Разговоры, стихшие, пока она держала телефонную трубку, снова стали громче. Мадам Лористон кивнула всем головой и поднялась в свою комнату, чтобы скрыть ото всех свое горе. Элизабет присоединилась к группе, в которой были сестры Легран.
— Ну и морду она скорчила! — сказала Сесиль. — Кому она звонила?
— Конечно, своему мужу, — ответила Элизабет.
— Да, — сказала мадемуазель Пьелевен. — Я немного поболтала с ней сегодня после обеда. Думаю, что она не очень счастлива в семейной жизни.
— Почему? — спросила Сесиль. — Он изменяет ей?
— Вам рано интересоваться такими вещами, дитя мое.
Сесиль прыснула от смеха, и Элизабет взглянула на нее с укором. Разве можно быть до такой степени веселой и беззаботной. И вдруг ей самой захотелось так же убежать ото всех, зарыться в своей постели под присмотром большой пихты. Но клиенты не торопились расходиться по номерам. А вежливость требовала того, чтобы Элизабет оставалась среди них до возвращения родителей.
Проснувшись, она была сильно удивлена тишиной, царившей вокруг. Холодный нос ткнулся ей в щеку, язычок лизнул подбородок — Фрикетта пришла за своей порцией ласки. Элизабет поиграла немного с собачкой, почесала ей брюшко и за ушками, нежно разгладила шерсть, закрывавшую ей глаза, затем вскочив с постели, побежала к окну и открыла ставни. Зеленые ветви пихты сгибались под тяжестью снежного покрова. Шел сильный снег. Не могло быть и речи о катании на лыжах сегодня утром. Элизабет вызвала звонком Леонтину, которая принесла ей завтрак на подносе. Фрикетта, как всегда, выпросила кусочек сахара и ушла грызть его на свою подушечку. Запах кофе с молоком распространился по комнате. Девушка откусывала от тоста, меланхолично глядя в окно на падающие хлопья снега. Так как она никуда не спешила, то уделила внимания больше, чем обычно, своему туалету. Затем она быстро написала поздравительные письма: пятнадцать строчек дедушке, пятнадцать строчек дядюшке Дени и Клементине.
В холле она увидела группу пансионеров, не знавших чем себя занять. Что делать в такое время? Одни читали, другие писали открытки или играли в бридж. Пьер и Антуан расчищали снег перед гостиницей. Сесиль и Глория подошли к Элизабет, стоявшей на крыльце, и предложили ей сходить в деревню, чтобы размяться.
— Антуан! — крикнула Элизабет, — на обратном пути мы заберем письма на почте!
— Спасибо, мадемуазель, — сказал он, выпрямившись. — Меня это очень устраивает, потому что здесь полно работы. Столько снега навалило за ночь, просто невозможно!
В это время Пьер продолжал сгребать снег, беря его на лопату большими блоками и отбрасывая далеко, справа от себя. Лицо его порозовело, он слегка задыхался, но был счастлив. Элизабет подошла к нему и поцеловала:
— Ты не очень устал, папочка?
— Да что ты? Я никогда не был в такой хорошей форме!
Снегоочиститель еще не успел разгрести дорогу на Глез. Девушки шли по девственно чистому снегу, проваливаясь в него при каждом шаге. Пушистые холодные бабочки летели им навстречу. Они смеялись, ослепленные этим снежным ласковым вихрем. С радостным лаем, высоко задирая лапы, за ними бежала Фрикетта. В деревне был базарный день. Перед церковью были натянуты холщовые навесы, защищавшие разложенные товары от снега. Грязновато-белые тенты контрастировали с белизной только что выпавшего снега. Хлопчатобумажные платья, жилеты, связанные из деревенской шерсти, пиджаки и брюки из бонневальского сукна, кастрюли, кофейники, обувь, белье — все эти товары лежали на морозном воздухе, а продавцы и покупатели пританцовывали на месте от холода и торговались на местном диалекте. Элизабет смотрела по сторонам, питая слабую надежду увидеть Кристиана. А Глории, думавшей о своем ежедневном письме, не терпелось зайти на почту и забрать письма. Огромный черный пес подошел к Фрикетте сзади и стал обнюхивать ее, но та с возмущением опустила обрубок своего хвоста и, сморщив нос, угрожающе зарычала. Пристыженный невежда удалился, и Фрикетта, обласканная девушками за хорошее поведение, зашла вместе с ними на почту.
В сером запыленном зале, обогреваемом рядом батарей, несколько человек стояли в очереди перед окошками. Пол был весь в лужицах от растаявшего снега, принесенного с улицы. На стене располагались ряды маленьких металлических дверец с отверстиями и пронумерованных — почтовые ящики. Своим ключом Элизабет открыла один из них, вынула оттуда пачку конвертов и рассортировала их, перекладывая из одной руки в другую:
— Господину Флеку, господину Жаку Греви, мадам Вуазен, господину Вуазену. А вот и вам, Глория!
