— Что? — вопит Лиз, наклоняясь вперед. — Неужели в самом деле пересчитывает оливки?
— Да нет же, дурочка! — Джино вновь поднимает к потолку глаза. — Но он настолько дотошный, что от него жди чего угодно!
— А, ясно, — бормочет Лиз, наклоняя голову и проявляя неожиданный интерес к стопке газет на стойке.
— А у нас, — продолжает Джино, качая головой, — недостает трех бутылок апельсинового «Бритвика» и бутылки водки. К тому же какой-то гад ополовинил «Бейлис». — Он складывает руки перед грудью, будто при молитве. — Но разве это так страшно, черт возьми?
— В отеле воруют «Бомбейский сапфир», — напоминает Лиз, поджимая обведенные карандашом губы.
— Знаю, дорогуша, — отвечает Джино, — так ведь это в треклятой службе горничных, не у меня! У нас спиртного в маленьких бутылочках вообще нет, понимаешь?
— Я просто так сказала, — говорит Лиз.
— Да, да. — Джино машет рукой. — Только к нам это в любом случае никоим образом не относится.
Облокотившись на стойку, он оплакивает свою омраченную ревизией судьбу, а в вестибюль тем временем быстрыми шагами выходит Адриан.
— О! Джино, — говорит управляющий, щелкая пальцами. — Почему ты до сих пор в утреннем костюме? Шестой час. — Он постукивает по стеклу дорогих золотых часов. — Время облачиться в смокинг.
— Уже бегу, — театрально заявляет Джино. — Злосчастная проверка меня доконает.
— Живее! — рявкает Адриан, не желая подыгрывать старшему бармену. Джино тотчас удаляется. — Тони, — продолжает Адриан, шагая дальше, — что там вышла за история с Мастерсоном и «Айви»? Мы только что беседовали по телефону.
Он присаживается половиной задницы на стол консьержа и что-то говорит приглушенным голосом. Тони какое-то время смотрит на него снизу вверх и слушает, потом принимается беспрерывно кивать. Ни Лиз, ни я не улавливаем ни слова. Но напрягаем слух. Без толку.
Пару минут спустя переключаю внимание на бредущих мимо парадной двери работников кухни — перерыв закончен. Хорошо, что Адриан занят и не видит: подчиненные в подпитии. Это сразу бросается в глаза — ребята смеются и похлопывают друг друга по спине. Никакой дурак так не радовался бы, возвращаясь на кухню, если бы шел трезвый. Вдруг один из парней подбегает к окну, прижимает к стеклу физиономию и целует его, оставляя мутное пятно. В какое-то мгновение мне приходит в голову: сейчас он снимет штаны и покажет приемной голый зад, но парень вдруг замечает спину Адриана и поспешно возвращается к толпе приятелей.
Не осуждайте их за желание побаловаться перед пятичасовым кошмаром. Вторая половина дня на кухне лично мне всегда казалась более тяжкой, чем утро. По возвращении с перерыва ты переодеваешься в свежие белые одежды, и разыгрывается сущий ад. Люди утомлены, нервы на пределе, а дел больше прежнего, и напряжение утраивается. Во-первых, как только ты пришел, должен сделать уйму закусок. Например, сегодня в шесть тридцать в отеле вечеринка на четыреста человек, и одному Богу известно, сколько им потребуется рулетов из копченой лососины и блинов, чтобы разгуляться. Море закусок требуется и для бара. В баре первоклассного отеля, поверьте, никак не обойтись чипсами, арахисом и странно зелеными оливками. Дабы оправдать цену на бокал мартини, надо быть готовым подать к нему филе анчоуса под белым соусом на соленом печенье, половинки перепелиных яиц, фаршированные икрой, и креветки на тостах. Закуски должны быть готовы до того, как помощники главного повара займут свои места и начнут резать зелень и овощи, колдуя над ужином. Машу рукой одному из младших поваров и благодарю судьбу за то, что в эти дни работаю не в подвальном этаже.
Адриан внезапно встает со стола Тони и, похлопывая его по плечу, говорит нечто вроде: рад, что нашелся выход. На лице консьержа облегчение. Адриан же, направляясь к стойке, чем-то несколько озадачен.
— Как дела? В пределах нормы? — спрашивает он.
— Да, — отвечает Лиз на удивление тонким голоском.
— Чей это багаж? — интересуется управляющий, указывая на чемодан, который я собрал без ведома владельца и поставил у стойки.
— Одного постояльца, — быстро произношу я, вдруг чувствуя себя не в своей тарелке. То, что я натворил, уже вылетело у меня из головы. Краснею. И гадаю, замечает ли мою растерянность Адриан.
— Уберите в служебное помещение, — распоряжается он. — Нельзя загромождать вестибюль вещами. Когда чемодан заберут? Имейте в виду: надолго оставлять багаж в гостинице, из которой клиент уже выписался, не положено.
— Да, мистер Томпсон, — говорю я, не глядя в глаза Адриану и уже наклоняясь, чтобы взять чемодан.
— Так когда его заберут? — спрашивает управляющий.
— Гм, скоро, — бормочу я, надеясь на удачный исход.
— Хорошо. — Адриан направляется к стеклянной двери. — Ревизор еще здесь?
— Точно не знаю, — отвечаю я.
— Да или нет? Ты у приемной стойки, — сухо замечает Адриан.
— Нет, — произношу я как можно увереннее.
— Вот это другое дело, — говорит управляющий. — Твоя задача — все замечать, — добавляет он, поворачивая голову и указывая двумя пальцами на собственные глаза. — Смотри в оба.
— Да, мистер Томпсон, — отчеканиваю я, когда Адриан поворачивается и входит в стеклянную дверь.
Все вздыхают с облегчением. Напряжение мало-помалу отступает. В присутствии Адриана даже Джез и Дейв как на иголках: смотришь на них, и такое впечатление, будто они только о чертовой работе и думают!
— Не в духе, — говорит Лиз, сообщая очевидное. — Интересно, что его вывело из себя.
— Понятия не имею, — отвечаю я. — Но терпеть не могу, когда он такой. Тони, ты как?
— Нормально. — Консьерж показывает рукой на телефон. — Отправим янки в «Шикиз». Я пустил вход пару хитростей, и Адриан согласился позвонить ему и сказать, мол, «Шикиз» гораздо более престижное место, и публика там достойнее.
В отель входит весьма привлекательная рыженькая женщина с несколько утомленным лицом и мокрыми волосами. По-видимому, пошел дождь. В руках у незнакомки несметное количество сумок, в том числе две, которые, судя по всему, раскладываются и превращаются в подобие чемоданов.
— Здравствуйте, здравствуйте, — говорит она, подходя к стойке. — Ванесса, Ванесса О’Нейл. — Улыбается и опускает все сумки на пол.
— Добрый вечер, мадам, — отвечаю я, набирая ее имя на компьютерной клавиатуре.
Ванесса О’Нейл становится к стойке вплотную и улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ.
— На двое суток, — говорит она.
— Прекрасно.
Мы умолкаем, и я улавливаю странные звуки.
— Что это гудит? — спрашивает Лиз.
— Бог его знает, — отвечаю я, подходя ближе к стойке, из-за которой и доносится шум.
Джез, спешащий взять багаж мисс О’Нейл, чтобы отнести его в номер, устремляет взгляд на сумки, застывает на месте и густо краснеет. Сама мисс О’Нейл гудения как будто не слышит и продолжает рыться в сумочке в поисках кредитной карточки.
— Номер четыреста шестьдесят, — говорю я, подавая ключ.
— Спасибо, — отвечает она, протягивая кредитку.
Звук не прекращается, и мисс О’Нейл наконец начинает крутить головой, ища глазами, откуда он доносится. Джез внезапно опускается на корточки, что-то поднимает с пола и нерешительно произносит:
— Мадам… — На его щеках ярко-красные пятна. — По-моему, это ваше. — Продолжая растерянно смотреть в пол, он подает клиентке большой черный фаллоимитатор.
— О Боже! — Мисс О’Нейл взвизгивает, хватает вибратор и принимается судорожно вертеть его в мокрых руках, безуспешно пытаясь выключить. В конце концов засовывает в сумку гудящим. — Э-э… — произносит она, поднимая на меня глаза.
— Да, мадам?
Мне приходится так больно укусить себя за внутренние стенки щек, что едва не течет кровь. Мы смотрим друг другу в глаза, делая вид, что вовсе не замечаем вибрирующую сумку.
— Не возражаете, если я отправлюсь в номер прямо сейчас, а с бумагами разберусь попозже? — протяжно, но настойчиво спрашивает она.
— Разумеется, не возражаю, — умудряюсь проговорить я почти через нос.
Мисс О’Нейл сгребает сумки в охапку, решительно отвергает несмелые предложения Джеза ей помочь и мчится к лифту. А когда входит в кабину и прижимается спиной к дальней стенке, мы почти слышим, как с ее губ слетает вздох облегчения.
Двери закрываются, и я прыскаю со смеху, потому что слишком долго сдерживался. Нам всем до сих пор ужасно неловко. Джез в таком потрясении, что без слов и будто в замедленном режиме идет за угол — поведать о секс-игрушке Дейву. Лиз заявляет, что сочувствует бедной мисс О’Нейл, и нет ничего страшного, если современная женщина пользуется вибратором. Тони говорит: за сегодняшний день это самое занятное происшествие. Тут же звонит приятелю в «Клариджез» поделиться впечатлениями и, давясь от смеха, расписывает все в преувеличенно ярких красках. Хохот того доносится даже до меня.
