Тут же его увел для делового разговора один из родственников. Бедный Эверард! Всегда бизнес, но, с другой стороны, ведь завтра он возвращался в Лиссабон.
После обеда, когда она собралась присоединиться к кругу гостей, собравшихся вокруг Эверарда, к ней подошел Мануэл и предложил прогуляться по саду.
— Дженис, пожалуйста, пойдемте со мной. Я понимаю, что завтра рано утром Эверард увезет вас в Лиссабон и это ваш последний вечер здесь.
Мануэл очень старался, чтобы сделать ее пребывание в стране таким насыщенным и приятным, поэтому, поколебавшись секунду, она позволила ему увести себя из дворика в сад, где не было гостей.
— Что вы собираетесь делать после Лиссабона?
— Я пока еще не представляю. У Эверарда не было возможности сказать мне о его планах.
— Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, — вздохнул в темноте Мануэл.
— В каком смысле?
— Хотелось бы, чтобы вы остались здесь навсегда.
— Но вы же знаете, что это невозможно.
— А если вы выйдете замуж за португальца? Вы знаете, Дженис, я очень к вам привязался.
— Вы мне тоже нравитесь, но как только я уеду, вы тут же меня забудете.
— Нет, я всегда буду вас помнить. Когда я вас встретил впервые, то подумал, что Клайв мой соперник, но потом я узнал, что это совсем не так.
Он замолчал. Дженис тоже молчала, весь этот разговор вызвал у нее чувство тревоги.
— Мне не надо было думать о Клайве. Был кто-то другой в ваших мыслях.
— Леона доложила вам о женихе, который ждет меня в Англии, — засмеялась Дженис.
— Леона болтает так же свободно, не задумываясь, как летают птички. Иногда мне кажется, что я вас люблю, Дженис. Но потом я вспоминаю об этом мужчине и понимаю, что вы никогда меня не полюбите.
— Я уже говорила вам, что вы мне очень нравитесь, — запротестовала Дженис, — но это не любовь.
— Нет. Вы любите его, но он относится к вам равнодушно, как это кажется со стороны?
— Что вы имеете в виду? Вы же его не знаете.
— Нет, я его знаю. Ваши глаза начинают светиться при его приближении.
Она отвернулась от него, хотя там, где они стояли, в тени эвкалипта и высокой магнолии, было совсем темно.
— Неужели это так очевидно? — прошептала она. Дженис слишком ценила дружбу Мануэла, чтобы делать вид, что не понимает, кого он имеет в виду.
— Возможно, только для меня.
— Тогда пусть это будет нашим секретом. Он слишком сложный человек, чтобы его понять. Я боюсь…
— Дженис, надо набраться храбрости и открыть ему на все глаза. Он сейчас просто слеп.
— Нет, ничего не надо. Но, пожалуйста, обещайте мне, что никогда ему ничего не скажете.
— Конечно, я обещаю, — засмеялся Мануэл. Он взял ее за руку и слегка пожал, тем самым давая понять, что они заключили сделку. — Если он сам себе не может помочь, зачем мне делать это за него?
— Мне кажется, мы с вами виноваты, что считаем себя «парой», не так ли? А что же Леона? Вы женитесь на ней в конце концов?
— Нет, — резко ответил он, и ей показалось, что ее вопрос его обидел. — По крайней мере, вы меня спасли хоть от этого. Когда-нибудь она встретит человека, который ей подойдет, и будет с ним счастлива.
Дженис была совершенно с ним согласна. Леона никогда не будет способна уважать такого мягкого и внимательного человека, как Мануэл, она просто будет издеваться над ним, вить из него веревки.
— Леона сражается с каждым, потому что все еще сражается сама с собой, — продолжал он. — Когда она станет старше, то поймет и станет добрее.
Дженис только рассмеялась.
— Хотелось бы мне встретиться с ней, когда она станет старше. Она совершает столько ненормальных поступков. Что же касается правды… — Он ласково похлопал ее по руке. — В настоящий момент мы должны воспринимать все, что она делает, с долей юмора. Она настолько против своего возвращения в эту английскую школу, что готова на все, чтобы доказать, какому плохому влиянию подвергаются английские девушки.
— Включая и ее поступок, когда она меня напоила и оставила одну в таверне на всю ночь!
— Если бы я узнал об этом раньше, я бы тут же приехал и забрал вас оттуда.
— Ну а каково ваше будущее? — спросила Дженис, помолчав несколько секунд.
Она почувствовала даже в темноте, что он пожал плечами.
— В нашей семье есть несколько племянниц — все красавицы, да и достаточно дочерей из других семей, нужных для нашего бизнеса, связанного с Лиссабоном и Опорто. Такого рода браки, конечно, необходимы, чтобы укреплять и преумножать наследство, но вначале я посвящу больше своего личного времени девушкам здесь, в наших поместьях. И кто знает, возможно, я встречу и приведу в наше семейство привлекательную девушку из крестьянской семьи.
