На мгновение она замерла, не сводя с него глаз. Вспоминая.
"Эмплшем, - с удивлением думала Занна. - Я и понятия не имела, что это так близко".
Хотя когда-то Занна знала точно. Без малейших сомнений. Вздрогнув, она вспомнила, как в детстве, словно одержимая, разглядывала карты, подсчитывая расстояние от Лондона, от школы-интерната, откуда угодно, и обещала себе, что однажды съездит туда. Увидит места, где родилась ее мама, которую Занна даже не помнит. И, каким-то образом сможет стать ближе к ней.
"А теперь я оказалась совсем рядышком, и не попадись мне на глаза этот листок, я бы даже не вспомнила об этом", - сухо сказала себе Занна.
Это доказывает, как она изменилась, как далеко ушла от той одинокой, замкнутой маленькой девочки.
И возможно, лучше будет оставить все, как есть. В конце концов, осмотр старого дома не даст ей никаких ответов на вопросы, мучившие ее в течение долгих лет. Вопросы, которые ее отец, слишком сильно переживавший свою потерю, вообще отказывался обсуждать.
После смерти Сьюзен Уэсткотт он продал их семейный дом вместе с обстановкой, и переехал, забрав с собой маленькую дочурку, Сюзанну. С тех пор он начал звать ее Занной, как будто обычное сходство имен вызывало у него слишком тягостные мысли.
Не осталось никаких сувениров, фотографий, ничего, что могло бы натолкнуть ребенка на расспросы о своей матери. Единственным напоминанием, которое сэр Джеральд позволил себе оставить, был странный волнующий портрет его жены, висящий у него в кабинете.
Этот портрет всегда вызывал у Занны какое-то беспокойство. В нем вообще не было сходства. Над кружевным воротничком малиновой блузки лицо Сьюзен Уэсткотт представляло собой сплошное бледное пятно, его черты едва угадывались, а глаза горели безумным зеленым пламенем. В них плескалось отчаяние, - Занна поняла это, когда подросла. Ей даже подумалось: неужели ее мать знала, как мало ей осталось жить? Судя по картине, да.
А когда Занне исполнилось одиннадцать, и она училась в интернате, по почте ей пришла маленькая бандероль. В ней было письмо от адвоката, сообщавшего, что бывшая мамина няня, мисс Грейс Мосс, оставила Занне наследство, которое прилагается к письму.
Это был маленький кожаный альбом с фотографиями незнакомых людей в старомодных костюмах, и на мгновение Занна удивилась, какое отношение все это имеет к ней.
Но затем она обратила внимание на несколько последних снимков, подписанных на обратной стороне: "Дом священника, Эмплшем". Первый из них был помечен: "1950 год, Сьюзен два года", и изображал женщину в строгом платье и фартуке, возможно няню Мосс, которая, улыбаясь, стояла на пороге большого белого дома и бережно держала на руках крохотную малышку.
На остальных фотографиях маленькая белокурая девочка играла в саду среди роз и дельфиниумов, или каталась на велосипеде. На последней из них подросшая Сью с гордым видом примеряла новую школьную форму.
"Мамочка", - подумала Занна, и ее глаза наполнились слезами. Она была благодарна за то, что теперь у нее появилось какое-то вещественное напоминание, что-то, что можно было подержать в руках.
С этого момента Занна никогда не расставалась со своим альбомом, который стал для нее величайшей ценностью, почти талисманом. Но в то же время ее насторожило, каким путем попало к ней это наследство, и, несмотря на свой юный возраст, она понимала, что ее отец может воспринять все совершенно в другом свете, и что ей следует сохранить подарок в тайне от него.
Занна не хотела снова расстраивать отца. Когда она однажды попыталась расспросить его о маме, это вызвало у него взрыв раздражения и огорчения, приведя ее в ужас. Неутолимая боль и скорбь по покойной жене была единственной слабостью сэра Джеральда. Единственным уязвимым местом.
Все эти годы Занна хранила свой секрет, и даже сейчас альбом лежал во внутреннем кармане ее сумки. Ее единственная и тайная связь с прошлым.
А вдруг найдется кто-нибудь в деревне, кто еще помнит маленькую девочку из "Дома священника", кто сможет заполнить пробелы в прошлом Сью Уэсткотт.
В любом случае Занне следует съездить и поинтересоваться.
"В конце концов, - подумала она, - что я теряю?"
Спустя несколько минут, свернув с шоссе, Занна уже блуждала по запутанным проселочным дорогам. День был жарким для конца весны, и Занна опустила козырек от солнца и бросила жакет на заднее сиденье.
