Ей стало холодно, по телу пробежал озноб.
- Но ведь вы... вы не могли поверить в то, что я сделаю... что я могла бы сделать такое, правда? - прошептала она.
- Так как мы ничего не знали о вас, мы не знали, что у вас на уме, со злостью ответил он. - А если бы вы действительно оказались террористкой или похитительницей? Я не хотел своими действиями вызывать вашу подозрительность, пока мы не установим, на кого вы работаете. Обсудив все это со своей службой безопасности, я решил, что самым лучшим в такой ситуации будет изолировать вас до тех пор, пока мы не получим интересующую нас информацию. Этим объясняется тот несколько мелодраматичный способ, которым я заманил вас сюда, и то, почему все это время вам давали успокоительное и снотворное. Я не хотел, чтобы вы имели возможность с кем-либо общаться.
Она должна была полностью осознать то, что он ей сказал, выбросив из головы все остальное, чтобы к тому моменту, когда она вновь обретет способность чувствовать, ей было бы легче справиться с болью.
- Значит, вы подозревали меня с самого начала? - спросила она каким-то чужим, слабым голосом. - Я бы хотела знать это.
- Когда мы поняли, что вы намеренно подстроили нашу первую встречу, нам показалось это настолько подозрительным, что мы стали следить за вами. Мы не были убеждены, что вы что-то замышляете, до тех пор, пока вы не приплыли к моему дому на катамаране, к тому же нам стало известно, что вы приехали сюда как туристка и как туристку вас должны были предупредить о том, что высаживаться на этом берегу нельзя. Когда вы плыли на катамаране, за вами велось наблюдение.
Холодным и равнодушным взглядом он наблюдал, как щеки ее заливает болезненный румянец, по всей вероятности ожидая, что она что-то скажет. Жгучее чувство стыда мешало ей говорить.
- Но тогда мы не знали наверняка, - продолжал он, - являетесь ли вы частью какого-то дьявольского плана, согласно которому кое-кто пытается заполучить Стефани, или же вы хотите использовать ее как орудие, с помощью которого вам удастся заарканить меня.
- У вас есть...
- Да, у меня есть власть и деньги, - сказал он каким-то спокойным, даже обыденным тоном, - а это величайшие в мире афродизиаки. Крупный счет в банке изрядно подогревает сексуальные чувства некоторых. Конечно, это было самым простым, но не самым правдоподобным объяснением, к тому же более тесное знакомство с вами доказало, что вас интересовала именно Стефани, а не я. Вы постоянно спрашивали о ней и были явно расстроены, когда узнали, что она гостит у подруги. А с какой готовностью вы согласились поехать со мной, едва я упомянул, что мы едем за ней.
- Я оказалась бездарной террористкой, - выпалила она, приходя в ярость оттого, что смогла так легко себя выдать.
- Пожалуй. Но ведь вы могли быть орудием, марионеткой, дурочкой, захваченной романтикой терроризма, - произнес он с холодным презрением. Что касается другой версии, то, когда я попытался проверить вас своими поцелуями, стало совершенно ясно, что это не то, что вас интересует. Конечно, вы мужественно вытерпели их...
- Не будьте идиотом, - резко оборвала она.
Он осклабился.
- Я не добился того, чего добился сейчас, не желая тогда смотреть правде в глаза. Чувствовалось, что вы увлечены, но вас явно что-то сдерживало. Поэтому-то у нас осталась единственная, гораздо более неприятная версия, что вы являетесь частью какого-то неясного пока для нас заговора, цель которого - захватить Стефани. Может быть, даже не здесь. Тем более что похитить ее отсюда так, чтобы об этом не узнала добрая половина острова, почти невозможно. Ведь на Фалаиси у нас повсюду есть глаза и уши.
- Что ж, неплохо сработано, - резко сказала она.
- Это потому, что я здесь живу. Мы предполагали, что вы, возможно, хотите просто познакомиться с ней, завязать какие-то отношения, подготовить почву для дальнейшей дружбы, с тем чтобы потом, когда вы снова объявитесь, она уже полностью доверяла вам. Настоящее же похищение должно было произойти где-то совсем в другом месте, там, где обстоятельства будут складываться для вас более благоприятно. Когда мы пришли к такому мнению, я предпринял шаги для того, чтобы чем-то отвлечь вас, пока другие обыскивали ваш багаж и не спускали глаз со Стефани. Между прочим, вы были совершенно правы. Человек, который обыскивал вашу комнату, допустил оплошность. В следующий раз он будет умнее.
Тело ее пронзила какая-то щемящая боль, дыхание стало прерывистым, она едва удерживалась, чтобы не упасть, глядя на резкую, угловатую маску его лица.
