Например, в книге Эдгара По "Рассказы Артура Гордона Та- ма", три мореплавателя в муках голода съедают юнгу - Ричарда Паркера, а несколько позже трое реальных членов экипажа яхты "Кружево" при аналогичных обстоятельствах поступают точно так же со своим юнгой, по имени Ричард Паркер. Трудно предполо- жить, что именно знакомство с произведением Эдгара По и звуча- ние самого имени несчастного юнги, возбудит аппетит обреченных матросов. Скорее - кто-то просто пошутил - судьба, или природа, а возможно, сбились программы какого-то глобального вселенского компьютера, продублировав заложенную в его память информацию. Произошла обычная ошибка, знакомая каждой канцелярии, имеющей дело с дубликатами.
Вот еще одна, довольно известная история, не оставляющая нам, если ей верить, ничего более, как просто развести руками.
28 июня 1900 года, проезжая городок Монза, итальянский король узнает в хозяине местного ресторанчика самого себя. Внешнее сходство поразительно - двойники изумленно приглядываются, обнаруживая мельчайшие совпадения, а потом тычут друг в друга пальцами, хохоча все больше и больше. Подзывают дворню, встав рядышком и выпучив глаза. Увидав, как люди испуганно крестятся, окаменев от ужаса, начинают буквально кататься от смеха, держась за животы и смахивая слезы... Садятся по такому случаю за стол, откупорив старое доброе вино и постепенно выясняют, что родились оба в Турине практически одновременно и были наречены Умберто. Обвенчались в один и тот же день с женщинами по имени Маргарита, а в тот момент, когда Умберто V короновался на престол, Умберто второй вступил во владение своего ресторана. Двойники засиживаются допоздна, не гнушаясь лишним бокалом и кое-что в пылу узнавания, возможно, присочиняя. Прощаясь, король обещает заехать поутру в ресторанчик, дабы, прихватив двойника, явиться с ним на спортивный праздник, где будет представлен весь бомонд. Он намеревается произвести фурор и заранее предвкушает реакцию своих близких и подданных.
Прибыв к знакомому ресторану, король застает необычное оживление и слышит надсадный женский вой - Маргарита оплакивает мужа, избитого до смерти на рассвете неизвестным грабителем. Король обескуражен, сбит с толку. Размышляя о превратностях судьбы, он едет на праздничную площадь, где через два часа умирает от пули анархиста, стрелявшего из толпы.
Ну и что? К чему сочинили этот сложный сюжет капризные соавторы судьба и случай? Что хотели доказать, чему научить? Может просто напомнить участникам всемирной актерской труппы, слишком увлекшейся вольной импровизацией, что в Театре под название Жизнь существует Верховный Режиссер, не желающий срывать маску, а лишь шутя, мимоходом, отсылающий нас к извечной присказке Гамлета: - "Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам".
Австрийской Ванде и россиянке Лане было бы о чем по- рассказать друг другу, посидев вечерок в уютном ресторанчике, как некогда испанским двойникам. Но при всем редчайшем взаимопонимании, они вряд ли смогли бы обойтись без переводчика.
Светлана Кончухина, дочка выпивохи-дворничихи из "красно- го дома" (местное название ведомственных кирпичных пятиэтажек), занятиями в школе пренебрегала, а уж по-немецки знала лишь "хенде хох!", "гутен морген", "шпацирен дойчен официрен" - и то - не из учебников. А еще слово "хер", (herr), которое произносила с улыбочкой и без должного придыхания.
Так же как и Ванду, теснили российскую пионерку, а затем комсомолку стены отчего дома (т.е. полуподвальной комнатки с окнами на помойку) и мечталось ей воспарить над гаденьким дарованным ей прижимистой судьбой бытом в заоблачные выси чужой благодати. Запечатлелась недосягаемая благодать в образах сочинской гостиницы "Лотос", изображенной на цветной открытке "Привет из Сочи" и высмотренных на киноэкране интерьерах гостиных и будуаров в трофейных фильмах с участием Марины Рок и Дины Дурбин.
С самого детства знала Светлана о жизни очень многое и не питала иллюзий как по поводу светлого коммунистического будущего, так и в отношении романтической любви и прочных семейных уз. Отца она никогда не видела, но помнила, как приносила мать, возвращаясь домой рано поутру, коробочку "Зефира в шоколаде" или одеколон "Кармэн", застенчиво сообщая дочери: "Отец прислал". Но уже лет с семи Лана начала догадываться, что никакого отца нет, а есть "Райкины кобели-алкаши", как орали соседки на материных гостей, встревоженные ночными попойками в полуподвале. Бойкая пионерка стала потихоньку, пока дом еще спал, мыть подъезды за мать, когда было ясно, что не продрать той глаза до следующего вечера.
"Чеканухой", то есть, чокнутой, придурковатой, Раису называли, конечно, зря. Косила она от рождения, образованием не блистала, подписывалась с излишним напрягом и, вот уж действительно беда, - была чрезмерно доверчивой. До идиотизма. Каждому новому мужику верила, в дом брала, обстирывала, кормила-поила и оставалась с подбитым глазом, горой пустых бутылок, а также новым пятном на без того уже подмоченной репутации. Обидно было Ланке за мать, противно и жалко. Не раз ворчала в сердцах, обмывая ее - пьяную, облеванную, вымачивая в "Персоли" вонючие подштанники и чулки: - "сдохла бы хоть, отмучалась и мне бы руки развязала". Казалось тогда Светлане - умчится она отсюда, выпорхнет канарейкой прямо к синему Черному морю.
