25. В этом находила отражение противостоящая различным проявлениям непоследовательности тяга человека к постоянству: поддержание устойчивого эмоционального окружения. Такое стремление умеряло колебания, будучи нацелено на сохранение стабильности и исключение катаклизмов, отдавая предпочтение последовательности и связности. Желание сохранить равновесие заставило меня придерживаться в своем рассказе о нас линеарной композиции, удерживая меня, когда у меня могло возникнуть желание развить второстепенный сюжет, отойти от основной линии или поставить ее под вопрос, как это свойственно больной шизофренией современной словесности. Пробуждаясь после эротического сна, в котором фигурировали некие два лица, виденные за день до того в магазине и прихотливо слившиеся в моем воображении в одно, я тут же приходил в себя, обнаружив рядом с собой Хлою. Я усреднял свои возможности, я возвращался к роли, предписанной мне моим романом, я склонялся перед непререкаемым авторитетом того, что уже существует.
26. Колебания удерживались под контролем непрерывностью обыденной жизни и более устойчивыми представлениями окружающих. Вспоминаю ужасную ссору, случившуюся однажды в субботу незадолго до прихода друзей, приглашенных к нам на чашку кофе. В тот момент ссора казалась нам обоим настолько серьезной, что еще немного — и мы готовы были бы распроститься навсегда. Однако предполагаемое окончательное расставание отложилось благодаря появлению друзей, которые не должны были видеть ничего подобного. За кофе счастливой паре адресовались вопросы, говорившие о том, что гости и представления не имеют о возможном разрыве и тем самым помогают избежать его. Общество других людей уменьшило амплитуду наших метаний; в то время как мы не имели ясного представления, чего на самом деле хотим, а следовательно, кто мы, мы могли спрятаться за успокаивающим анализом тех, кто находился по ту сторону и в своих суждениях целиком полагался на связность сюжета, не допуская мысли о том, что в нашем романе ничто не было задано раз и навсегда.
27. Когда настроение у нас бывало получше, мы, кроме того, искали утешения в мыслях о будущем. Поскольку всегда существовала угроза, что любовь закончится так же внезапно, как началась, естественно было, что мы пытались придать вес настоящему, строя совместные планы на будущее — оно должно было продлиться долго, по меньшей мере, до нашей смерти. Мы мечтали о том, где будем жить, сколько у нас будет детей, как мы обеспечим себе старость, мы представляли себя стариками, выводящими внуков на прогулку и прогуливающимися под ручку в Кенсингтон Гарденс. Защищая себя перед лицом кончины нашей любви, мы с радостью придумывали, как будем жить вместе долгие и долгие годы. Поблизости от Ноттингхилла были дома, которые нравились нам обоим и которые мы в своем воображении обустраивали, дополняя их двумя маленькими студиями под крышей, просторной современной кухней с новенькой бытовой техникой на первом этаже и садом, полным цветов и деревьев. Пусть никогда не было похоже, что дело зайдет так далеко, мы непременно должны были верить, что для этого нет никаких препятствий. Разве в силах человек любить кого-то и одновременно представлять себе разрыв с ним, женитьбу на ком-то еще и обустройство дома с этим другим? Нет, для нас было насущной необходимостью видеть мысленным взором, как мы будем вместе стареть, как отправимся на покой и поселимся, уже обзаведясь вставной челюстью, в домике у моря. Если бы мы поверили в это, нам, возможно, затем пришло бы в голову пожениться — самая жестокая из одобряемых законом попыток принудить сердце к вечной любви.
28. Мое нежелание говорить с Хлоей о ее прежних возлюбленных, скорее всего, объяснялось тем же стремлением видеть все это длящимся вечно. Эти экс-возлюбленные напоминали мне, что вещи, о которых я готов был думать, что они будут длиться вечно, в жизни проявляют себя совершенно иначе и что мои отношения с Хлоей может постигнуть та же участь. Однажды вечером в книжном магазине Хейворд-гэллери я вдруг увидел свою прежнюю подругу, листавшую книгу о Пикассо рядом с полкой у противоположной стены. Хлоя стояла за несколько шагов от меня, выбирая открытки, чтобы послать их друзьям. Пикассо когда-то много значил для меня и этой моей бывшей приятельницы. Ничего не мешало мне подойти и сказать ей «привет». В конце концов, я был знаком с несколькими бывшими возлюбленными Хлои, бывшими с ней до меня, со многими из которых она продолжала поддерживать дружеские отношения. Однако причина дискомфорта скрывалась именно во мне: дело в том, что эта женщина стала живым напоминанием изменчивости моих чувств, о чем я предпочел бы не вспоминать. Я боялся, что факт близости, некогда соединявшей меня и ее, а впоследствии утраченной, мог вдруг повести себя как закономерность, повторившись и с Хлоей.