- Но мы ничего не нашли, - продолжал он тем же спокойным, размеренным тоном. - Нам нужно было время, и самый простой способ выиграть его состоял в том, чтобы ненадолго вывести вас из игры. Вот так вы оказались здесь. Местные жители думают, что у нас с вами роман. Ни у кого не возникло никаких сомнений. Да и откуда? Я позаботился о том, чтобы как можно больше людей видели нас вместе. К тому времени, как мы вернулись с нашей морской прогулки, все уже дружно решили, что место Лидии занято.
- Значит, все было продумано вами до мельчайших деталей. - Она постаралась произнести это как можно более безразличным голосом.
Он пожал плечами.
- Я люблю Стефани и сделал бы все для того, чтобы уберечь ее.
Что ж, Кэндис могла это понять. Она дотронулась рукой до своего горла и еще больше побледнела. Но когда она поняла, что делает, тут же опустила руку и еще выше вздернула подбородок.
- Сегодня до обеда мы занимались проверкой того, что вы мне рассказали. - Он слегка пожал плечами. - К счастью для вас, все оказалось правдой.
Ее чувства сейчас были словно заточены на невидимом оселке, так остро она ощущала все в эту минуту. Она видела мужественные линии его лица, резко обозначившиеся в лунном свете, всей кожей ощущая легкое покалывание от его близости. Ноздри ее слегка вздрагивали, пытаясь уловить его запах, такой непередаваемо мужской, с легким ароматом туалетной воды. Он был сильнее тропических ароматов цветов, красного жасмина и гардении.
Она должна была бы ненавидеть его, но чувствовала, что вот сейчас она перешагнула через невидимую пропасть, преодолела пространство и время и оказалась на какой-то другой планете, перейдя в другое измерение, другой период существования. Позднее она поймет, что это произошло тогда, когда она почувствовала, что любит, а не просто, как раньше, повинуется какой-то слепой и могучей силе, притягивавшей ее к нему.
Но сейчас нужно было подумать о другом.
- А то, что угрожало Стефани, - спросила она настойчиво, - все эти разговоры, слухи или что-то там еще... Они все еще существуют? Она по-прежнему в опасности?
- Мы выяснили, откуда шли эти слухи. Их распускал наш бывший служащий, настроенный против нас из-за того, что был уволен. Он пытался любыми путями восстановить потерянный престиж и, шатаясь по барам, бросал дикие угрозы в наш адрес, обвиняя нас черт знает в чем. Мы бы и не обратили на него особого внимания, но он хвастался, что у него связи с какими-то радикальными группами. В общем, этот вопрос уже закрыт.
- А что вы сделали с ним?
Глаза его странно сверкнули.
- Его предупредили, и он все понял - когда трезв, он вполне разумный человек. - В тоне его слышалась легкая насмешка. - А почему это вас так взволновало? Вы подумали, что я убил его?
Она выдержала его пристальный взгляд.
- Вы же убили тех террористов, которые так жестоко расправились с вашими родителями?
Он ничего не ответил ей, но молчание было красноречивее слов.
Дрожа всем телом, она спустилась по ступенькам веранды и пошла по дорожке, ведущей сквозь густые заросли к крохотному ручейку. Сначала он тихо струился прямо у ее ног, а чуть дальше начинал журчать по камням маленьким водопадом. Очень скоро она была вынуждена остановиться, очутившись у края широкой ленты воды, неподвижной и блестящей, похожей при бледном свете луны на обсидиановую пластину. Прямо оттуда тонкой струей устремлялся к самому небу серебристый, словно луна, и тающий, словно туман, водяной шпиль. На мгновение он застывал там в неподвижности и потом снова мягко устремлялся вниз, превращаясь в тончайшую водяную пыль и открывая взору темную гладь маленького пруда.
- Какое чудо! - прошептала она и остановилась. - Откуда он здесь?
- Один из предков Чэпмена сделал его для своей любовницы. - Прямо за своей спиной она услышала его голос. - Она жила вон в том флигеле.
- Все это очень романтично, но почему она жила не в доме?
Он пожал плечами.
- В доме жила его жена, семья.
- Вот как!
- Что, не одобряете? - И его зубы насмешливо сверкнули.
- Да, - медленно произнесла она, - не одобряю. Я считаю, что свои обещания нужно выполнять.
- Согласен. Но, похоже, все они жили достаточно счастливо. Идите прямо по этой дорожке, она приведет нас как раз к этому флигелю.
Узкая дорожка, по которой могли идти только двое, огибала второй прудик, который был чуть меньше первого. На его поверхности в обрамлении круглых листьев плавали белые лилии, и острия их сложенных в чашечки лепестков указывали прямо в небо. Среди закручивавшейся в спирали воды мелькали золотые рыбки. Такой неподвижный, такой уединенный. Просто Моне в черных и серебристых тонах! Со всех сторон его обрамлял сад, благоухающий и захватывающе прекрасный, и только фонтан нарушал эту застывшую в неподвижности картину. Ломаная линия гор, заслоняющая собой звезды, казалась исторгнутой из чрева земли каким-то чудовищным катаклизмом.
