- Чак! Ты покатаешь меня на спине?
Он повернулся и поплыл к девочке. Та вскарабкалась ему на спину, и он медленно двинулся по кругу, в то время как она шлепала ладошками по воде и покатывалась со смеху. Маргарет Ши с берега наблюдала за их выходками. Чак смотрел, как солнечный свет отражается от её темных волос и золотит чистую кожу её ног, и размышлял, сколько ещё времени ему понадобится, чтобы разрушить последние бастионы её сопротивления. Ей было просто необходимо любовное приключение, антракт в тоскливой пьесе жизни, шанс убежать от действительности.
- Ну, Мэри, на сегодня хватит. Беги к маме.
- Хорошо, Чак.
Он смотрел, как девочка выходит на берег, отметив, что народу на пляже становится все больше. К часу он уже будет переполнен, и тут-то начнется настоящая работа. Он задвигал руками и ногами, как поршнями, разминая тело и приводя в порядок мысли.
Через десять минут он поплыл обратно к берегу. Арти уже вернулся на вышку. Видимо, у него ничего не вышло с этой длинноногой девчонкой в открытом купальнике. Чак обтерся полотенцем, решив не смущать парнишку расспросами. Про себя он отметил, что надо бы при случае дать Арти кое-какие наставления, особенно насчет того, как не выглядеть чересчур нетерпеливым или озабоченным при встречах с молодыми девушками. Девчонки в таком возрасте жаждут тайн, романтики, приключений и интриг не меньше, чем просто возможности приятно провести время, и наивные воззрения Арти отнюдь не способствовали победе.
Чак вскарабкался на вышку и потянулся за мазью.
- Как книга? - мимоходом спросил он.
- Ничего особенного, - Арти не поднимал глаз, чувствуя себя не в своей тарелке после провала очередного испытания.
Чак усмехнулся. - Расслабься, малыш. Женщины как трамваи - пропустишь один, через минуту появится другой.
Юный спасатель выдавил из себя улыбку. Чак откинулся назад и закрыл глаза.
- Разбуди меня через полчасика.
- Конечно, Чак.
Солнце приятно согревало тело. Эх, здорово!
Глава 2.
День близился к концу. На небе появились облака, которые время от времени закрывали опускающееся к горизонту солнце. С океана подул соленый бриз. Вода уже не была такой спокойной, как утром, и на гребнях волнах забелели барашки. Народу на пляже оставалось ещё довольно много, но кое-кто уже начал собирать вещи, готовясь к трудному пути в город. Счастливчики, которые могли дойти до своих бунгало пешком, не торопились.
Арти Флинн дочитал свой детектив и с воодушевлением растолковывал толстозадой студентке с нездоровым цветом лица, почему происходят приливы и отливы. Студентка с восторгом ловила каждое его слово. Маргарет Ши увела малышку Мэри от жарких солнечных лучей в их летний домик, трехкомнатную деревянную хибару, которую они снимали за 600 долларов в сезон. Джуди Трейнор посасывала через полосатую соломинку кока-колу, почти не обращая внимания на длинноволосого юношу, который лез вон из кожи, пытаясь поразить её воображение рассказами о лихих гонщиках и двойном выхлопе.
Чак Ланьер вытер со лба капли пота и попытался стряхнуть оцепенение, которое всегда охватывало его после долгого дня, проведенного на солнце. Чаку нужно было пробыть на пляже ещё два часа, и он начал сомневаться, хватит ли у него на это сил. Долгая ночь со страстной стенографисткой не могла пройти бесследно, и он тосковал по прохладному уюту своей постели. Холодный душ, банка ледяного пива, несколько часов сна - и он был бы как новенький, готовый опять отправиться в ночь на поиски приключений.
Он нахмурился, вдруг пораженный однообразием своего существования. День за днем на пляже, ночь за ночью в каком-нибудь баре или чьей-то квартире, в попойках и любовных похождениях. Он жил таким образом уже пять лет - летом на севере, зимой на юге. Эту жизнь нельзя было назвать исполненной смысла, но он не видел возможности положить ей конец, вырваться из наезженной колеи. Черт побери, человеку нужна какая-то причина, чтобы изменить привычное существование, а у него такой причины не было. По крайней мере пока.
После двух лет, проведенных в Корее, Чак обнаружил, что стал совершенно безразличен к улучшению своего положения. Он был слишком рад уже тому, что остался в живых. Деньги имели для него значение лишь как средство существования. Семьи у него не было, а значит, не было никого, кто мог бы в нем разочароваться, кроме, может быть, его самого. Поэтому он снова вернулся работать спасателем на то самое место, откуда ушел в армию, и нашел, что вполне доволен тем немногим, что эта работа может ему дать. Легкая, праздная жизнь, в которой было много солнца, физических упражнений и девочек. Но в последнее время все это стало его утомлять, и это его тревожило.
