Она дремала. Сквозь дрему она услышала удары церковного колокола. Печальный, долгий, тающий звук неожиданно изменился и стал очень пронзительным и неприятным, будоража, казалось, самый утренний воздух. Она окончательно проснулась и села в постели.
Серый рассвет проник в комнату. Она зияла пустотой и одиночеством. Ничего, кроме серого сумрака.
Она выбралась из постели и накинула халат.
Холодный порыв ветра ударил ей в лицо, когда она открыла дверь. Она вышла в патио. Оно было пустынным, ничто не нарушало тишину утра, кроме шелеста цветастых мальв, да скрипа веревки, трущейся о кирпичную стену.
Вдруг она увидела, что на веревке что-то висит, что-то большое, тяжелое, раскачивающееся с нею в такт.
Она наблюдала, оцепенев, за этим методичным движением.
Наконец, она решилась. На негнущихся ногах она приблизилась к стене и поняла, что снова вернулась в ночной кошмар.
Перед ней был Дерек, он ждал ее. Он ждал, и его темноволосая голова была выгнута под неестественным углом к плечу. А ноги в нескольких дюймах висели над землей. Он ждал, повешенный на старой веревке. Распухшее лицо, перекрученная шея, глаза, вылезшие из орбит…
Она закричала, и кричала, не переставая, пока сумрак патио не прорвал яркий свет. Молчание было нарушено.
Позади нее раздались торопливые шаги. И она бросилась по направлению к ним.
Ричард выкрикнул, казалось, из самого сердца:
— Стейси… Стейси…
И распахнул руки ей навстречу. Спасаясь от того, что было сзади, она кинулась к нему.
* * *
Первая — Мария. Затем — Дерек. Это было все, о чем Стейси могла думать.
Елена, наконец, перестала плакать. С бледным, опухшим лицом она стояла позади Джона, держа его за руку.
Ричард сидел на полу перед камином. Он странно, как цветок за солнцем, следил за огнем, и на его сером виске билась нежная, тонкая жилка.
Билл Абель сидел, откинувшись на спинку стула, положив нога на ногу. Его голубые глаза были устремлены на серебряную кофейную чашку:
— Произошло нечто такое, чего я даже не мог предположить.
Ричард очнулся от своей задумчивости, поднялся и налил чашку кофе себе, а затем Джеду Линкольну и шерифу. Билл поблагодарил его кивком и вздохнул.
— Такое тихое утро…
— Для оставшихся в живых, — сказал Джон с печальной усмешкой.
— Да, — согласился Билл, взглянув на Стейси.
Она сидела в оцепенении.
— Я должен рассказать вам, чем располагает следствие, — Билл поднялся. — Дерека ударили по голове. У него остался след. По всей видимости, кирпичом, одним из тех, что лежат у ворот. — Билл выпил крошечную сервизную чашечку кофе одним глотком. — Это произошло правее ворот, у самой стены. Затем ему вокруг шеи затянули веревку, и… А старое ведро, болтавшееся на ней раньше, отвязали и выбросили.
Его слова повисли в воздухе. Елена задохнулась от боли.
Стейси прошептала:
— Ведро висело там очень надежно и стучало о стену. Мне кажется, я слышала его скрип всю ночь.
— А больше вы ничего не слышали? — быстро спросил Билл. — Может быть, вы слышали, как он выкрикнул что-то или сказал, или еще что-нибудь? Особенно если стоять близко, совсем близко, у стены, с правой стороны от ворот?
— Нет! — в отчаянии закричала Стейси.
Елена вдруг заговорила, и ее голос зазвучал очень жестко:
— Если все было сделано так, как вы предполагаете, то это могла сделать и женщина.
Бой был начат. Елена больше не могла скрывать свою враждебность к ней.
— Нет! Я не делала этого! Я никого не убивала! Почему вы мне не верите? — снова закричала Стейси.
Елена обернулась к ней, у нее в глазах пылала ненависть:
— Стейси, вы же нам говорили, что собираетесь оставить Дерека. Он возражал, не так ли? Александеры никогда и никому не позволяют себя бросать. И Дерек не позволил бы вам этого.
Билл невозмутимо спросил:
— Так вы собирались оставить Дерека?
Это был тот момент, когда она могла рассказать ему всю правду обо всем, что случилось. Она глубоко вздохнула и приготовилась начать. Но Ричард, как сверхчувствительная мембрана, почувствовал это и не позволил ей, он повернулся к Елене:
— Дорогая, боюсь, ты сейчас не владеешь собой и можешь наговорить много лишнего.
— Пожалуй, он прав. Ты должна отдохнуть, Елена, — поддержал его Джон, покусывая усы.
