— Почему именно я?
— В тебе есть что-то такое, чего нет у других.
— Сюзанна, ты спятила.
— Нет, напротив, я говорю совершенно серьезно. Ты знаешь, я люблю тебя, как младшую сестренку.
— Но мне не нужна сестра!
— Сразу видно, что ты росла единственным ребенком, но ты слишком добра от природы и не можешь не страдать от одиночества. Просто пытаешься делать вид, будто это не так, и выдаешь себя за эгоистку.
Агнесса ничего не ответила: зачем рассказывать о существовании Элизабет Сюзанне, с которой она познакомилась всего несколько месяцев назад и встречалась лишь на работе? Ведь у близнецов свои секреты, не понятные другим. Не возникает ли между ними особая близость еще в то время, когда они вместе находятся в утробе матери?
А Сюзанна продолжала убеждать:
— Разве тебе не хочется встретиться с Жоржем наедине?
— Не знаю.
— Он свободный человек. Никогда не был женат.
— Зачем тебе нужно, чтобы я им заинтересовалась, если он вовсе не собирается жениться?
— Что за предрассудки? Неужели ты от них еще не избавилась? Тебе подавай законный брак немедленно, иначе ты не согласна?
— Мои убеждения запрещают мне поступать иначе.
— Убеждения! Какой от них прок? Из-за них ты совершенно одинока. Хотела бы я знать, чем ты занимаешься дома по вечерам?
— Читаю, слушаю радио, шью, убираю квартиру…
— Слушай, у тебя внешность роковой женщины, а в душе ты обычная мещаночка! Ты разочаровываешь меня, Агнесса! Я считала тебя более развитой… Неужели во время этих увлекательных занятий у тебя никогда не возникает страстного желания куда-нибудь пойти, развлечься, потанцевать, как вчера, почувствовать, что тебя жаждут мужчины, захотеть, в конце концов, просто пожить?
Агнесса снова ничего не ответила. Решив, что ее слова посеяли сомнения, подруга продолжала настаивать:
— Неужели тебе не хочется встретить друга, узнать, что такое мужчина?
— Замолчи же!
— Что бы ты ни говорила про свои так называемые убеждения, тебе этого захочется, как и всем другим девушкам. И когда это случится, ты станешь счастливейшей из женщин! И будешь тогда упрекать себя за то, что так долго ждала! Может, ты намерена оставаться старой девой или уйти в монастырь?
— Прошу тебя, замолчи!
— Погоди, у меня еще один вопрос… Смотри мне прямо в глаза и отвечай: у тебя уже был любовник? Да или нет?
Агнесса без тени смущения посмотрела в глаза собеседнице, но ее взгляд оставался непроницаемым. На лице нельзя было прочесть ни выражения тайного торжества, ни сожаления.
Растерявшись, Сюзанна вымолвила:
— Ты, должно быть, думаешь, что я лезу не в свои дела, но мне хочется помочь тебе выбраться из дурацкой тюрьмы, в которую ты сама себя заточила неизвестно с какой стати! Я вовсе не жалею, что согласилась передать тебе, как сильно Жоржу хочется снова с тобой встретиться. И мне будет жаль, если ты не согласишься. Он просил меня сказать, что специально придет сегодня в семь вечера в тот же маленький симпатичный бар, где мы были вчера. И еще добавил, что, если тебе это доставит удовольствие и у тебя нет других планов, он будет очень рад пригласить тебя пообедать вместе. Мое дело передать — решай сама! Если даже ты примешь приглашение, этот вечер ни к чему тебя не обяжет. Во всяком случае, ты приобретешь надежного друга, который будет тебе полезен. Я давно его знаю, и поверь мне: у него большие связи и множество знакомых. Может, он подыщет тебе постоянную и хорошо оплачиваемую работу.
— Не понимаю, почему бы тебе самой не воспользоваться его связями? Зачем тебе заниматься мною?
— На это, милочка, есть две причины: во-первых, я не такая эгоистка, как ты, а во-вторых, скоро мы расстанемся. Я бросаю эту работу! Хватит с меня!
— А чем же ты будешь заниматься?
— Да ничем: я нашла парня, который меня любит.
— Ты счастлива?
— Очень!
— И вы поженитесь?
— Теперь ты становишься излишне любопытной. Между прочим, я вовсе не так уж тороплюсь выйти замуж, как ты. Замужество — это чересчур опасная лотерея. Может, если мы подойдем друг дружке, я и подумаю о законном браке. Но к чему торопиться! Со временем ты и сама станешь думать так же. Ты все-таки подумай о сегодняшнем вечере…
— Хорошо…
Видимо, решение Агнессы оказалось благоприятным для солидного бизнесмена, так как в семь часов она вошла в бар, где он поджидал ее, сидя на том же месте у стойки и не сводя глаз с входной двери.
