Хари Апте - Тайна раджи

— Я закричал, стал умолять тебя отдать лук. «Ни за что! — ответила ты. — Теперь вы узнаете, как тигр съел моего мальчика». Я весь похолодел и… проснулся.

Мурадеви отпрянула от раджи. Лицо ее было мертвенно-бледно.

Рассказ раджи привел Мурадеви в ужас. У нее возникло подозрение, что Дханананд догадывается о ее предательстве и выдумал этот сон, чтобы испытать ее. Страх теснил ее грудь, она прерывисто дышала и готова была разрыдаться. Радже казалось, что он слышит, как стучит ее сердце, но причину волнения Мурадеви он истолковал по-своему.

— Милая Мурадеви, — сказал он, — как я тебя растревожил… А если бы это был не сон и настоящий тигр набросился на меня?

Вопрос раджи отвлек Мурадеви от ее мыслей.

— Я умерла бы на месте, — проговорила она. — Но, сын арьев, я так боюсь теперь, что вы поверите сну и покинете меня.

Она обняла раджу и заплакала.

— Дурочка, — сказал Дханананд, крепко прижимая ее к себе. — Неужели я настолько глуп, чтобы верить этому? Даже если бы я наяву такое увидел, и то не поверил бы.

— И у вас нет подозрений, мой повелитель? Я все спрашиваю потому, что однажды в жизни пережила такое горе и теперь совсем беззащитна. Кроме вас, у меня никого нет в этом мире.

— Зачем так плакать, дорогая? Разве я не сказал, что бесконечно люблю тебя? Я сделаю все, что ты хочешь. Говори!

— Что я хочу? — тихо спросила Мурадеви. — Я хочу, чтобы… О махараджа! Вы непременно хотите идти к себе во дворец?

— Не ты ли сказала при министре об этом? Я не хотел идти без твоего согласия. Но ведь ты не возражала? Правда?

— Да, я говорила, но…

— Что случится, если я пойду? — перебил ее раджа. — Почему бы мне и не пойти?

— Почему? — чуть слышно спросила Мурадеви.

Она колебалась, не признаться ли во всем, но сдержалась и на этот раз.

— Я просто не хочу, чтобы вы уходили, — сказала она. — Тогда я согласилась, но теперь мне кажется…

— Понял, понял! — засмеялся Дханананд. — Ты думаешь, что я могу не вернуться. Вы, женщины, все одинаковы. Боитесь, что стоит нам уйти куда-нибудь, как мы сразу о вас забудем. Так ведь?

— Не только это… — ответила, запинаясь, Мурадеви.

Ей хотелось упасть к ногам раджи и молить о прощении, но она вспомнила об опасности, которая грозит ей, если Дханананд узнает о заговоре. И Мурадеви стала думать, как помешать радже уйти.

— А что же еще? — спросил Дханананд, видя ее замешательство. — Почему ты не отвечаешь?

— Я не могу сказать, — прошептала Мурадеви. — Мне не хочется, чтобы вы уходили отсюда.

— Почему не можешь сказать? Не можешь или не хочешь? Но я и так знаю.

Раджа потрепал ее по щеке.

— Завтра я иду в совет. Вернусь — и все страхи твои пройдут, иначе нам от них не избавиться. Больше не будем говорить об этом. Скоро утро. Давай спать. И ты ложись.

Дханананд вскоре уснул. До рассвета оставалось еще несколько часов, однако Мурадеви не могла уснуть. Ею владела только одна мысль — как задержать раджу. Но она ничего не могла придумать. Мурадеви хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями и попросить совета, но она не знала, к кому обратиться. У нее были две преданные души, две служанки и подруги — Вриндамала и Суматика. На первую Мурадеви не слишком полагалась. Вриндамала была добра и отзывчива, но не очень сообразительна, и в той страшной игре, которую вела Мурадеви, от нее было бы мало пользы. Зато Суматике Мурадеви доверяла во всем. Та могла выполнить любое поручение и была полностью посвящена в замыслы своей хозяйки. Мурадеви решила, что за помощью нужно обратиться именно к ней. Махараджа крепко спал. Мурадеви вышла из спальни и направилась в комнату Суматики. В этот миг ей почудились чьи-то быстрые шаги. Она оглянулась — никого не было. Когда Мурадеви вошла, Суматика спокойно спала. Мурадеви окликнула ее, но та не просыпалась. Поднялась только рабыня, которая лежала рядом.

— Что прикажете, госпожа? — спросила она.

— Разбуди-ка Суматику! — приказала Мурадеви. — Спит как убитая!

Рабыня тряхнула Суматику за плечо. Та, не замечая Мурадеви, быстро поднялась.

— В чем дело, Сварналата? — с тревогой спросила она. — Зачем ты меня разбудила?

Тут Суматика увидела Мурадеви.

— Боже мой! — воскликнула она. — Простите меня. Я видела такой чудесный… Я вам нужна? Какое-нибудь поручение?

