А Мякшев-старший проводил субботний день в компании молодого приятеля шофера-дальнобойщика Сережи. Познакомились в бане несколько лет назад, и теперь Сережа регулярно попивал у Валерия Федоровича чаи, рассматривал старые фотографии и слушал семейные предания, а сам тешил вальяжного Мякшева шоферскими байками, да веселил своими планами на жизнь. Им было хорошо - тоже ведь подобие семейного уклада: ритм, доверие, покой.
Тоня приехала по зову Мякшева к ужину. Шура был рад гостье - милое личико, челка, круглые глаза. Она сразу же пробежала вперед, безошибочно толкнула шурину дверь.
- Ну вот, добралась, - пальто она скинула на руки Шуре и закружилась по комнате в поисках зеркала. Махнув расческой по темным волосам, уселась в зеркало. Дружеская трапеза развлекала, радовала Тоню, но ведь Мякшев явно что-то приготовил, что-то должен ей сказать, что же?
Наконец вышли на лестничную клетку. Тоня с сигаретой напротив Мякшева...
- Видишь, я приехала.
- Шура положил на тебя глаз, деточка.
- Но ведь я... Ты дразнишь меня!
- Дразню, дразню. Но мне, серьезно, нужна твоя помощь... Здесь мне, как видишь, прохладно и скучно. Шура ленив и вял. Я и сам сгорблен - чужая серость меня угнетает. Без тебя мне не выплыть. Ты, Тоня, поедешь к моему отцу. Представишься, побеседуешь, привезешь мне безделушки по своему вкусу. И наган... А то мне пусто и неуютно, да и тебе тоже... Наган?!! Но тебе придется убедить папу, что тебе просто необходимо, жизненно важно на время получить эту вещь. Вазочками-то он поделится легко. Мне очень нужно, понимаешь Тоня? - Мякшев погладил ее по голове.
Ночь на 22 ноября Мякшев провел за чтением своего дневника на Шуриной кухне. Появилась и новая запись "Кажется, не смогу реализоваться ни в чем. Вот захотел сплести интригу, втянуть Шуру и Тоню... Все знаю наперед - все удастся. И даже наган (то есть практически недоступное!) Тонька завтра привезет. (Ирина не выдержала - фыркнула.) На фанатизме диком, на желании бешенном сделать что-то для меня вытянет ситуацию. Все для меня сделает. Могу сам с собой пари заключать! Привезет".
Утреннее чаепитие прошло по сценарию - сближение в доверительной беседе Шуры и Тони, но только Шура сразу понял, что не про его честь эта Тоня и смиренно и добровольно сразу же занял положение пажа.
Мякшев спал, а Тоня собиралась в дорогу. Шура, конечно же, вызвался сопровождать.
А в квартире Мякшева-старшего уже вовсю кипит чайник. Сережа хозяйничает. По радио знакомые песни. Вот здесь-то покой, порядок и взаимная приязнь! Валерий Федорович одет по-утреннему. Очки, газета. Кресло. Маленькие ножнички на столике рядом, вырезки падают на ковер. Так бывает каждое воскресение и так будет всегда.
В разгар приятнейшего чаепития звонок в дверь. Кто? Что нужно? Зачем беспокоят? На пороге барышня. Челка. Глаза веселые.
- Здравствуйте, я Тоня - невеста вашего сына. Можно войти?
Мякшев-старший, признаться, удивлен, взволнован, но конечно, конечно рад. И вот третья чашка на столе. Угощают ее Валерий Федорович в четыре руки: наливают, пододвигают, намазывают. Угощают и смотрят на нее с удовольствием - ух, хорошенькая!
А Тоня ест, пьет, весело щебечет. Потом, поднявшись, порозовевшая и еще похорошевшая, отправилась рассматривать картины и фотографии. (Ирина закурила. "Да, Игорек тогда меня расхваливал в своем "Пистолете", а я и забыла".)
- Ой, а это бабушка? А это ведь вы, правда, Валерий Федорович! Как форма-то вам к лицу! - и подходит ближе и под руку берет. И к фотографии с ним и к зеркалу.
И приятно это Валерию Федоровичу и лестно. Веселый какой-то переполох. У сына (так редко, жаль, видимся) невеста! Надо же - с визитом невеста... Тонечка кружится среди предметов и фотографий, улыбается Сереже и Валерию Федоровичу, но в голове-то у нее одно: нужно, нужно, нужно исполнить, что Мякшев приказал. Как? И, наконец, Тонечка решилась - пора, пора просить. Но что просить?! Наган! Это же не безделушку клянчить. Улыбка слетела с лица, Тоня сосредоточилась, присела к столу.
- А у меня к вам просьба, Валерий Федорович, и очень-очень серьезная!
- Что такое, Тонечка?
- Я знаю, вы с сыном не особенно в ладу, но мне так хочется, чтобы вы познакомились с папой, с моим папой. Вы придете к нам?
- Ну конечно! Что ж тут такого, познакомится с будущими родственниками. А что поделывает ваш папаша, Тонечка?
- Он? Многое... Вот, например, оружием увлекается, - брякнула Тоня и продолжила, понеслась вперед, - у него коллекция. Всем показывает и вам покажет, хвастаться будет, вот увидите. А у вас есть?
- Что?