- Прошу прощения.
Чак с огромным трудом выдрался из своей самоаналитической сонливости и повернулся к молодому смуглолицему красавцу, который, улыбаясь, стоял около него. Юношу звали Карлос, и он телом и душой принадлежал Элейн Вольф, одной из самых состоятельных и скандально известных обитательниц округи. Полная сил вдова регулярно вкладывала деньги в мюзиклы, и Карлос был самым последним в длинной веренице симпатичных мальчиков из кордебалета, окупавшим её затраты. Чаку стоило большого труда скрыть неприязнь и презрение, которые вызывал у него этот стройный юноша с ресницами, длине которых позавидовала бы любая женщина.
- Слушаю вас.
Танцор лениво махнул рукой в сторону цветастого пляжного зонтика и кучки одинаковых шезлонгов, где Элейн Вольф устроила пикник для компании своих театральных друзей. - Не хотите ли присоединиться к нам и что-нибудь выпить? - с улыбкой спросил юноша. - После долгого дня на солнце, наверное, очень хочется пить.
Чак колебался, разглядывая компанию. Элейн поманила его рукой. Ее браслеты вспыхнули в лучах солнца. Чак пожал плечами и кивнул темнокожему танцору.
- Почему бы нет?
- Чудесно, - промурлыкал Карлос, обнажая в изысканной улыбке великолепные зубы. Вид у него был дружелюбный, но глаза выдавали недоверие и обиду. Чак понял, что молодой человек видит в нем реальную угрозу его положению комнатной собачки у Элейн.
- Пойдем?
- Веди, Каддлз.
Красавчик стал холоден, как лед.
- Карлос.
- О, извини.
Когда Чак приблизился к компании, люди, развалившиеся в креслах или растянувшиеся на подстилках, повернулись к нему, и он заметил, что глаза некоторых из них, как женщин, так и мужчин, оценивающе-нагло скользят по его телу. Элейн Вольф нравилась ему, но её склонность окружать себя пресыщенными самками и льстивыми гомосексуалистами иногда раздражала Чака.
Элейн Вольф была сногсшибательной женщиной, уже за сорок, рыжеволосая, с гладкой кожей. Ослепительная наружность была результатом регулярного посещения самых престижных салонов красоты. Ее полное крепкое тело выглядело лет на десять моложе, чем на самом деле - пышное, но прекрасно сложенное, с крупными крепкими ногами, мясистыми бедрами и грудями, похожими на два больших сочных шара. У женщин вдвое моложе ему случалось видеть фигуры гораздо хуже, и он знал, что Элейн ужасно гордится этим.
- Здорово, дикарь, - закричала Элейн, поднимая руки, и ему не оставалось ничего другого, как пробраться между сидящими людьми и поцеловать её в щеку. Она откинулась назад и нахмурилась. - Ты, наверное, погибаешь от жажды. Что будешь пить? Мартини? Лимонный коктейль с виски? Пиво?
- Пиво, если оно холодное.
Элейн взмахнула рукой.
- Карлос, будь другом, принеси Чаку холодного пива.
- Сейчас.
Вдова посмотрела на своих приятелей.
- Ну, разве я преувеличивала? Разве он не великолепен? Взгляните на эти замечательные мышцы. - Она игриво вздохнула. - Я уже больше года стараюсь затащить его к себе в постель, но он предпочитает свежие прелести молоденьких девочек, которые буквально валятся к его ногам.
Кто-то засмеялся. Чак нахмурился.
- Ладно, Элейн, брось.
Она гортанно рассмеялась.
- Я бы познакомила тебя со всеми этими монстрами, но они, право, того не стоят. Знаешь, чем они занимались последние полчаса?
Чак взял пиво, которое принес ему Карлос.
- Нет. И чем же?
- Они обсуждали твой... Твои мужские достоинства.
Чак сердито фыркнул в ответ на раздавшееся хихиканье.
- Мое что?
Элейн довольно расхохоталась.
- Твой купальный костюм, дорогой.
Загорелый седовласый джентльмен фатоватого вида многозначительно ухмыльнулся.
- Я изо всех сил защищал вас, Чак. Я утверждал, что в ваших плавках нет никакой подкладки, но эти насмешники не желали мне верить.
- Вы очень любезны, - проворчал Чак, потягивая пиво.
Все засмеялись, а тощая дама с красиво изогнутыми бровями и ногами, похожими на черенки курительной трубки, взмахнула своими искусственными ресницами.
- Значит, подкладки нет?
Чак холодно взглянул на нее.
- Вам придется поверить мне на слово.
Пожилой мужчина самодовольно напыжился.