— Да. Я хочу тебе кое-что сказать. Выйди-ка, Сварналата, закрой дверь и не вздумай подслушивать. Сюда пока никто не должен входить. Если кто-нибудь придет, не впускай. Когда мы поговорим, я позову тебя. Ступай!

Рабыня вышла. Мурадеви опять охватили сомнения.

«Суматика все время поддерживала меня, — думала она. — Но если я скажу теперь, что мои намерения изменились, то это ей может и не понравиться. Как же тогда рассчитывать на ее помощь?

Нет, я не должна раскрывать своих карт, если хочу спасти жизнь раджи так, чтобы он ни о чем не узнал. Суматика может выступить против меня. И тогда…»

— Послушай, — сказала Мурадеви, — я не могу уснуть сегодня. Ты думаешь, наш план осуществится?.. А что будет с нами, если ничего не выйдет?

Суматика была умной женщиной и сразу поняла, что Мурадеви пришла не для того, чтобы сказать только это.

— Все кончится к нашему благу, я уверена, — сказала она. — Чанакья никогда не ошибается. Не беспокойтесь, ваш племянник получит престол.

— Тише, Суматика, — проговорила Мурадеви, закрывая рот своей подруге. — Об этом не нужно громко говорить. Теперь и у стен есть уши. Нам постоянно грозит опасность, и незачем рисковать понапрасну.

Тут Мурадеви опять начали мучить сомнения. Она подумала, что, в конце концов, помочь может только Суматика, и решилась.

— Что я буду делать, Суматика, — начала Мурадеви, — когда племянник получит царство? Я не вижу ничего плохого в том, чтобы наш раджа остался на троне. Мне хочется быть счастливой. Я долго сидела в тюрьме. У меня убили сына. Я ненавидела раджу и хотела ему отомстить. Но теперь я не могу этого сделать. Иди и скажи Чанакье, чтобы он вместе с Чандрагуптой бежал из города. Я приложу все силы, чтобы махараджа не выходил из моего дома. Но если он не послушает меня, я все ему расскажу и буду умолять о прощении. Помилует — хорошо, а нет — пусть наказывает как хочет. Я не дам убить его. Махараджа не виноват. Если, Суматика, ты хочешь спасти раджу и меня — помоги, посоветуй, а нет — я сделаю как сказала.

Слова Мурадеви привели Суматику в полное замешательство.

«Неужели это Мурадеви? Уж не сплю ли я?» — думала она.

— Что случилось? — спросила она. — Что с вами? Если хотите, я пойду к Чанакье и позову его.

— Иди, иди, — ответила Мурадеви. — Когда раджа все узнает, жизнь брахмана будет в опасности. Лучше предупредить его, сказать, чтобы он бежал отсюда. Иди же, не теряй времени, а то будет поздно.

Суматика поняла, что Чанакью нужно привести сейчас же. Она ушла и вскоре вернулась вместе с брахманом.

Суматика уже все рассказала Чанакье. По тому, как вела себя Мурадеви в последнее время, брахман догадывался, что назревает перелом, и был готов к неожиданностям. Он был наблюдательным человеком, хорошо изучил Мурадеви и знал, что на нее нельзя полагаться полностью. Чанакья давно обдумал, что предпринять, если Мурадеви начнет колебаться. Он был из тех, кто не успокаивается до тех пор, пока не доводит начатое дело до конца.

— Почему ты так поспешно вызвала меня? — спросил брахман, увидя Мурадеви. — Ты, должно быть, боишься, что замысел наш сорвется? Скажи, я прав?

— Нет, мудрый Чанакья, — ответила Мурадеви, — все может сойти благополучно. Но мне теперь кажется, что не следует совершать убийства. Вот потому я и позвала вас. Отмените все приготовления, уберите западню — иначе я постараюсь сделать так, что махараджа сегодня не выйдет из моего дома. Если он не послушает меня, я все расскажу о заговоре. Вы же с Чандрагуптой бегите немедля: мне придется действовать против вас.

— Ты выбрала очень удачный момент, чтобы изменить план, госпожа, — рассмеялся Чанакья. — Я всего лишь брахман, который молится и приносит жертвы богам, и ты сама втянула меня в эту затею. Я привел Чандрагупту в Магадху для того, чтобы ты могла сдержать свою клятву. И твой племянник получит царство. На его пути уже нет препятствий. Что же я скажу ему теперь?

— Говорите тише, — остановила его Мурадеви, — нас могут подслушать. Подумайте, что будет, если кто-нибудь донесет радже. Лучше спасайте себя и Чандрагупту, бегите из Паталипутры. Еще не поздно. А я уже все решила: попробую задержать махараджу здесь. Если не получится — расскажу ему все начистоту. Но убить его не позволю!

— Не позволишь? — проговорил Чанакья, наклоняясь к Мурадеви. — Но зато убьешь своего родного сына?

— Родного сына?! Я?! — воскликнула та в изумлении. — Какой сын? Да что вы такое говорите?