Путь был не близким. За каждым поворотом она натыкалась на очередные препятствия: одиноко стоящий трактор, группу всадников, парочку мотоциклистов, которым вдруг вздумалось остановиться и совершенно перегородить дорогу.
Даже шум машин на шоссе время от времени заглушался пением птиц или блеянием овец. Занну охватило странное чувство, словно она попала в прошлое, когда жизнь еще текла по-другому, более спокойно и размеренно.
Обычно Занна бы уже разозлилась, стала бы протискиваться вперед, стараясь объехать возникающие на пути преграды. Но на этот раз она вдруг почувствовала, что тоже замедляет темп. Казалось, напряжение и усталость покидают ее, солнышко и теплый ветерок действуют на нее умиротворяюще.
Кто-то сказал однажды, что полное надежд путешествие лучше, чем достигнутая цель. Впервые в жизни Занна смогла понять это и согласиться.
Знак, обозначающий въезд в деревню Эмплшем, был нарисован на огромном круглом камне, утопающем в высокой траве и зарослях боярышника на краю дороги.
Проехав его, Занна заметила, что что-то не в порядке с ее машиной. Шум двигателя как-то изменился. "Вроде перебои какие-то", - с испугом подумала она. А затем, без дальнейших предупреждений, мотор взял и заглох.
Воспользовавшись слегка покатым склоном, Занна вытолкнула машину на обочину и поставила на ручной тормоз. "Не могу поверить", - прошептала она. Можно подумать, что въехав в деревню, она попала под воздействие злых чар. Хотя, конечно, это чепуха.
Крыши и церковный купол виднелись в паре сотен ярдов. Занна решила, что там она сможет отыскать помощь, или хотя бы телефон. Она заперла машину и пошла по дороге, но за первым же поворотом наткнулась на гараж и мастерскую.
Слава Богу хотя бы за это, подумала она, пробираясь между подержанными автомобилями, стоящими во дворе, и входя в мастерскую.
Внутри играла музыка, "Один из Бранденбургских концертов Баха", - с удивлением отметила Занна, но не было видно ни одной живой души. Она осторожно прошла вперед и чуть не споткнулась о две длинные ноги, торчащие из-под машины. И не просто машины - это был классический "ягуар", естественно не новый, но в отличном состоянии.
Музыка раздавалась из портативного кассетного магнитофона, стоящего возле ног.
Занна попыталась перекричать его.
- Вы не могли бы помочь мне, пожалуйста?
Ответа не было, поэтому она наклонилась и вынула кассету.
Решительным тоном она добавила:
- Извините.
После непродолжительной паузы обладатель ног выполз из-под машины и уселся на полу, разглядывая Занну.
Он был высоким и тощим с лохматой и неухоженной копной черных вьющихся волос. Пара темных глаз на загорелом лице смотрели на Занну совершенно равнодушно. Его футболка и джинсы были заляпаны машинным маслом. Занна с чувством легкого презрения сделала вывод, что парень похож на цыгана.
"Но он хоть чем-то может мне помочь, - вздохнув, утешила себя Занна. Если кто-то позволил ему копаться в такой дорогой машине, значит не такой уж он неумеха".
Парень сказал:
- Можете считать, что я вас извиняю. - Его голос был низким, слегка протяжным и с едва заметным оттенком насмешки.
Занна выпрямилась, оскорбленная его долгим изучающим взглядом. "Он меня еще узнает", - подумала она. Занна холодно посмотрела на парня, обратив внимание на его крючковатый нос, который явно ломали и не один раз, на дерзкий рот с тонкими губами, на подбородок, покрытый трехдневной щетиной. Не такое уж незаметное лицо, как ей показалось сначала.
Занна была немногословной:
- У меня сломалась машина.
Парень пожал плечами. Над вырезом майки его кожа казалась смуглой до черноты.
- Бывает, - коротко ответил он. - Сочувствую, - и снова полез под "ягуар".
- Минуточку, - окликнула его Занна, парень остановился с вопрошающим видом. Занна перевела дыхание. - Мне не нужно сочувствие. Вообще-то я хотела бы, чтобы вы ее починили, если это вас не затруднит, - добавила она уничтожающим тоном.
- Это проблема. - Его лицо оставалось серьезным, но Занна заметила, что в глазах у него пляшут чертики. - Но я очень занят. Как видите.
- Да, но я в беде, - раздраженно заявила Занна. - А это ведь гараж.
- Пять баллов за наблюдательность.
- И вы выезжаете по вызову, - продолжила она. - Так написано на вывеске снаружи.
Парень вытер руки обрывком тряпки.
- По-моему, вы прилипчивая как банный лист, - спокойно заметил он. Он медленно выпрямился и встал на ноги. Занна всегда считала себя достаточно высокой, но этот парень оказался выше ее на целую голову.
