— Спасибо тебе, Господи! — уже сидя в гостиной, услышал я ее возглас. Потом заскрипела дверца духовки, гулко стукнулся о стол противень. — Спасибо тебе, Господи, — доносилось из кухни вместе со звоном тарелок. — Спасибо! Спасибо! Спасибо!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Декабрь 1985 года
Мы не сомневаемся в том, что Бог сделает так, как лучше для нас; о нас волнует, насколько болезненным окажется это лучшее.
Клайв С. ЛьюисПриближалась полночь. Елочные гирлянды самоотверженно горели, дети давно уснули. Натан, наверное, был уже слишком взрослым, чтобы видеть сны о Санта-Клаусе, а Рэйчел — слишком мала. Джек безотрывно глядел в голубые глаза жены — пока у нее были силы держать глаза открытыми.
— Я люблю тебя, Мэгги, — повторял он снова и снова. — Спасибо за то, что ты моя жена. Спасибо за твою любовь ко мне. — Ответить ему она уже не могла, но не сводила глаз с лица Джека. — Мы справимся тут без тебя, Мэгги, — сказал Джек, гладя жену. — Мы все любим тебя, и мы справимся, так что если хочешь, иди.
Эвелин держала дочь за руку.
— Не мучайся, иди, все будет хорошо, — успокаивал жену Джек.
— Папа ждет тебя, — добавила Эвелин. — Хочешь к папе? Иди, детка, не волнуйся за нас.
Постепенно глаза Мэгги стали закрываться все чаще и чаще, и в какой-то момент веки больше не разомкнулись. Еще два часа Эвелин и Джек продолжали разговаривать с ней, видя, как ее дыхание становится все реже. Эвелин стала читать историю Рождества из Евангелия от Луки:
— «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова… — читала она, а тем временем Джек поправил шаль на плечах Мэгги и передвинул медальон так, чтобы он лежал ровно посередине. — …записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца. — Эвелин приостановилась, чтобы погладить Мэгги по руке, и продолжила: — И спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице».
Дочитав стих про пастухов, она вспомнила, что в Евангелии от Луки не упоминались волхвы. Она перелистнула несколько страниц, нашла Евангелие от Матфея и отыскала нужный абзац:
— Вот этот стих, Мэгги, — сказала она, придвигая Библию ближе к дочери. — «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему». — Эвелин положила Библию на колени. — Когда Мэгги была маленькой, то не могла поверить, что никто, кроме волхвов, не заметил на небе той огромной звезды. Помнишь, Мэгги? — спросила она, лаская лицо дочери. — Теперь ты должна найти эту звезду. О нас не волнуйся. Натан и Рэйчел спят в своих кроватках. Мы справимся, а ты найди звезду и следуй за ней. Следуй до тех пор, пока не увидишь Иисуса. Он ждет тебя, девочка моя.
Джек и Эвелин предавались воспоминаниям еще некоторое время. Они поговорили о свадьбе Мэгги и Джека, о рождении Натана и о рождении Рэйчел. Джек говорил Мэгги снова и снова, как она красива и как счастлив он был, живя с ней, и в два часа сорок три минуты, когда Джек повторял, что любит ее, Мэгги издала последний вздох и умерла. Боли больше не было. Страдание закончилось.
Эвелин неподвижно стояла у кровати, закрыв рот дрожащими руками.
— О Господи, нет, — простонала она, утыкаясь головой в плечо Мэгги. — Она ушла! Я не верю.
Джек скорчился у изголовья, все еще держа Мэгги за руку; его плечи содрогались от сдавленных рыданий.
— О, мой ангел, — стенала Эвелин и покрывала лицо и руки дочери поцелуями. — Мой единственный, милый ангел.
Джек обхватил тело Мэгги и стал качаться вместе с ним взад и вперед. Яркий шарф на голове Мэгги сбился на сторону и сполз на подушку.
— Я думал, что готов отпустить тебя, Мэгги, любовь моя, но не могу, — плакал он, уткнувшись ей в шею. — Просто не могу.
В начале четвертого утра Джек разбудил Натана и объяснил, что мама ушла на небо. Испуганный мальчик побежал в гостиную, где увидел, что его мать мирно лежит на постели, а рядом сидит бабушка с красным и мокрым от слез лицом. Натан встал у кровати и тихонечко прикоснулся к маминой руке. Рука не придвинулась к нему, не шевельнулась, а осталась лежать на белой простыне. Натан посмотрел Мэгги в лицо. Казалось, что она просто спит.
— А она уже на небе? — спросил он робко, пытаясь понять, дышит мама или нет.