Агнессе трудно было объяснить себе, почему она сделала этот шаг. Может, она изнемогала от одиночества… У нее было только одно-единственное любимое существо — сестра-монахиня, с которой они виделись очень редко, ведь их разделял суровый устав монастыря. А может, слова Сюзанны: «Неужели тебе не хочется встретить друга, узнать, что такое мужчина?» — оказались созвучными каким-то скрытым пружинам ее души? А может, ее просто потянуло к этому вроде бы и не особенно привлекательному сорокалетнему господину, как пестрокрылую бабочку, которая не может не виться вокруг горящей лампочки и непременно опалит себе крылышки?
Придя на встречу с тем, кто пока оставался для нее незнакомцем, Агнесса и думать забыла об усталости, вызванной нескончаемыми примерками в доме моделей. Как будто она и не провела долгих часов в примерочной, меняя платье за платьем, то застывая в них неподвижно, то бесконечно прохаживаясь, совершенно безразличная к их фасону и цвету. Такого с ней никогда не случалось с тех пор, как она стала манекенщицей. Впервые работа казалась скучной, даже отвратительной. Сюзанна все-таки права. Какая гнусная профессия, она не дает тебе никаких перспектив. Все мысли этой девчонки с золотистыми локонами смешались, но все же их объединял некий воображаемый стержень — лицо и фигура Жоржа Вернье, чей образ (почему, она едва ли объяснила бы сама) неотступно преследовал ее.
Подобное событие впервые вторглось в монотонную жизнь Агнессы. Ей вдруг удалось преодолеть сдержанность, робость, даже недоверчивость. Случись Элизабет присутствовать при этом внешнем преображении, она пришла бы в восторг. Не она ли сама без конца повторяла сестре:
— А есть у тебя хоть какие-нибудь друзья? Надо иметь друзей. Господь Бог не для того создал нас, чтобы мы все жили отшельниками! Я счастлива только среди людей. В этом большом доме нас шестьсот человек, стариков и монахинь. Видишь, я просто избалована общением! Поэтому монашество и приносит мне радость. А ты ведь так одинока!
И всякий раз Агнесса отвечала:
— Не волнуйся так из-за меня. Я же не могу дружить с кем попало.
И вот сейчас, не раздумывая, она остановила свой выбор на незнакомом ей человеке. Безусловно, Элизабет могла бы упрекнуть ее за это.
Второй вечер с Жоржем показался ей очень коротким, хотя они допоздна засиделись в погребке Сен-Жармен-де-Пре, разговаривая обо всем и ни о чем, и каждый главным образом старался дать понять другому, что уже не может обходиться без его общества.
На рассвете, уже в своей комнате, Агнесса почувствовала, что опьянела от всего этого — от танцев, мечтаний, радости. Не хотелось искать каких-то оправданий. Все казалось естественным и справедливым. Когда, прощаясь, мужчина обнял ее, голова закружилась и ее бросило в жар; никогда ничего подобного с ней не бывало. Она не осмеливалась признаться себе в этом, но совершенно твердо знала, что очень скоро будет принадлежать ему. У нее не хватит мужества сопротивляться. В одну ночь рухнули все суровые принципы, которым она неуклонно следовала в течение многих лет.
Она вдруг поняла, что ее женская судьба в том, чтобы жить рядом с этим человеком. Ее не смутило даже то, что он ни слова не сказал о женитьбе. К чему какая-то церемония, освящающая их союз? Хотелось лишь близости с Жоржем. Он очень ясно дал понять, как сильно желает ее, но ничего не обещал взамен. Может, именно это и привлекло Агнессу: ведь ей, манекенщице, довелось слышать столько обещаний от мужчин, суливших золотые горы, если она станет их любовницей; вот почему ее безотчетно тянуло к незнакомцу, обходившемуся без красивых слов, но казавшемуся таким искренним. Так восприняла она Жоржа.
Неужели пришла любовь? Ей казалось, что это так, хотя в действительности она принимала за любовь простое влечение. Агнессой владела неосознанная потребность принадлежать мужчине.
Он заехал за ней в половине седьмого, когда персонал дома моделей расходится по домам. Почти с ребяческой гордостью она уселась рядом с ним в машине, провожаемая удивленными или завистливыми взглядами других манекенщиц. Одна Сюзанна сочла все это совершенно естественным и бросила им вслед с улыбкой заговорщицы:
— Хорошего вечера!
Разве могла понять Сюзанна, что подруга испытывает сейчас нечто большее, чем просто увлечение? Агнесса была счастлива.
К концу обеда в маленьком модном ресторанчике на Иль-сен-Луи ей показалось, что именно сейчас совершенно необходимо признаться Жоржу:
