Майкл Мар - Успеть повернуть направо

– Вот так, девчонки, – говорит Даша. – Подобрали на улице промокших и жалких, как котят. Обогрели, одели и накормили. Значит, не так уж этот мир и обречён.

– И напоили, ты забыла сказать, – подшучивает над ней Лиза.

– Не без этого. Кстати, отличное вино.

Дальше я перехожу к жульену и салату. Просто объедение. Кирилл сказал правду: пока мы с ним беседовали, он не смотрел в поваренную книгу или рецепты из Интернета, просто что-то резал, что-то готовил. Повезло нам, в общем, сегодня.

После жульена решаем сделать небольшой перерыв и курим прямо за столом. В доме установлена какая-то суперсовременная вытяжка и табаком совсем не пахнет. Это моя мечта. Я люблю курить, но терпеть не могу запах табака.

За ужином Кирилл расспрашивает, откуда мы, чем занимаемся и куда, собственно говоря, едем. По очереди мы всё ему рассказываем, только я умалчиваю причину, побудившую меня свалить из Москвы. Он внимательно слушает, комментирует, попутно делясь случаями из своей жизни. Мы настойчиво интересуемся, как так вышло, что он переехал? Но в ответ лишь слышим что-то расплывчатое в стиле:

– Девчонки, ну давайте начистоту. Все хотят оттуда свалить. Ну, правда. Просто кто-то себе не может этого позволить по материальным причинам, а те, которые могут, обладают невероятной алчностью. Им кажется, что они не переживут, если не наколбасят ещё несколько миллионов. Они больные. Таким всегда будет мало.

– А ты? Достиг своего предела? – спрашиваю я.

– Скорее, точки кипения, – отвечает он, крутя в руках вилку. – Причём от самого себя. Я устал притворяться, что такой же, как они. Нет, я не святой и сволочь ещё та. Но я не говно. Это могу честно сказать.

– Но притворялся, что ты говно? – Язык Даши уже заметно заплетается.

– Нет. Осточертело делать вид, что меня волнует, на какой машине я езжу, кто с кем спит, какая яхта круче, какая футбольная команда выиграла, кто о ком какой слух пустил. А вокруг меня было лишь это. Ну, представь, они даже когда о путешествиях говорят, рассказывают не о том, кто что увидел интересного или узнал что-то новое, а о том, в каком отеле завтраки были вкуснее, кто больше проститутке заплатил и какой домик для пенсии присмотрел.

– Ну а что ты от них хочешь? – говорю я, раскачиваясь в кресле-качалке у камина. – Чтобы они тебе по пирамидам майя лазили или по замкам Франции ездили? Эту публику я знаю. Ну не лично, а такой тип людей. Сама ими обложена. Они же кто в прошлом? Привет из девяностых. Или выращенные теми, кто в девяностых ларьки крышевал да долги выбивал. Они же думают, что можно купить стильный итальянский костюм, часы подороже, секретаршу пожопастее нанять да водителя полысее. И чтобы все в пальто, как на Уолл-стрит. И всё, вот тебе статус, имидж и интеллигентность. Всего лишь за девять девяносто девять…

– Миллионов, – заканчивает за меня Кирилл. – Да, всё правильно ты говоришь, Рит. Вот только я не проповедник и мне плевать на этих людей. Зато они вечно выносили мне мозг своими измышлениями. И я решил – пусть они остаются и что хотят, то и делают, продал все свои дела, отказался от очередного «последнего» проекта и начал новую жизнь. Первое время даже было интересно, как они там. Но потом понял, что ничего у них не меняется, и даже узнавать перестал.

– А не боишься, что тебе может надоесть такое спокойствие и размеренность? – Я спрашиваю и замечаю, что Лизка уже вырубилась на диване, а Даша скоро последует за ней.

– Ну, я всегда был лучшей компанией самому себе.

– Цитируешь Буковски? – перебиваю я его.

– Не ожидал, что знаешь. Я обожаю цитировать писателей, их героев, киногероев. В короткой фразе может быть очень глубокий смысл.

– Ну, только если оба собеседника в теме. Да, я читала Буковски. Он реалистичен до отвращения.

– Мужик знал жизнь, что тут скажешь. – Он ухмыляется, идёт к камину и подбрасывает пару поленьев.

Из камина вырывается сноп искр и ещё больше освещает комнату, на стенах которой причудливо играют наши тени.

– А насчёт надоест или не надоест – посмотрим. По крайней мере сейчас я вполне доволен этим спокойствием. Перестал постоянно оглядываться, перестал нервничать из-за пустяков, прекратились истерики по поводу куда себя деть в пятницу вечером. И к тому же, ты знаешь, я не бездельничаю. Моё занятие совсем не скучное, как может показаться на первый взгляд. Это как гольф. С первого взгляда гольф и виноградники – это для пенсионеров. А на деле же очень захватывает. Клянусь тебе, я за свою жизнь перепробовал разного вина. И того, что называют домашним, и то, которое ценой равняется с хорошей машиной. Но поверь мне, то вино, которое я, можно сказать, вырастил и произвёл сам, для меня самое вкусное. Приятно пожинать плоды своих трудов.

– Верю на слово, – я подбираю ноги под себя, – так как у меня дома даже кактусы умирали. Просто мне интересно, не потянет ли тебя большой город обратно? Я не про бизнес и не про бабки. Я о целом, движении, которое закручивает и даёт энергию, которое заряжает тебя.

– Понимаю, о чём ты. Но в этих всех движениях и каруселях событий я осознал одно – большой город забирает у тебя этой энергии гораздо больше, чем даёт. Только зачастую доходит это слишком поздно. Так что мне в этом смысле повезло.

– Или просто ты не дурак. По крайней мере, не похож. – Я зеваю. Уже, наверное, очень поздно.

– Спасибо. Спать хочешь? Подруги твои уже заснули.

– Честно?

– Если можешь.

– Я бы с тобой так проговорила всю ночь. И была бы даже откровеннее, чем со своими подругами. Так часто бывает. Незнакомцам открываешься больше, чем родным людям. Особенно тем незнакомцам, которых, скорее всего, больше никогда не увидишь. Думаю, у тебя примерно так же.

– Верно. Так и есть. – Он так близко ко мне, что я слышу его запах.

– Но реальность такова, что нам завтра нужно ехать, и хорошо бы засветло, потому что ночью из нас никто водить не любит. Завтра мы уже должны быть в Испании. Так что я разбужу девочек, и мы пойдём спать. А разговор, если суждено, продолжим как-нибудь ещё.

– Да, ты права. С тобой очень легко говорить. Не надо думать над тем, что скажешь. А можно вообще молчать, ты и без слов поймёшь.

– «Ничего не говори, это жжёт огонь в груди», – начинаю я напевать строчку из песни.

– «Ты в глаза мне не смотри, ничего не говори», – подхватывает Кирилл.

– Вот-вот. Так что не говори ничего больше. Не испорти. – Я смотрю ему прямо в глаза.

Он кивает и слегка улыбается. Как бы он меня ни привлекал, пришлось остановить всё это. Мы оба понимали, к чему ведёт эта откровенная беседа. Может, я просто испугалась, может, захотелось закончить всё многоточием. Я себя сама не понимала в тот момент. Мне казалось, что поступаю абсолютно правильно. Хотя, скорее всего, буду жалеть об этом. Но слова уже сказаны, я встала с кресла, Кирилл сделал вид, что ничуть не расстроен, а девочки проснулись и сонным голосом спросили, нужно ли помочь убрать посуду со стола. Кирилл ответил, что позаботится об этом, и подсказал, в какую гостевую спальню нам идти. Мы ещё раз поблагодарили его за всё, спросили, во сколько приедет его друг с колесом, и пожелали ему спокойной ночи.

Поднявшись в спальню на втором этаже, я с подругами увидела большую комнату, но потолки тут казались ниже, чем на первом этаже. В комнате были разная мебель и три кровати на высоких ножках. Две «кингсайз», а одна односпальная. Рита с Дашей тут же закричали «чур, моя!» и понеслись к двуспальным кроватям. Не раздеваясь, рухнули на них, простонали, как им мягко, затем, не вставая, сбросили одежду на пол и накинули на себя одеяла. А я всё так и стояла посреди спальни и жутко тормозила. Странно, но как только я увидела постель, сонливость как рукой сняло. Может, вернуться к нему и продолжить разговор? Или хотя бы помочь на кухне. Не, как дура буду.

– Я в душ пойду, – сказала я минуту спустя подругам. Ответа не последовало. Они уже спали. Везучие.

В шкафу я нашла стопку белых махровых полотенец, схватила верхнее и вышла из комнаты в поисках ванной.

Долго искать не пришлось. Ванная комната оказалась соседней с нашей спальней. Я скинула одежду на пол, и мне снова стало холодно. Включив душ, я залезла под теплые струи. Боже, как же приятно! Ни за что не вылезу отсюда.

Стою, согреваюсь, смотрю, как вода стекает по груди, животу, коленкам. Это всегда меня гипнотизирует. Размышляю, вспоминаю разговор с Кириллом. А он смелый всё-таки. Не побоялся изменить себя. Как бы он ни говорил, что был не таким, как все, это не совсем честно. Мы все всегда в чём-то замешаны. Просто не все замечены. Ему повезло совладать с собой и вовремя свалить. Отказаться от того, что затягивает в глянцево-лживую, но при этом удобную и сладкую жизнь больших городов на высокооплачиваемых местах. Я бы так не смогла. По крайней мере, сейчас.

В голову начинают лезть мысли о нём. Вспоминаю, как он сексуально выглядел под дождём в белой рубашке, как говорил, как напрягались его руки, когда он менял колесо, как он смеялся над нашими историями, как стоял возле меня, его запах. Его запах… Моя правая рука сама собой скользнула вниз, по животу, между ног. Я не спеша начала себя ласкать, опёрлась на холодную кафельную стенку. Думая о нём всё больше, я распалилась и начала наращивать темп, от неожиданного возбуждения закусила нижнюю губу, напрягла все мышцы, не думая, насколько сильно мои стоны разлетаются по ванной или дому. От свежих воспоминаний и долгого воздержания довольно быстро кончила и с силой вжалась в стенку. Стояла и улыбалась, наверное, минут пять. Не знаю.