С утра трехчасовое сидение на занятиях на неудобной, жесткой парте в виде металлодеревянной конструкции с небольшой фанеркой внизу в качестве скамьи и второй передвижной фанеркой-столешницей на уровне талии. Китайская речь преподавателя периодически заглушалась доносившимся снаружи завыванием ручных газонокосилок, которыми местные малайцы ежедневно сбривали траву в безнадежной попытке придать буйно и молниеносно растущим тропическим зарослям вид ухоженной английской лужайки. Иногда сверху слышался душераздирающий рев сингапурских боевых самолетов, из-за малости национального воздушного пространства вынужденных постоянно барражировать по кругу во время учебных полетов.
