К тому времени как начался отлив чуть позже десяти вечера, Дункан с небольшой командой взял курс на Куинстаун, где за его голову была назначена награда. На рассвете они бросили якорь в нескольких милях к югу от гавани, и Дункан с двумя людьми направились к берегу на шлюпке.
Фиби после неудачного похода за яйцами пребывала в немилости у мистрисс Белл больше недели, но, во крайней мере, ее не рассчитали и не выгнали с позором из «Короны и лилии». Если бы это произошло, у нее оставались бы только две возможности, воровать или умереть с голоду. Никто больше не взял бы ее на работу всем уже стало известно о ее склонности попадать в неприятные истории, а путь обратно на Райский остров она не смогла бы отыскать, даже если бы у нее было хоть малейшее представление, в какой стороне он находится. Поэтому Фиби держала свои мысли при себе и сама держалась подальше от майора Лоуренса всякий раз, как он появлялся в таверне что происходило регулярно, и каждый вечер чистила котлы, выносила помои и мыла все кружки и кувшины, надеясь, что, рано или поздно, если только есть Бог на небесах, мистрисс Белл смилостивится и не будет больше взваливать на нее всю грязную работу.
Утешая себя этой мыслью, девушка направлялась по освещенной луной дорожке к уборной, когда перед ней внезапно возник темный силуэт, словно тень демона. Она попыталась закричать, но ее тут же схватили за руку и прижали к чьей-то крепкой груди. Ее мало радовало, что данная грудь, как и рука, заткнувшая ей рот, принадлежала Дункану. Его поведение никак нельзя было назвать дружелюбным. Фиби отбивалась скорее из принципа, на самом же деле она почти желала попасть к нему в плен и быть унесенной в рай восемнадцатого века, где бы он ни находился.
- Молчать! - выдохнул Дункан ей в ухо, утихомиривая ее одной лишь силой своей хватки. - Если нас поймают, не я один буду вздернут на высоком суку. Тебя повесят рядом со мной.
Он был прав. Никто бы не поверил, что Дункан застал ее врасплох, наоборот, все сказали бы, что это заговор, что она была его любовницей и сообщницей, ничуть не меньше его виновной в измене. И так как ей не хотелось умирать а также по нескольким менее существенным причинам, Фиби прекратила сопротивление.
- Теперь я могу потерять работу, - жаловалась Фиби, пока Дункан тащил ее по темным переулкам, а затем по прогнившей деревянной лестнице в какое-то помещение, где пахло как в погребе. - Я и так на плохом счету, после того как навестила мистера Биллингтона, вместо того чтобы покупать яйца.
Дункан высек огонь с помощью кремня, и во мраке закоптил и разгорелся огонек толстой свечи.
- Ты уже потеряла свое место в «Короне и лилии», - спокойно сообщил Дункан. На его лицо ложился причудливый узор колеблющихся теней и света. - И, могу поспорить, Салли Белл не станет жалеть о тебе.
Фиби сжалась в комок, потому что в тесном мрачном помещении было холодно и промозгло, потому что за дверями погреба, за верхней ступенькой лестницы, расстилался огромный, враждебный и совершенно непредсказуемый мир. Ты можешь спокойно подниматься на лифте и вдруг в следующее мгновение оказаться в другом веке. Читать о теориях Эйнштейна про параллельные измерения одно дело, но проверять их на собственном опыте совсем другое. Она чувствовала себя морской свинкой в космосе.
- Ты должен оставить меня в покое, - заявила девушка, когда Дункан снял свой темный сюртук строгого покроя и осторожно накинул ей на плечи. - Я прекрасно обходилась без тебя.
- Еще бы, - откликнулся Дункан. Определить выражение его лица в мерцающем свете было невозможно, но тон голоса был вполне скептическим. - Настолько прекрасно, что из-за тебя человека чуть не засекли до смерти.
Фиби передернуло. Проведет ли она остаток жизни в этом веке или вернется в свое время, она никогда не забудет, что случилось с сержантом Биллингтоном, и никогда до конца не простит себя за это.
- Это был несчастный случай, - ответила она через минуту, проглотив комок в горле. - Что я могла сделать? Позволить майору Лоуренсу приставать ко мне? Я боролась, сержант пришел мне на выручку, и я очень ему благодарна. Однако я не просила его о помощи и хотела бы, чтобы вы не забывали об этом.
Дункан встал с перевернутого ящика, на котором сидел что касается Фиби, то она примостилась на чем-то вроде трехногого табурета, и открыл буфет, подняв облако пыли. Фиби громко чихнула.
- Тихо, - приказал Дункан, возвращаясь с бутылкой и двумя деревянными чашками. - Мы прячемся, если ты этого еще не поняла. Или, может быть, ты хотела подать сигнал какому-нибудь британцу соотечественнику?