29. Трагедия любви состоит в том, что она не может оказаться вне временных координат. В обществе того, кого любишь в данный момент, особенно жестокой кажется мысль о равнодушии, испытываемом тобой по отношению к тем, кого любил раньше. Есть что-то отталкивающее в сознании того, что человек, ради которого сегодня ты готов пожертвовать всем, спустя несколько месяцев может побудить тебя перейти на другую сторону улицы (или книжного магазина), лишь бы избежать встречи с ним. Я понимал: если моя любовь к Хлое в этот момент составляет важнейшую часть моего существа, то бесповоротный конец моей любви к ней будет означать никак не меньше чем смерть части меня самого.
30. Если мы с Хлоей продолжали, несмотря на все, о чем было сказано, верить в нашу любовь, это происходило, скорее всего, потому, что в конечном счете моменты, в которые мы любили друг друга, перевешивали (хотя бы на время) минуты скуки и безразличия. И все же от нас никогда не скрывалась истина: то, что мы решили называть любовью, на самом деле было аббревиатурой гораздо более сложной и в итоге менее приятной реальности.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
БОЯЗНЬ СЧАСТЬЯ
1. Один из главных недостатков любви состоит в том, что она, по крайней мере на короткое время, угрожает сделать нас счастливыми.
2. Мы с Хлоей решили отправиться в Испанию в последнюю неделю августа — путешествие (как и любовь) есть попытка сделать мечту реальностью. В Лондоне мы ознакомились с предложениями «Утопиа Трэвэл», ведущего специалиста по аренде жилья в Испании, и остановили выбор на благоустроенном доме в селении Арас-де-Альпуенте в горах западнее Валенсии. В действительности дом выглядел даже лучше, чем на фотографиях. Комнаты с простой, но удобной мебелью, в ванной горячая вода, терраса, затененная листьями дикого винограда. В озере поблизости можно было купаться, сосед-крестьянин держал козу, он обрадовался нам и дал оливкового масла и сыра.
3. Мы прилетели ближе к вечеру, взяли напрокат машину в аэропорту и поехали по узким горным дорогам. Приехав, сразу пошли купаться, ныряли в чистой голубой воде, а потом сохли в лучах закатного солнца. Искупавшись, мы вернулись в дом и сидели на террасе за бутылкой вина и оливками, любуясь тем, как солнце садится за холмы.
— Что за красота! — воскликнул я.
— Что за красота, — эхом отозвалась Хлоя.
— Неужели это — красота? — пошутил я.
— Замолчи, ты все испортишь.
— Нет, я серьезно, действительно великолепный вид. Никогда бы не поверил, что такое место существует на самом деле. Кажется, что оно отрезано от всего остального, как рай, который никому не пришло в голову разрушить.
— Я бы провела здесь всю оставшуюся жизнь, — вздохнула Хлоя.
— И я тоже.
— Мы могли бы жить здесь вдвоем, я бы ухаживала за козами, ты бы окапывал оливковые деревья, мы бы писали книги, рисовали и…
— С тобой все в порядке? — спросил я, увидев, как она вдруг поморщилась от боли.
— Да, теперь прошло. Не знаю, что это было. У меня ни с того ни с сего вдруг ужасно заболела голова, как-то задергало. Думаю, ничего. Черт, вот опять начинается.
— Дай я пощупаю.
— Ты ничего не почувствуешь, это внутри.
— Я знаю, но я попробую себе представить.
— Господи, мне лучше лечь. Это из-за путешествия, или от высоты, или еще от чего-то. Пожалуй, пойду в комнату. Оставайся здесь, со мной все будет в порядке.
4. Хлое не стало лучше. Она приняла аспирин и легла в постель, но заснуть ей так и не удалось. Не зная, насколько серьезно ее недомогание, и встревоженный из-за ее всегдашней склонности преуменьшать проблему, когда на самом деле все обстоит гораздо хуже, чем кажется, я решил позвать врача. Сосед с семьей как раз садился ужинать, когда я постучал к ним и спросил на ломаном испанском, где находится ближайший врач. Врач, как оказалось, жил в Виллар-дель-Арсобиспо — деревне, расположенной примерно в двадцати километрах от нашей.