Но все Александеры, как один, все еще не сводили глаз со Стейси. И вдруг она обнаружила, что не может сказать ни слова, пока все так пристально на нее смотрят. Ее парализовал страх.
Билл потряс головой:
— Никогда не сталкивался ни с чем подобным на моей территории.
— Да, боюсь, такая ситуация вам не по плечу, — сказал Ричард. — Вызывайте полицию штата.
Билл поднялся:
— Наша газетенка поднимет вой, если я это сделаю. Им это не понравится, ведь прошло всего несколько часов, а я уже должен бежать за помощью. А с другой стороны, что тут еще можно поделать? Вопросы, вопросы… Я задаю множество вопросов, но не получаю ответов, — пробурчал он.
Елена неожиданно пришла в себя после приступа отчаяния и попробовала все с начала.
— Мы слишком мало знаем о Стейси, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал мягко. — Возможно… Вы меня простите, Стейси, но возможно, все дело именно в вас. Может, она сама не отдает себе отчет, что…
Все глаза были обращены на Стейси. Не выдержав тяжести этих взглядов, она отвернулась.
— Неплохая мысль, — хмыкнул Билл. — Но у вас нет доказательств. А мне необходимы доказательства.
Джон с улыбкой повернулся к Стейси:
— Только вы ни о чем не беспокойтесь, дорогая, мы, как было все это время, одна семья. И мы отстоим вас, чтобы вы там не натворили.
— Ну что же, — Билл посмотрел на Джеда Линкольна и встал. — Пошли. У нас еще много дел в городе.
— А как насчет дел здесь, в этом доме? — спросил Джон.
— Все равно нужно дождаться результатов вскрытия, — ответил Билл. — А потом, — он взглянул на Ричарда, — потом этим займется полиция штата.
Стейси вскочила на ноги.
— Возьмите меня с собой, пожалуйста, — взмолилась она, схватив Билла Абеля за рукав куртки и не сводя с него умоляющего взгляда.
— Что? — Билл остолбенел. — Вы хотите сделать признание?
— Мне не в чем признаваться, — твердо ответила Стейси и отпрянула от шерифа.
— Успокойся, — сказал Ричард, вставая у нее за спиной.
— Я не могу оставаться здесь, — сказала она Биллу. — Если вам хочется, арестуйте меня. Держите в тюрьме, пока не узнаете правду, но увезите.
Джон закудахтал:
— Но почему, Стейси? Ведь я сказал, мы — одна семья. Елена просто погорячилась… Вы должны понять, она не в себе после всех этих событий. Если вы невиновны, то зачем отправляться в тюрьму?
— Я боюсь, боюсь оставаться здесь! — прокричала она.
Елена выпрямилась и произнесла:
— Уж вам-то нечего и некого бояться здесь.
Билл властно спросил:
— О чем это вы?
Елена истерически захохотала:
— Ну, вы же все видите, Билл. Преступникам не имеет смысла бояться, потому что вся угроза исходит от них.
— Что-то еще должно случиться, — бормотала, как во сне, Стейси. — Я знаю это, чувствую…
Шериф вздохнул.
— Я не могу арестовать вас без серьезных улик, миссис Александер. Понимаете? Вот если вы собираетесь сознаться, тогда все выглядит законно. А без признания… — Он пожал плечами.
Ей хотелось выкрикнуть: — пусть считается, что она сделала это, что она убила Марию и Дерека, — только пусть заберет ее отсюда. Хотелось сказать что-нибудь еще, все что угодно, лишь бы ей позволили убраться из Каса де Сомбра… Но она не сделала ничего. Она знала, если произнесет эти слова, то никто и никогда уже ни в чем не поверит ей, какие бы доказательства она ни предъявляла в свое оправдание.
— Ну? — спросил Билл. Оказывается, он ждал.
Стейси покачала головой.
— Ладно, пусть будет так. Мы вернемся, — сказал ей Билл. — И тогда разберемся во всем.
Она чувствовала, он почти уверен в ее виновности. Помимо тона, каким эти слова были сказаны, она поняла это по взгляду, который он бросил на нее, уходя с Джедом Линкольном.
Когда полицейские ушли, Елена печально опустилась на софу.
— Я не могу в это поверить, — прошептала она. — Дерека нет, его убили…
— У нас много дел, — сказал ей Джон, пытаясь отвлечь ее от нового всплеска отчаяния.
— Да, да, я сейчас возьму себя в руки. Я знаю, все надо сделать быстро. — Она повернула голову и изучающе взглянула на Стейси. — Простите меня. Надеюсь, вы забудете мои слова. Я потеряла голову, потому что… Дерека нет больше с нами.
— Вот, видите, Стейси, все так, как я вам говорил. — Джон помолчал и продолжил: — Мы одна семья. Вам нечего бояться нас, вы должны это понимать.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