— Да, милый, — ответила бабушка, улыбаясь и плача одновременно. — Она уже там.
До прихода людей из похоронной фирмы они успели попрощаться с Мэгги, поцеловать ее на прощание, погладить в последний раз ее руку.
— Я люблю тебя, мама, — всхлипывал Натан.
Джек обнял его, понимая, что восьмилетний сынишка не в силах осознать, что он больше никогда не увидит свою мать.
Кое-кто из соседей потом поговаривал, что со стороны Джека жестоко было будить Натана той ночью. Однако много лет спустя уже взрослый Натан не раз благодарил отца и бабушку за то, что они дали ему возможность проститься с мамой. Той ночью он увидел спокойствие на ее лице — и понял, что она действительно на небесах, понял, что она говорила ему правду.
Тихий стук в дверь напугал их — хотя они ожидали его. Джек прошел в прихожую, чувствуя себя как во сне или под водой. Он открыл дверь. Двое мужчин представились, выразили соболезнования и прошли в комнату. Эвелин отвела Натана в сторону, и они молча стояли, наблюдая за работой мужчин. Те молча обернули тело Мэгги в простыню и перенесли его на складную каталку. Джек держал руку жены до последнего мгновения, когда каталку вытолкали на ночной холод и погрузили в похоронный автомобиль. Натан остался стоять у пустой постели, а его бабушка безвольно опустилась на стул, привлекла к себе внука, обняла его крепко-крепко и беззвучно заплакала. За окном на землю тихо падал снег. Отец Натана стоял во дворе и смотрел на удаляющийся автобус.
Телефон зазвонил в одиннадцать утра, когда Дорис, вместе с сыном и его женой, приехавшими на Рождество, разбирала гору подарков под елкой. Извинившись, она ушла на кухню и сняла трубку. Услышав голос на другом конце провода, она переменилась в лице. Дорис потом так и не вспомнила, кто звонил — то ли тетя, то ли соседка ее ученика. Единственное, что она запомнила из краткого разговора, было то, что ночью умерла Мэгги Эндрюс. Она скончалась у себя в доме в присутствии мужа и матери.
К часу дня дом Натана заполнился друзьями, родственниками и соседями, а кухня уже не вмещала еду: на всех поверхностях громоздились блюда и миски, индейки, соусы, зеленые бобы, горошек, кукуруза и картофельное пюре, картофель жареный, картофель отварной, картофель печеный, картофель сладкий.
Натан вынул из контейнера, куда бабушка сложила рождественское печенье, одного Санта-Клауса и тихо уселся на пол в уголке. Из спальни вышли отец с бабушкой, они вынесли одежду, в которой должны были похоронить маму: ее любимое платье, которое она носила в церковь и на свадьбы, шаль, подаренную бабушкой, блестящие туфли — те, что купил для нее сам Натан. Он молча наблюдал за тем, как гости утешали бабушку и папу, шептали им что-то на ухо, хлопали Джека по спине, брали Эвелин за руку. В толпе посетителей Натан узнал кое-кого с работы отца и несколько человек, которых встречал в церкви. Сквозь лес из высоких ног пробиралась Рэйчел, волоча за собой своего нового Винни-Пуха. Она отыскала отца и залезла к нему на колени. Небольшая группа женщин окружила Эвелин. Они тихо переговаривались и то и дело ласково поглаживали бабушку по руке или по спине.
Натан признал и кое-кого из соседей, но большинство гостей были ему незнакомы. Многие тихо входили в дом, оставляли на кухне еду или подарки, а затем молча уходили, не сказав ни слова. Лица, имена, голоса людей сливались, но Натан на всю жизнь запомнил их великодушие. Одна пожилая женщина в свитере, на котором было написано «Рождество — это любовь», вымыла все тарелки, отскребла все кастрюли, вынесла мусор и навела порядок на кухне, никем не замеченная. Потом (Натан видел, он специально выглядывал из своего укромного уголка) она украдкой прошлась по гостиной, собирая чашки и блюдца, отнесла посуду на кухню, тут же все перемыла и расставила по местам. Затем она взялась за холодильник: выкинула то, что испортилось или заплесневело, протерла полки и загрузила их принесенными запеканками и пирогами. Когда все было сделано, она надела пальто и ушла.
Двое немолодых супругов, появившись в дверях, обменялись несколькими словами с Джеком, одели Рэйчел, подхватили Винни-Пуха и новую куклу, которая хлопала глазами, и исчезли. Джек успел только чмокнуть дочку в пухлую розовую щеку. Натан обрадовался, что его никто не увел. Хотя мамы рядом с ним не было, он уже тогда понимал: все, что происходит сейчас в доме, совершается ради нее.