Та схватила письмо, сразу распечатала и с жадностью принялась его читать. В пачке обнаружилось и письмо из Мадагаскара, адресованное сестрам Легран. Сесиль взвесила его на ладони и сказала:
— Шесть страниц с мамиными инструкциями и три строчки постскриптума от папы. Обычная норма. Вы позволите?
Она вскрыла конверт. Элизабет продолжила рассматривать конверты и остановилась, увидев почерк своего дяди Дени: «Господину и госпоже Мазалег. Гостиница «Две серны».
— О Господи, — воскликнула девушка.
Она, оказывается, забыла в комнате поздравительные письма. Пойти сейчас за ними? Рассердившись на саму себя, она с досадой вздернула подбородок и посмотрела на дверь. И вдруг ее сердце вздрогнуло. Недалеко от нее стоял мужчина и разговаривал через решетку с почтовым служащим. Это был Кристиан! Когда же он вошел? Она видела его со спины. На его крепких широких плечах красовался пуловер с высоким воротником стойкой из толстой серой шерсти. На этот раз он отказался от красного шейного платка. На голове у него была круглая вязаная шапочка. Не раздумывая, Элизабет быстро подошла к нему и дотронулась до его руки. Он повернул голову: солнце снова осветило землю.
— Вы! — воскликнул он. — Я ищу вас столько времени!
— Вы ищете меня? — проговорила она, делая над собой большое усилие, чтобы казаться спокойной и веселой.
— Ну да. На Рошебрюне, в деревне, повсюду! Я уже было подумал, что вы заболели. Я собрался пойти в «Две серны» справиться о вас.
То, что он говорил, казалось ей настолько неправдоподобным, что она задалась вопросом — уж не лгал ли он? Фрикетта подошла к хозяйке и, задрав мордочку, с недоверчивым видом слушала их разговор.
— Это ваша собачка? — спросил Кристиан.
— Да.
— Она очень забавна с этим синяком под глазом и перьями вместо бровей. Чем вы занимались с тех пор, как мы расстались?
— Ничем особенным… Каталась с друзьями на лыжах…
— На Рошебрюне?
— Да.
— Значит, мы разминулись. Вот досада!
Сварливая работница почты потеряла терпение:
— Ну так вы решились, мсье?
Кристиан протянул ей квитанцию на получение денег. Рядом с ним, на столике, лежало нераспечатанное письмо. Элизабет успела быстро прочесть адрес: «Господину Кристиану Вальтеру. Межев. До востребования». Теперь она знала его фамилию!
— Триста пятьдесят франков, — сказала служащая. — У вас при себе удостоверение личности?
Кристиан протянул свои документы, расписался, взял деньги, письмо и сказал, громко рассмеявшись:
— Теперь, когда я вас нашел, Элизабет, я вас больше не отпущу!
— Дело в том, что… мне надо вернуться сейчас же, — ответила она, указывая глазами на подруг.
Сесиль наблюдала за ней с улыбкой, а Глория, погрузившись в послание своего жениха, ничего не замечала вокруг.
— Вы, конечно же, вернетесь, — сказал Кристиан, — но после обеда выходите, и мы увидимся.
— Где?
— У меня.
— Вы с ума сошли! — сказала Элизабет шепотом.
— Напротив, никогда более я не был таким разумным. Мы же не можем разговаривать друг с другом на лыжне, на улице или на почте. А мне надо так много вам сказать! Я живу в двух шагах отсюда, за монастырем. Вы знаете маленькую мясную лавку на правой стороне?
— Да, — ответила она.
— Так вот, моя квартира — и какая квартира! — находится как раз над ней. Вы войдете во двор рядом с входом, взбежите по лестнице на второй этаж и увидите мое владение. Я живу в роскошной квартире, а в приготовлении мне нет равных!
Она знала, что не пойдет к нему, но это приглашение льстило ее самолюбию и возбуждало любопытство.
— Согласны?
— Нет, — ответила Элизабет, — я не смогу…
Он опять разразился громким смехом, отрицающим все и вся. Люди стали оборачиваться. Элизабет покраснела.
— Нет сможете, — сказал он твердо. — Я никуда не пойду сегодня после обеда и буду вас ждать.
Сложив губы в улыбку, он добавил:
— До скорого, Элизабет.
— Нет, не до скорого, — резко ответила она. — Вы не хотите встретиться завтра со мной около подвесной дороги?
Он отрицательно покачал головой и вышел. Какое-то время Элизабет чувствовала себя словно захлестнутая волной, оглушенная и ослепленная. Но тут новая волна ликования подняла ее на свой гребень. Теперь она была уверена в том, что Кристиан привязан к ней. Даже если она не придет к нему во второй половине дня, она теперь будет знать, где найти его.