— Может быть, это будет гораздо лучше, чем постоянные перекрестные браки. И мне так бы не хотелось, чтобы заставляли жениться по предварительной договоренности, лишь бы укрепить финансы вашего клана.
Они медленно направились обратно во дворик, на котором уже почти никого не было, только лишь фигура высокого человека отделилась от тени в арке.
— Так вот где вы, Дженис, — холодно произнес Эверард. — Мне уже стало казаться, что я так и не увижу вас сегодня вечером. Боюсь, завтра нам надо уезжать очень рано. Вы будите готовы к девяти часам?
— Конечно. В любое удобное для вас время.
— Хорошо. Тогда, Дженис, я оставляю вас с Мануэлом, у вас интересный разговор, но не ложитесь спать слишком поздно. Доброй ночи.
Он резко повернулся и пошел к дому, и только после этого до нее дошло, что она и Мануэл стояли, взявшись за руки.
— Итак, нас просят разойтись, — засмеялся Мануэл. — Давайте обменяемся прощальными поцелуями и пожелаем друг другу удачи и счастья.
Через несколько минут Дженис вошла в дом, где уже не встретила ни Сельму, ни Леону, ни Эверарда.
«Интересно, — подумала Дженис, — обменялся ли Эверард прощальным поцелуем с Сельмой, чтобы закрепить короткое воссоединение и успокоить ее из-за его раннего отъезда».
Ранним утром следующего дня для Дженис оказалось приятной неожиданностью, что Эверард сам сел за руль и в машине не было других пассажиров. Несколько родственников и гостей были уже у парадной двери, чтобы пожелать им счастливого пути. Пришел Мануэл и протянул ей небольшую коробочку, завернутую в подарочную бумагу. Это был его прощальный подарок. Сельма так и не появилась, а Леона стояла на верхнем балконе, облокотившись на балюстраду и наблюдая за происходящим. Эверард был необычно оживлен, особенно в первые несколько часов их путешествия. Потом он неожиданно задал вопрос:
— Вы не собираетесь открыть подарок Мануэла?
— Если вам так не терпится, то я его открою. — И с этими словами она взяла лежавшую на коленях плоскую коробочку.
— Наверное, вы уже знаете, что там внутри.
— Нет, не знаю.
Она разорвала бумагу и вынула кожаный, светло-коричневый кошелек с красивым тиснением, бумажник и подходящую к ним по рисунку записную книжку.
— Прекрасный подарок. Как это я сам не додумался до этого.
— Полагаю, это просто не пришло вам в голову.
После его возвращения из Англии она чувствовала себя с ним более раскрепощенной. Она могла давать немного дерзкие ответы, не обдумывая предварительно каждое слово.
Уитни слегка сбавил скорость, чтобы проехать мимо повозки, которую тащила пара светлых буйволов. Когда дорога освободилась, он произнес как ни в чем не бывало:
— Мануэл очень достойный парень, прекрасный товарищ и компаньон, но…
— Но я совсем в него не влюблена! — с улыбкой посмотрела она на Эверарда. — Я уже все знаю. Не волнуйтесь. Мануэл меня тоже не любит.
— Рад это слышать, — немного резко ответил он. — Бог знает, какие сложности могут возникнуть, если он решит не жениться на Леоне, потому что встретил кого-то другого.
— Мануэл сказал мне, что не собирается жениться на Леоне в любом случае. Она тоже не хочет этого брака.
— О? — Эверард мгновенно повернул к ней голову. — Так вы положили конец их договоренности?
— Не думаю, что я имею к этому отношение. Мануэл слишком разумный человек, чтобы его могли насильно заставить жениться на своей кузине только ради воссоединения семейных денег.
— Итак, вы все-таки заинтересовались будущим семьи Карвалью? А как же Леона? Она тоже, по-вашему, очень мила? — засмеялся Эверард.
Дженис молчала, и тогда он снова заговорил:
— Я слышал о том, что с вами обеими произошли какие-то странные приключения.
— Интересно, что вы слышали, правду или выдумку?
— Не знаю, вы сами расскажете мне свою версию.
— Нет. Что бы я вам ни рассказала, вы либо поднимете меня на смех, либо начнете кричать.
Несколько миль они проехали молча, и Дженис показалось, что она зашла слишком далеко в своем резком, так не свойственном ей тоне. Наконец они остановились в придорожной гостинице-кафе, чтобы перекусить, после чего решили немного пройтись по парку, прежде чем снова отправиться в дальний путь. Дженис чувствовала, что на их отношения опускается облако грусти, и за это она винила только себя. Вскоре они вернулись в машину. Дженис устроилась поудобнее на сиденье, и тут Эверард бросил ей на колени маленькую ивовую веточку с несколькими серебряными листиками.
