- Диана.
Он подошел совсем близко, и в свете из незашторенного окна Сара увидела его глаза, спрятанные за темными стеклами очков. Это были глубоко посаженные глаза с тяжелыми веками, такие пронзительные, что, хотя она и знала, что он не может ее видеть, она не могла отделаться от ощущения, что он видит ее насквозь. По его загорелому лицу было ясно, что он живет в южных краях; на нем была темно-голубая рубашка, расстегнутая на крепкой мускулистой шее. У горла на золотой цепочке висела монета, вроде тех, что носят вместо удостоверения личности; а на руке два кольца обычный золотой перстень с печаткой и плоский медный амулет. Хотя он и был похож на того Адама Трегоуэра, которого она представляла по фотографиям, в жизни он производил какое-то странное, волнующее впечатление, и теперь она поняла, почему Диана так хотела стать его женой. Она удивлялась честолюбию Дианы, побудившему ее уйти от Адама к Лансу Уилмеру, который, хотя и был хорош собой, значительно уступал Адаму в мужском обаянии.
- Пойдем.
Он протянул ей руку, и Саре ничего не оставалось, как идти через холл к двери в библиотеку. Он постоял какое-то мгновение, потом она услышала за спиной его шаги.
Библиотека была очень просторная; чувствовалось, что ею давно не пользовались - здесь было сыро и пахло заброшенностью. Но в камине уютно потрескивал огонь, и через какое-то время Сара различила приятный запах гаванского табака. Две стены и еще половина третьей, где было зашторенное окно, были полностью заставлены книжными полками. Четвертую стену занимал огромный камин и пара застекленных шкафов из темного дерева с коллекцией шахматных фигур из нефрита, слоновой кости, черного дерева и алебастра. Еще в библиотеке был письменный стол, на котором стоял поднос с напитками, рядом с ним кожаный стул, а у камина, напротив друг друга, два кресла, обитых зеленым бархатом, довольно потертые. На полу лежал ковер с вылинявшим от времени узором.
Сара неуверенно остановилась посередине комнаты и услышала, что Адам закрыл дверь; потом он подошел к ней и указал на кресла у камина.
- Присаживайся, - пригласил он, и его рука уверенным жестом нашла на столе поднос с напитками.
Сара села, отчасти потому, что чувствовала какую-то слабость в ногах, отчасти потому, что так он был от нее дальше. Забавно, конечно, выступать в роли жены Цезаря, но она не знала, чего он от нее хочет, что он может сделать, чтобы заставить ее остаться.
У Сары опять возникло искушение признаться, кто она, но, когда она посмотрела, как он возится с бутылками, передумала. Он явно хорошо различал их по форме и размеру. Наконец он повернулся к ней и спросил:
- Ну, что ты будешь пить? Виски, джин? Или твой любимый? - И он вдруг горько усмехнулся. - Или у тебя переменился вкус?
Сара засомневалась. Насколько она знала, любимый напиток Дианы - сок горького лимона, иногда с вермутом, если позволяют калории.
- Пожалуй, мой любимый, - неуверенно согласилась она и, когда он подал ей фужер, содержимое которого внешне напоминало кокаколу и сильно пахло ромом, судорожно сглотнула. Наверное, здесь еще и бакарди, догадалась она и, когда попробовала, поняла, что права.
- Да. - Адам налил себе виски, держа горлышко бутылки на крае стакана и прислушиваясь к звуку, чтобы не налить больше, чем нужно. - Сколько зим, сколько лет.
Сара кивнула, вспомнила, что он не видит, и тихо сказала:
- Да.
- Знаешь, ты не такая агрессивная, как я думал, - продолжал он удивленно, опершись на край стола. - Я знал, что ты приедешь, но не думал, что так сразу.
Сара отпила еще глоток, чтобы придать себе храбрости. Итак, она права: Адам просил Диану приехать. Но зачем? Сказал ли он ей об этом?
- Ну как тебе тут теперь, нравится? - спросил он, и, так как это была менее опасная тема, Сара нашлась что ответить.
- Здесь сыро, - сказала она робко. - Наверное, потому, что дом так долго стоял пустой.
- Долго, - согласился он, опустив уголки губ. - Слишком долго. А ты как думаешь, Диана?
Она не понимала, что он хочет сказать. Зачем он просил Диану приехать? Он ведь знает, что она актриса, - он намекал на это в холле. Неужели он считает, что смог уговорить ее приехать?
Сара сжала губы и пристально вгляделась в его спрятанные за темными стеклами глаза. О чем он думает? Неужели он так наивен, что полагает, будто сумел вызвать к себе жену, которая бросила его без малейших угрызений совести семь лет назад? Если даже после того несчастного случая, когда он хотел покончить с собой, он, больной и слепой, не смог пробудить жалость Дианы, как ему могло прийти в голову, что она вернется к нему сейчас?
Все еще больше осложнялось и запутывалось, за окном смеркалось, и Сару охватило беспокойство. Дело не только в том, то она здесь под чужим именем. Даже если бы она действительно была Диана, она наверняка испытывала бы то же самое ощущение - будто ее заманили в ловушку и заперли вместе с этим мужчиной в темноте, в которой он живет вот уже семь лет...
- Может, налить еще? - предложил он, и Сара, взглянув на свой почти полный стакан, отказалась.
- Я... мне уже пора, - пробормотала она и скорее почувствовала, чем увидела, как он напрягся. - Я не могу остаться.
- Почему? - резко спросил он. - Здесь масса комнат, масса, и ты отлично это знаешь.
Сара поставила стакан на пол у камина и протянула к огню холодные пальцы.
- Боюсь, что ты не понимаешь, - начала она, решив, что игра заходит слишком далеко, но он опять прервал ее.
- Нет, это ты не понимаешь, Диана! - заявил он ледяным тоном. - Надеюсь, тебе ясно, что я пригласил тебя не для дружеской беседы. И я не намерен отпустить тебя, как только ты решишь, что я ничем не угрожаю той приятной жизни, что ты себе устроила! - Он выплеснул себе в стакан остаток виски и повернулся к ней лицом. Если бы Сара не знала, что Адам слепой, она готова была поклясться, что он видит, как она нервничает, сидя на краешке кресла. - Ты приехала, потому что тебя испугала моя записка, ты не поверила ей, но полной уверенности у тебя не было. Как только ты приехала, ты стала подсматривать за мной, следить за мной, все пытаешься понять, действительно ли я способен на это, а если так, то что именно я сделаю.
Сара вскочила.
- Вы не понимаете, господин Трегоуэр, - сказала она, и голос ее задрожал от страха и природной нервозности. - Я... я не... не ваша жена, я не Диана Трегоуэр. Меня зовут... Сара Форчун, и... и я не понимаю, о чем вы говорите.
На несколько мгновений воцарилась тягостная тишина; в это время он осмысливал то, что она сказала, переваривал, анализировал, искал изъяны и наконец нашел. Губы его дрогнули в горькой усмешке, и он резко рассмеялся.
- Браво, Диана, браво! - саркастически похвалил он ее. - Ничего не скажешь - вот игра, достойная настоящей актрисы, коей ты, несомненно, являешься. Прикрыться чужим именем - как умно и как ловко! Разве слепой может быть уверен, что ты - это ты, особенно если столько лет тебя не видел? Да за это время и голос, и фигура, и даже черты лица могут стать другими. И как узнать, проверить, так ли это...
- Это правда. Я не лгу. Я на самом деле Сара Форчун, - задыхаясь, сказала она.
- А почему же ты сразу так не сказала?
- Почему? Я... потому что я...
- Потому что это не пришло тебе в голову!
- Нет!
- Ну хватит... - Теперь он совсем не был похож на больного человека, способного вызвать жалость. Он возвышался над ней, закрывая собой дверь, такой большой, сильный, настоящий мужчина, совершенно лишенный чувства жалости.
- Я знаю тебя, Диана. Я все о тебе знаю. Я наслушался до тошноты, какая ты обаятельная, какая ты красивая, что ты любишь, чего ты не любишь, как ты любишь себя, себя, себя...
- Нет!
- Я видел, как у меня на глазах погибает человек, как он теряет уверенность в себе, чувство собственного достоинства, само желание жить, когда говорит о твоих потребностях, желаниях, успехе. О, твое себялюбие, вернее, твой искаженный образ, твое разрушительное потакание своим бесконечным желаниям, которые надо удовлетворять любой ценой!
Сара решительно ничего не понимала.
- Вы... вы видели, как на ваших глазах погибает человек... - неуверенно прошептала она, и тут он с проклятием сорвал с себя очки, прятавшие его глаза, и она увидела светло-карие, цвета янтаря глаза, горевшие недобрым огнем.
- Да, - сказал он, а Сара стояла, пристально глядя на него, и постепенно до нее доходило, что он не слепой. А почему бы и нет? Ведь это вовсе не Адам Трегоуэр, поняла она наконец. Да, есть сходство, черты лица общие, и неудивительно, что в полутьме она приняла его за Адама. Но лицо этого мужчины было жестче, выразительнее и моложе. Наверное, родственник, но не муж Дианы.
- Вы... вы не... - проговорила она запинаясь и удивилась, что не почувствовала никакого облегчения, а он кивнул.
- Да, я не Адам, - согласился он. - Я Майкл Трегоуэр. Адам - мой брат. ГЛАВА ВТОРАЯ
- У тебя такой удивленный вид, - сказал он через некоторое время, а Сара все смотрела на него неверящими глазами. - Разве ты не знала, что у Адама был брат? Впрочем, наверное, не знала. Ничего удивительного. Трегоуэры предпочитали делать вид, что меня нет.