Фиби фыркнула: - Все с самого начала? Дункан Рурк, я - не шпионка.
- Тогда почему ты сбежала с Райского острова без моего разрешения?
- Потому что... - Она помолчала, глядя, как он разливает вино по чашкам, которые торопливо вытер подолом своей льняной рубашки, и взяла одну из них, протянутую ей. - Потому что во мне стали развиваться симптомы зависимого поведения. От тебя.
- Зависимого поведения?
- Я хотела заботиться о тебе.
Дункан изящно отпил из своей чашки и только после этого ответил: - И это нехорошо?
- Само по себе, конечно, нет, - сказала Фиби, покраснев и на мгновение отведя взгляд. - Но иные проблемы могут... и должны быть решены только тем, кого они одолевают. - Снова посмотрев на Дункана, она увидела, что он поднял темные брови и внимательно наблюдает за ней поверх чашки.
- И в чем, по твоему мнению, состоит проблема, которую я должен решить? - спросил он.
Фиби вздохнула. - Откуда я знаю? - ответила она с раздражением. - В чем бы она ни состояла, она заставляет вас молотить по клавесину так, будто вы пытаетесь сокрушить потоком звуков райские врата.
- Или врата ада, - с ухмылкой пробормотал Дункан, снова наполняя обе чашки. - Ты права, - согласился он через несколько минут. - Тебе в мои проблемы лучше не вмешиваться. Иначе ты только навредишь себе.
Фиби слегка откинулась назад на табурете очень серьезная и чуть-чуть пьяная. Однако она не чувствовала угрызений совести, а, наоборот, находила дерзкое и даже в чем-то безрассудное удовольствие от опьянения, потому что, в сущности, ей впервые было хорошо после всего, через что она прошла за последние дни. Время для сожалений наступит утром, когда у нее будет головная боль и тошнота. Фиби захотелось оставить дневник для своих наследников, если таковые у нее окажутся, и дать им совет покупать акции Ксерокса, Ай-Би-Эм и Майкрософт. Она моргнула, икнула и протянула Дункану пустую чашку.
Дункан покачал головой, забрал у нее жалкий сосуд и поставил его на бочонок, где сальная свеча пыталась бороться с темнотой.
- Спасибо, - сказал он с бледной улыбкой на губах.
- За что? - спросила Фиби, нахмурившись.
- За заботу, - ответил он. - Фиби, со мной ты в полной безопасности. Сейчас я тебе постелю, а утром мы отправимся в более надежное место.
Фиби, прищурившись, всматривалась в темноту, окутавшую их непроницаемой завесой.
- Ложиться здесь? Рядом с крысами, мышами и пауками? Так не пойдет!
Дункан вздохнул. - Я сам ночую здесь в случае необходимости, - сказал он успокаивающим тоном. - И эти твари меня не тревожат.
Фиби усмехнулась. Либо она выпила явно больше вина, чем ей казалось, или же оно было значительно более крепким, чем то, что она обычно покупала в супермаркете.
- Ты спишь в погребе? Прославленный Дункан Рурк? Ради Бога, скажи, почему?
- Именно потому, что я прославленный и даже, можно сказать, знаменитый Дункан Рурк. А теперь кончай болтовню и ложись спать. Бегство из Куинстауна может оказаться непростым делом, и тебе понадобятся все твои силы.
- Я боюсь! - призналась Фиби.
- Это разумно с твоей стороны, - ответил Дункан. Он поднял свечу, и ее мрачное мерцание выхватило из темноты кровать с веревочной сеткой вместо матраса, изъеденным молью одеялом и подушкой, которая выглядела так, будто уже служила домом для мышиной семьи. - Я думаю, что немножко разумного страха было бы для тебя полезно. Он не даст тебе делать глупости, хотя, признаться, надежда на это невелика.
- Я сюда не лягу, - заявила Фиби. Но она устала от вина и тяжелой работы в таверне мистрисс Белл.
- Ну, вот еще, - ответил Дункан, нежно взяв ее обеими руками за плечи. - Я лягу с тобой. Если появятся крысы, я отгоню их.
- А кто отгонит тебя? - спросила Фиби, подавляя зевок, хотя ее бедра приятно напряглись при мысли о том, чтобы делить постель узкую или широкую с Дунканом.
Он усмехнулся и ответил: - Куинстаунское подразделение армии его величества, если мы не задуем свечу, а ты не прекратишь молоть языком.
Мерцающее пламя погасло, оставив их в полном мраке, но Дункан уверенно положил девушку на кровать и лег сам, прижавшись к ней грудью и бедрами.
Странное возбуждение охватило Фиби в эти мгновения, но с ее сердцем происходило что-то еще более дикое. Переполнявшие ее чувства были столь сильны, что глаза наполнились слезами. Девушка была рада, что лежит спиной к Дункану и в темноте он не может видеть ее лица.