А приходила мать в себя - измученная, глупая, виноватая и сидели они вдвоем, обнявшись на узкой кровати с провисшей панцирной сеткой, сидели и плакали: "Одни мы с тобой на свете, сиротинушки..."
Рано поняла девочка, что надо брать ответственность и за мать и за себя в свои руки, иначе не выжить. Кобелей пьяных метлой разгоняла, пару раз за милицией бегала, подружив с участковым - отвадила-таки алкашей от дома. Но поздно было - пила мать горькую, проваливаясь по несколько дней в тупые запои.
Еще на практике в девятом классе определилась Лана в Промтоварный магазин, да там и осталась - помощницей продавца, а потом и до Зав.секции дошла, окончив специальные курсы. Смекнула, что торговля самая прибыльная в наши дни сфера. На школьных диспутах все галдели: "мечтаю стать космонавтом", "физиком", "учителем", а то еще, аврал - "на целину, ура!" При этом хлеб брали по талонам и по пол дня за колбасой и мукой толкались. А Ланке все в магазине принесут - самый дефицит, за это она своим девчонка что-нибудь импортное под прилавком придержит. К тому же и по подружкам пройдется, с их матерями - офицерскими женами пообщается - кому пудру, кому колготки или бюстгальтер предложит, а переплата - совсем мизерная, зато - с доставкой на дом.
Женька Дорогова была на четыре года младше Светланы. В школе они вообще не видались, а вот в подъезде довольно часто. Всего один этаж разделял дворницкий полуподвал и полковничьи апартаменты, а вот в социальном плане - бездна. Это только в лозунгах пишут: "нынче всякий труд в почете" и сни- мают в кино симпатичных дворников с усами и в белых передниках с номерной бляхой. А в жизни совсем другой расклад. Видела Чекануха Рая из своего урезанного оконца, как выходила к казенному газику полковничья жена под руку с супругом, в каракулевой длинной шубе и модных румынках - в Москву, наверное, в Большой театр ехали! А духами - так и прет, даже помойку перешибает, это не какой-нибудь там "Шипр" или "Кармен". Наверное Рижские. И Ланку Татьяна Ивановна к своей Евгении - отличнице близко не подпускала, дурного влияния улицы опасалась. Да и правильно делала, не чета ее дочери - безотцовщина подвальная. Вот картинка к примеру: моет Ланка подъезд с вонючей тряпкой по лесенкам корячится, а перед дороговской дверью жених с букетом к звоночку тянется. Да, какие уж там, подруги!
И все же, как ни странно, не было у Евгении более близкой наперсницы, чем вульгарная Ланка, да и ту, компанией не оби- женную все в полковничий дом тянуло: что-то подхватывала она от Евгении, уча ее уму-разуму, неуловимое, но ценное. Вроде школы благородства что ли. Потому что была Евгения явно, не от мира сего, а скорее от того, другого, о котором грезила Ланка.
С годами разница в возрасте как-то исчезла - кто разберется 23 или 27, да и Татьяна Ивановна к старшей продавщице, Ударнице соц.труда - висел над прилавком у Светланы Кончухиной такой вымпел - стала терпимее.
Выглядела Светлана совсем девчонкой, а уже когда на вече- ра курсов "Выстрел" собиралась и вовсе кралей - умела себя подать. Юбчонка колоколом топорщится, английские лаковые шпилечки, прическа самого модного вида "бабетта" - начесанная залаченная светленькая копна, да реснички игольчатые "бархатной" тушью надраенные, невинно так хлоп-хлоп... Хотя насчет невинности... Это можно было выпускникам военных курсов "Выстрел", особенно иностранным лапшу на уши вешать. А уж в городе все кавалеры Ланкины были известны наперечет. Что душой кривить - много она по молодости ошибалась, замуж хотела выскочить, из подвала своего выбраться. Влюблялась даже по уши, а однажды с горя одну вену успела ножом вскрыть. А когда повзрослела и глянула на женихов своих потерянных, сбежавших некогда от легкодоступной Чеканухиной дочки, то ахнула: слава Богу-то, пронесло! Вон Виталька по скверику коляску с двойней катает - рожа кислая, так по движущимся мимо предметам женского пола и зыркает. К Ланке приставал, под свитер лапу запустил, ты говорит, моя первая любовь. А раньше-то что молчал? Другие и того хуже - ходят кодлой бухие "по Бродвею" - от пивной стекляшки к вокзалу, рубли у знакомых стреляют. У кого привод, у кого судимость. Ни одного лауреата Гос.премии, ни одного заслуженного артиста. Вот прорва-то и куда все ушло... Вадик Лобачев, лучший школьный баскетболист, кандидат в мастера спота, каланча - лбом кольцо доставал, драчун, лидер и что? А сидит на 150 р. в своей конторе "от и до", жену, дедсадовского врача, затрахал уже третьего родила, все в обносках ходят. Стоило из-за него вены-то резать... Нет, Ланка, поумнела быстро, выработав собственную программу, которая, в сузщности, не слишком отличалась от Программы КПСС по духу интернационализма и оптимистическому настрою. Лана постановила, что непременно будет жить в светлом будущем, ориентируясь на плодотворное сотрудничество с развитыми державами. И ничего в ее программе, такого уж безумного (в отличие от государственной) не было. Возникла она не сама по себе, не из лживых теоретических домыслов, а на конкретной реальной почве.