- Ну, оружие.
- Есть, конечно. Я, правда, Тоня, не коллекционер (мне не по статусу, хм-хм), но все же кое-что смыслю.
- У вас ружье? Охотничье?
- Да нет, наган, - рассмеялся, удивленный такой заинтересованностью девчонки, Валерий Федорович. Сережа, покажи-ка...
Сергей сунул руку куда-то за ряд книг и протянул Валерию Федоровичу завернутый в тряпку наган.
Заряжен? Взять поглядеть можно?
Смотрите-ка, не дамский какой интерес. Можно.
Заполучив игрушку, Тоня вновь развеселилась, защебетала, завертелась по комнате, закружилась перед зеркалом.
"Отвлекитесь, растеряйтесь, забудьте", - нервы ее были натянуты, "провороньте меня, милые, прохлопайте", - заговаривала, колдовала про себя Тоня, а вслух все твердила о приглашении к отцу, о поездках на охоту, о радости мамы, о будущей дружбе. "Надо-надо-надо во что бы то ни стало унести оружие с собой; проскочить, вытащить. Провороньте меня!" - орало все в Тоне. Она в секунду, взглянув внимательно на Валерия Федоровича, поняла, что просить его о главном не станет - не тот человек. Слишком спокойны у него круглые серые глаза, значительно лицо. Нос крупный, прямой, брови -красивыми дугами и руки - большие, чистые, мягкие. Нет-нет, ну его! А вот как быть? Там ждет он, любимый мучитель, ждет с победой, он в ней уверен. Не зря же! Ладно. Пока о вазочках, о фотографиях. Но так хочется просто сбежать... ("Почему Игорь был так уверен, что я влюблена в Сашку? Кажется, настолько не была. Хотя..." - Ирина сама себя угомонила, приложив палец к губам.)
- Валерий Федорович! Ваш сын кое о чем поручил мне спросить вас, можно?
Мякшев-старший кивнул благосклонно.
- Он просил узнать, нельзя ли взять из дома несколько семейных фотографий, бабушкину, в частности и что-нибудь из безделушек - вазу синюю или балерину фарфоровую. Я, право, неловко себя чувствую, но, - Тоня опять держала Валерия Федоровича под руку, улыбалась ему, наган засунула за вырез платьица, как бы в шутку, рукоятка наружу, - Что вы обо мне подумаете, такие просьбы передавать... - Засмущалась Тоня, зарделась. Тут Мякшев опять плечами пожал:
- Что тут сложного? Конечно, - И отстранившись от Тони, отправился отбирать нужное.
Тут Тоня наган поглубже сунула - теперь все, теперь бежать, Сергей как раз курил в ванной - лишних глаз, лишних ушей - бежать, бежать. "Ну, отвлекитесь, не спросите меня, милые, об игрушке вашей, забудьте. Ну, пожалуйста!" - почти истерика в Тоне "Никогда, никогда, никогда не увижу больше этих людей - этого Валерия Федоровича, этого Сергея (симпатичный парень!), а Мякшевы - они сами, сами разберутся!"
Так силен был переживаемый Тоней страх, что перед ним померкла, отступила всепоглощающая преданность Мякшеву-младшему. (Ирина все же еще раз отложила текст. "Интересная героиня. Но насколько это была тогда я? Ладно, что же дальше?")
Но вот, наконец, прощальные слова, сверток с безделушками в руках, До свидания, До свидания. Очень был рад...
Прощайте! "Ну, пронеси, пронеси, ох, не пропасть бы в последний момент... ну, прошляпьте меня, золотые. Уф-ф!" - Тоня вцепилась в шурину руку, и побежали они к метро. Из подъезда вышла уже совсем другая Тоня что-то изменилось, сдвинулось, перегорело. Шура замерз, переволновался, устал и несколько даже отупел от ожидания. Был молчалив, сдержан, но впрочем, любезен, предупредителен, мил. Влюбленность как-то не разгоралась.
Оставшись один, Валерий Федорович и Сережа некоторое время посидели в тишине. Слишком громкой, яркой, будоражащей оказалась для них гостья.
- Смотри ты, какая болтушка: у папы - коллекция, у папы - ружья. Мол, всем показывает... Шутница. А за хранение сколько, знает? Или он их этих? Адрес-то где? Похоже. Родственничек-то, хе-хе. Ты, кстати, убрал наган, Сережа?
Сережа в этой суете тоже на время потерявший голову, все же отрезвел раньше хозяина дома и потому, ответил утвердительно и махнул рукой в сторону тайника. Но он уже точно знал, что нагана там нет. Валерию Федоровичу пока говорить не следовало. Но в адрес девицы, утащившей оружие, из его души рвались проклятия. Но вслух же он лишь ругнулся, разбив сахарницу и порезав руку! У-у, сука!" Валерий Федорович посочувствовал ему, посоветовал залить йодом, а сам опять уютно устроился со своими газетами.
День шел обычно, только сегодня пораньше Сережа заторопился домой это и понятно, завтра рано выходить в гараж. Но самое главное, для чего он спешил в свою одинокую нору. Это потребность обдумать случившееся. Ушел гулять наган с пятью патронами! Некоторый ужас охватил Сергея. Вот нанесло на голову! Дрянь! Насколько бы проще ничего не знать.
