Он еще не мог поверить, что все это происходит наяву. Минувшая ночь казалась сказочным сном. Проснувшись утром в скромном бунгало, которое служило ему домом, Питер тотчас понял, что жизнь его круто переменилась. В краткий миг между сном и пробуждением он отчетливо осознал, что в мир его вошло нечто новое. А секунду спустя он понял, что эта чудесная перемена зовется нежным именем Милеа.
Он обильно, как всегда, позавтракал, преследуемый смутным ощущением, что все вчерашнее ему попросту приснилось, но в глубине души зная, что это не так. Будь это сон, он не чувствовал бы себя таким живым и тревожно-счастливым.
Вчера на берегу моря после одного-единственного поцелуя они молча отстранились друг от друга и, не говоря ни слова, пошли рука об руку вдоль полосы прибоя. Рубиновый жар заката постепенно угас, стемнело, взошла луна, а они все шли и говорили. Обо всем и ни о чем.
Питер пытался рассказать Милеа о своей юности, прошедшей в городе, закованном в асфальт. Это было так далеко от райского тропического острова, где она выросла, словно на другой планете.
В ответ девушка поведала ему, что такое быть особой королевской крови, что при этом обретаешь и что теряешь.
Ее нехитрый рассказ лишь яснее показал Питеру, какая пропасть их разделяет, но затем они заговорили о своих любимых цветах. Милеа любила лиловый, Питер — ярко-синий.
Потом беседа повернула к орхидеям. Милеа откликнулась на нее рассказом о королевском дворце, и мало-помалу Питеру начало чудиться, что пропасть между ними не так уж велика. А это было опасно. Весьма опасно.
Когда за девушкой вернулось такси, она повернулась к Питеру и бесхитростным тоном спросила, в какое время завтра он сможет заехать за ней.
Он ответил:
— В десять утра.
Они собирались осмотреть остров, и Питеру казалось, что это было самое естественное для них занятие.
Если б только маленькая плутовка его не поддразнивала…
— Ну ладно, ладно, — ворчливо сказал ирландец, — сдаюсь. Я не жалею, что поцеловал тебя. Просто я считаю, что вел себя не совсем по-джентльменски, так что все равно прошу прощения.
Милеа залилась счастливым смехом:
— Питер, ты просто прелесть!
Ирландец нахмурился, и она расхохоталась от души.
Ехавший вслед за ними Рик Голд мельком глянул на пассажирское сиденье, где покоилась в футляре мощная фотокамера. Один ее телеобъектив стоил сотни долларов. Голд нежно похлопал по футляру.
— Скоро, малютка, скоро, — почти ласково проворковал он.
Голд не собирался упускать «объект» из виду — особенно после того, как в самом начале слежки это едва не произошло.
В субботу вечером он легко проследил путь Питера О’Рили от «Мира орхидей» до небольшой, но престижной квартирки в жилом районе города. В воскресенье утром объект преследования отправился в уединенное бунгало какой-то миллионерши. Голд решил, что это самое обычное свидание с женщиной, и уже устроился поудобнее в тени деревьев, как вдруг услыхал гул моторов взлетающего самолета.
Кабы у Голда не было дружка-радиолюбителя, который постоянно поддерживал связь с такими же, как он сам, фанатами, Рик в жизни бы не узнал, куда подевался предмет его слежки.
Уже добравшись до Аоху, он затратил чертову уйму усилий на то, чтобы проследить О’Рили до самой долины, но даже там, как выяснилось, никто точно не знал, где именно обретается этот тип. «Объект» явно любил уединение, и уже одно это заинтересовало Голда. Значит, этому человеку есть что скрывать, решил он.
Ему пришлось взять напрокат машину и всю ночь проторчать на развилке шоссе и дороги, ведущей в долину, в надежде, что О’Рили когда-нибудь да появится. Где бы он там ни прятался, рано или поздно ему придется вернуться к цивилизации.
Голд уже готов был неделями обшаривать всю долину, но утром, примерно в половине десятого, вдруг засек «объект» в открытом «лендровере».
Теперь нужно было прицепиться к неуловимому О’Рили, как репей к собачьему хвосту, при этом держась на безопасном расстоянии.
День выдался чудесный — не слишком жаркий, с прохладным ветерком и легкими белыми облачками. Милеа оперлась локтем о дверцу. Ветер лениво шевелил ее длинные темные волосы.
— У меня в багажнике лежит корзина для пикника, — сказал Питер, искоса взглянув на нее. — Ты не имеешь ничего против сандвичей с копченой рыбой?
Милеа покосилась на него с подозрением:
— Ты что, шутишь?
Питер затормозил и выключил мотор.
— А ты как думаешь?
