Теперь до Фрэнсис дошел смысл бабушкиных слов насчет арендной платы за коттедж, в котором она жила. Раньше ей казалось, что деньги не играют здесь существенной роли.
— И они надеялись, что Джек возьмет их на буксир?
Пенелопа хмыкнула:
— Чему ты удивляешься? Все было бы шито-крыто, и никто ничего бы не заметил. Хоуп и Джек поселились бы в большом доме, а мама и Билл переехали в коттедж.
— А как же Тедди?
— Она не вечна.
Фрэнсис молча прокручивала в голове сказанное Пенелопой. Не вызван ли этот приступ откровенности ее опьянением?
— А Джек знал об этих планах? Что ты думаешь о нем?
— А ты разве ничего не знаешь?
— А что я должна знать?
Пенелопа, прищурившись, уставилась на кузину.
— У нас с ним кое-что было. Пару лет назад он порвал с Хоуп, потому что она продолжала встречаться с другим парнем, точнее, мужчиной намного старше ее. Теперь задним умом я понимаю, что у меня с Джеком все равно ничего путного бы не вышло. Ему не нужна была самостоятельная женщина, удачливо делающая карьеру. Ему нравились в Хоуп именно ее беспомощность и ее непутевость. Но я втрескалась в него как дурочка. То было счастливое для меня время. Да и сейчас… Если б он только заикнулся, я бы хоть завтра вышла за него замуж. А кто бы отказался?
Слушать такое в данных обстоятельствах было больно и тяжело, но Фрэнсис не решилась остановить поток откровений Пенелопы.
— Ну а дальше случилось то, чего следовало ожидать. Как только ее сиятельство вновь одарило его своим расположением, Джек тут же пнул меня коленкой под зад. Хоуп действовала исключительно из эгоизма. Она забрала его обратно себе, чтобы он не стал моим. И чтобы еще раз доказать, что я ничего не стою в сравнении с ней. Мне надо было напомнить, где мое место.
— Ты считаешь, что она не любила Джека?
— Какая теперь разница?
Они погрузились в молчание. В паузе Пенелопа налила себе еще вина, потом вновь заговорила:
— Кажется, мы всегда стремимся получить то, что нам недоступно. И Джек — не исключение. То, что Хоуп и после замужества не собиралась принадлежать ему целиком, что она всегда будет лишь иллюзией, постоянно ускользающей от него, делало ее в его глазах еще более привлекательной. Гораздо соблазнительней, чем простая, реальная женщина, окружившая бы его заботой и любовью. Преданность и постоянство — это качества, которые требуются от собаки, но не от любовницы.
Фрэнсис тут же подумала о Сэме, и ей захотелось поспорить с Пенелопой, но она предпочла оставить свои аргументы при себе.
— Я думаю, что у меня не было никаких шансов в отношении Джека, пока Хоуп маячила где-то рядом. Я лишь исполняла роль игрока, выходящего на замену, когда звезда вдруг вздумает покапризничать. Я из тех, кого, как любит выражаться Билл, «впускают в кабинет, но сигару не предлагают». И в этом элегантном доме я проводила дни лишь потому, что, будучи старшей сестрой, своей невзрачностью подчеркивала прелести младшей. Конкуренцию я ей не составляла. К тому же я, как и ты, ношу фамилию Пратт, а она — Лоуренс.
Пенелопа с трудом поднялась со стула. Ее слегка покачивало.
— Отправлюсь-ка я в постель, пока не наговорила лишнего. А то еще попаду в беду. Я ведь простой юрисконсульт. Где мне тягаться с прокурором?
После ухода Пенелопы Фрэнсис надолго погрузилась в размышления. Может быть, такая вспышка злобы к умершей сестре вызвана горем от ее потери? Фрэнсис вспомнилось рассуждение Сэма о том, что каждый переживает горе по-своему. Иногда, если излить гнев на того, кто ушел из жизни, легче справиться с душевной болью.
Перед тем как погасить свет в библиотеке и удалиться, Фрэнсис еще раз взглянула на старую фотографию на каминной полке. Безмятежные лица девочек — Блэр, Пенелопы, Хоуп и ее самой — уже не казались ей таковыми. На них уже проступала смутная тревога, словно девочки предчувствовали, с какими трудностями им придется столкнуться в будущем.
Фрэнсис, подняв руку, коснулась пальцами края тента перед универсамом на Сентрал-стрит. В детстве ей приходилось с разбега подпрыгивать на тротуаре, чтобы заставить звенеть развешанные там гирляндой колокольчики. Любимая детская забава, требовавшая определенной физической подготовки, а для взрослого человека это не составляло никакого труда. Редкие прохожие смотрели на нее с удивлением.
Заслонив ладонью глаза от ослепляющего солнечного света, Фрэнсис осматривала Сентрал-стрит на всем доступном ее взгляду протяжении. У нее было такое чувство, что появление Элвиса Мэллори будет обставлено не без некоторых театральных эффектов.
Он созвонился с ней почти сразу после ее разговора с Умником. Говорил он так тихо и с такой скоростью произносил слова, что часть их она просто не расслышала. Однако суть Фрэнсис поняла. Элвис Мэллори пожертвовал своей рыбалкой, чтобы помочь ей.
— Я все равно вряд ли что стоящее поймаю, так что можно заняться чем-то другим. К тому же мне невыносимо смотреть на мучения этих великолепных созданий природы, вытащенных из родной океанской стихии на палубу, где они медленно умирают. Всякая мелочь — это уж куда ни шло, и свежая поджаренная рыбка вкусна, но смерть марлина или меч-рыбы терзает мое сердце. Я вдоволь насмотрелся смертей за время работы в полиции, и убийство мне претит. Любое! Но у меня сохранился нюх на убийц. Я распознаю их по когтям, даже если они вычищены и наманикюрены после того, как он душил жертву в пыли.
Предисловие было впечатляющим, но Фрэнсис никак не отреагировала и продолжала слушать, приникнув ухом к невесомой коробочке мобильника. Тараторил он стремительно, не делая пауз и даже не набирая в легкие воздуха.
— Теперь к делу. Я говорил с первым помощником прокурора Эссекса. Он хороший малый, знает твоего прежнего босса, а отсюда и его неплохое мнение о тебе. Я объяснил ему ситуацию — как ты связана с убитой и Умником. Он даст тебе зеленый свет, но никаких прав устраивать обыски и допросы. Ничто, добытое тобой, не будет рассматриваться в суде, однако прокуратура должна быть немедленно поставлена в курс дела. Как это тебе нравится?
Фрэнсис могла только догадываться, как Умник представил ее своему приятелю и какими способностями наградил, но она решила, что старый друг охарактеризовал ее неплохо.
— Я согласна на такие условия. А вы?
— Зачем спрашивать, раз уж я позвонил. Меня и не в такие тиски зажимали на прежней работе. Надеюсь, мы сойдемся и найдем общий язык.
Наконец Элвис сделал секундную паузу. Потом продолжил с тем же напором:
— С Умником я знаком целую вечность. Моя супруга состоит в родстве с Кэрол, его женой. Впрочем, он наверняка тебя об этом информировал. Моя жена — врач, но уже лет десять назад сменила практику на должность директора судебного морга. Устала от живых пациентов, от их вечного нытья, а вот административная работа ей по душе. Меньше денег, но и меньше нервотрепки. Я не возражал. Мы здорово притихли с тех пор. И она меньше критикует меня за мои закидоны. Я тоже стал осторожней и мало во что ввязываюсь. В общем, мы живем мирно, хотя кое-что возникает… Впрочем, я слишком разболтался. Суть в том, что она допустит тебя к трупу, если мы подъедем в морг.
Фрэнсис не нужно было и совсем не хотелось присутствовать при вскрытии, но по настоятельной просьбе Аделаиды она пообещала, что каким-то образом повлияет на эту ужасную процедуру и тело Хоуп не слишком будет изуродовано. Фрэнсис с трудом выдавила из себя эту ложь, сочувствуя материнскому горю, но теперь по совпадению, которое можно лишь относительно назвать счастливым, она хоть частично выполнит свое обещание. Судебный морг Бостона на Коммонверс-авеню, 1010 имел отличную репутацию. Покойники, уже вскрытые и еще дожидающиеся своей очереди, никогда на него не жаловались.
Лилового цвета «Кадиллак» стремительно выскочил откуда-то из боковой улочки и затормозил прямо у ног Фрэнсис, оглушив ее рок-музыкой, рвущейся из четырех стереодинамиков, установленных внутри. Эффект, которого она ожидала, был достигнут.
Не выключая мотора, Элвис выскочил на тротуар, протянул ей руку для пожатия и поспешно представился:
— Элвис. Элвис Мэллори. Я так рад… Рад встрече с тобой.
Он напоминал упругий теннисный мячик, увенчанный седым коротким ежиком, облаченный в непомерно большую голубую майку с полицейской эмблемой. Короткие ноги под этим мячиком почти скрывались под длинными, ниже колен шортами. В таком одеянии в качестве конферансье заштатного стриптиз-клуба он бы вполне сгодился где-нибудь в Миннесоте или Айдахо. Но Фрэнсис было не до иронии.
— И я рада.
— Мне искренне жаль твою кузину. Сожаление, конечно, не то слово, которое требуется при данных обстоятельствах, но она была так молода… — Он смахнул кончиками пальцев якобы набежавшие на глаза слезы и продолжил: — Чтобы почтить ее память, нам довольно много надо будет поездить. Пожалуйста, воспользуйтесь моей машиной.