Девушка улыбнулась.
— Я думаю, что недурно бы полюбоваться на Песочную лагуну.
Они выбрались из машины, и Питер протянул Милеа руку. Этот безотчетный жест получился естественным, как само дыхание. Тонкие пальчики принцессы скользнули в его ладонь так привычно, словно они всю жизнь ходили, взявшись за руки.
Рик Голд едва не проморгал этой остановки и, лишь заметив промелькнувшее впереди знакомое желто-белое платье женщины, успел вовремя затормозить. Остановив машину у обочины, Голд разразился красочными ругательствами. Староват он становится для такой дерьмовой работенки!
Взяв с сиденья камеру, он выбрался наружу.
— Так что же привело тебя на Аоху, голубка? — спросил Питер, когда они остановились, восхищенно любуясь прекрасным видом на море.
Он тут же ощутил, как девушка напряглась, и внимательно глянул на нее. Какая же она малышка! Питер запросто мог бы взять ее в ладони и спрятать в карман.
— О, это место имеет особое значение для нас, особ королевской крови, — с затаенной усмешкой отозвалась Милеа. — Считается, что здесь рождаются люди самых чистых и благородных кровей.
Пальцы Питера на миг сжали ее руку, и девушка вопросительно взглянула на него. Ирландец недоверчиво изогнул темную бровь.
— Теперь моя очередь спросить: ты что, шутишь?
Милеа рассмеялась.
— И да и нет. Аоху действительно особый остров, но в наши дни мало кому есть дело до древней истории — разве что моему дедушке. — Голос ее вдруг напряженно зазвенел. — Но случается и наоборот, когда история вторгается в современную жизнь, — добавила Милеа угрюмо, вспомнив о Нолахо.
— Она многому нас учит, голубка, — мягко сказал Питер.
Он почувствовал, что что-то явно мучает девушку, и одна мысль об этом сводила его с ума. Он с радостью растерзал бы в клочья того, кто так изводит ее. Здравый смысл, однако, твердил, что Питер не имеет на это права. Один поцелуй на закатном пляже еще не означал, что она принадлежит ему, хотя он все отдал бы, чтобы это было именно так.
— Верно, — с горечью согласилась Милеа, — но нельзя допускать, чтобы при этом она правила нашей жизнью. — И мысленно отвесила себе увесистую оплеуху. Обещала же себе прошлой ночью, ворочаясь в постели, отложить на время свои проблемы, хотя бы на пару дней! — Пойдем-ка поедим, а то я умираю с голоду. После завтрака прошел уже целый час.
— Да неужто? — рассмеялся Питер, позволяя девушке увлечь себя к «лендроверу».
В густых зарослях филодендронов беззвучно щелкнула камера, запечатлев этот момент. Девушка в ярком желто-белом платье тянет за руку своего спутника, и ее беспечная улыбка сияет теплом.
Вернувшись к машине, принцесса сразу принялась распаковывать корзину для пикника.
— Погоди ты! — Питер ловко перехватил ее руку. Милеа, смеясь, обернулась к нему, и у ирландца перехватило дыхание. Не говоря ни слова, он поднес ее руку к губам.
Питер нежно целовал тонкие теплые пальчики и сам удивлялся себе. Неужели это он, в отношениях с женщиной предпочитавший не заходить дальше рукопожатия, которого все считали то ли закоренелым холостяком, то ли средневековым монахом!
Милеа чуть слышно вздохнула, глаза ее потемнели, и тогда Питер, смущенный своей внезапной галантностью, с запинкой проговорил:
— Давай проедем чуть дальше.
— Ла-адно, — протянула девушка.
Рик Голд отполз к своей машине и последовал за парочкой, предусмотрительно держась на приличном расстоянии.
Смотровая площадка находилась в самом конце извилистой, ведущей в гору дороги, которая была истинным испытанием для любого транспорта о четырех колесах. Рик Голд осознал это, лишь когда мотор его неприметного старенького автомобиля закашлял, как чахоточный.
Пришлось ему съехать на обочину и ждать, тогда как «лендровер» как ни в чем не бывало одолевал крутой подъем.
За этим чертовым «объектом» уследить труднее, чем удержать в руках склизкого угря. Голд ожесточенно ругнулся, гадая, уж не намеренно ли О’Рили выбирает самые труднодоступные маршруты, но тут же отрицательно помотал головой, отвечая собственным мыслям. Да нет, просто у него, Голда, выдался неудачный денек. Кроме того, этот парень слишком поглощен своей пташкой, чтобы заподозрить за собой слежку.
Что же, в этом его трудно винить. Эта маленькая штучка — лакомый кусочек, ничего не скажешь.
