— По-видимому, месье Боб угрожал ей. Не исключено также, что он просто хотел наказать вашу сестру… Но довольно-таки неуклюже взялся за дело… У вас есть фотография сестры?
— Нет.
— Вероятно, у вас нет и фотографии ее сожителя?
— Какое отвратительное слово, господин инспектор!
— Знаю, сестра. Но если судить по вашему рассказу, то кем еще мог быть для нее месье Боб в течение трех лет? Представляю себе, как ужасно обнаружить такой обман со стороны родной сестры, которой полностью доверяешь с раннего детства!
— Агнесса никогда не обманывала меня… Просто она боялась меня огорчить и потому ничего не рассказывала раньше.
— Может быть… Поставьте себя на ее место: нелегко ведь признаться сестре-монахине, да к тому же и единственной родственнице, что ведешь такую жизнь! И то, что она наконец решилась на это вчера вечером, за двое суток до свадьбы, свидетельствует, что она дошла до последнего предела и чувствовала себя затравленной «покровителем»… Как жаль, что ей не достало мужества рассказать обо всем раньше, сестра! Скольких бы неприятностей избежали мы все, и в первую очередь вы!
— Не говорите обо мне. Мое сердце знает, что Агнесса — всего лишь жертва.
— Хорошо, что у вас есть опора в религии, сестра! Вера позволяет все перенести! Кроме того, вы видели уже столько несчастий вокруг вас и среди ваших стариков…
Монахиня опустила глаза.
Раздался телефонный звонок. Инспектор взял трубку:
— Алло! Да, это я… Слушаю.
Невидимый собеседник о чем-то долго говорил. Прежде чем повесить трубку, инспектор сказал ему:
— Это проясняет дело… Спасибо.
И обернувшись к монахине, добавил:
— Выходит, сестра не сказала вам настоящего имени этого господина.
— Она знала его под именем Робер и двумя кличками, которые я назвала.
— Бедняжка, она не отличалась любопытством. Его имя действительно Робер, а фамилия Мерель. Он значится в специальной картотеке. Это известный сутенер. Он ни разу не получал срока, не сидел, но это вовсе не означает, будто нам о нем неизвестно. Мне кажется, сестра, что вы правы!
— В чем?
— Очень похоже, что этот человек задушил вашу сестру в припадке гнева. Он — рецидивист.
— Что вы имеете в виду?
— Мы давно подозревали, что он так же поступил с другой девушкой… Некоей Сюзанной. Она была найдена однажды утром в своей меблированной квартире, отравленная газом… Анализы показали, что девушка была совершенно пьяна перед смертью. Должно быть, он напоил ее, прежде чем открыть кран…
— Почему же вы не арестовали его тогда?
— По двум причинам, сестра. Во-первых, он очень ловко все проделал: на кране газовой колонки обнаружены только отпечатки пальцев девушки. Кроме того… Теперь могу вам все рассказать… Монахиня в одном похожа на священника: она умеет молчать. Этот Боб оказывал нам немалые услуги в качестве осведомителя… Нам ведь нужны подобные типы! Если всех их посадить, полиция больше не сможет работать! Должно быть, после этого преступления кто-то наверху решил, что лучше зачислить дело в категорию «самоубийств», чем потерять контроль, в случае ареста Боба, над одной политической организацией, от которой можно ждать неприятностей. Да, сестра, подобных тайн нет у религии, но их немало у полиции!
— Выходит, инспектор, подобная мораль позволяет убивать тому, кто служит осведомителем?
— Простите, сестра, вас, должно быть, шокировали мои слова.
— Как вы сами сказали, инспектор, я видела слишком много горя, чтобы что-нибудь могло шокировать меня.
— Не беспокойтесь! Если насчет первого убийства могли еще быть какие-то сомнения, то сейчас все абсолютно ясно. Клянусь вам, ваша сестра будет отомщена!
— Мое положение запрещает мне стремиться к мести. Любой преступник — несчастный человек, который будет держать ответ за свои злодеяния перед Господом, но, мне кажется, люди тоже должны вершить правосудие, иначе восторжествуют дурные инстинкты…
— Мудрые слова, сестра. А теперь необходимо разыскать месье Боба. Надо полагать, он еще недалеко ушел, не успел скрыться за границу… Как только мы отыскали его данные в специальной картотеке, всем отделениям полиции на вокзалах, в портах, на аэродромах, на границах сообщены его приметы. Сейчас он, скорее всего, прячется где-нибудь в окрестностях Парижа и хочет отсидеться, а потом смыться, когда о нем забудут. Обычная тактика этих мерзавцев… Вопрос в том, сколько у него наличности. Если много, он может прятаться месяцами. Если нет, то выйдет из берлоги.
— Вряд ли у него много денег, — заметила монахиня. — Иначе он не потребовал бы от моей бедной сестры такую сумму и дал бы ей спокойно выйти замуж.
— Это ни о чем не говорит, сестра! Он потребовал у нее компенсацию из принципа. И можете быть уверены, что у него нашлись бы помощники. Среди этой «публики» действует круговая порука!
При слове «помощники» в глазах монахини что-то мелькнуло, и инспектор тут же отметил это:
— У вас есть какие-то предположения, сестра?
— Я только что вспомнила, что Агнесса рассказывала… Но не хотелось бы никого обвинять…
— Когда речь идет о содействии полиции в поисках преступника, надо рассказывать все.
— Видите ли, господин инспектор, Агнесса дала понять, что месье Боб заставлял работать — ведь это так, кажется, называется? — чудовищно, правда?.. — заставлял работать на себя еще одну женщину.
— Нисколько не удивлен, и это крайне важно! Если мы найдем девчонку, то сядем ему на хвост.
— Мне кажется, сестра говорила, что девушку зовут Жанина и что она брюнетка…
— Она упоминала даже такие подробности?
— Да… Бедняжка привязалась к Агнессе. Она тоже жертва месье Боба. Агнесса рассказывала, как они чисто случайно познакомились, когда Жанина ехала в своей машине по Елисейским Полям.
— У нее есть машина?
— Да, Агнесса, кстати, упомянула, что машина красного цвета.
— Извините за такой вопрос, но не показалось ли вам, что ваша сестра была здорово связана с этой бабенкой?
— Она тепло о ней отзывалась, говорила, что она милая малышка.
— Ничего себе, сестра! «Милая малышка»… вы уж скажете!
— Думаю, что женщина, падшая так низко, не обязательно дурна по своей природе…
— Что правда, то правда, всякое бывает. Но вернемся к Жанине. Раз ваша сестра с ней дружила, значит, они где-то встречались время от времени, не только на улице? Может быть, здесь?
— Конечно, нет! Агнесса объяснила, — и это, кстати, меня тогда очень удивило, — что девушка не понимала, что ее… как они их называют?
— «Покровитель»?
— Да, именно так. Какое слово! Она не знала, что это месье Боб. И называла его месье Фредом.
— И ваша сестра не рассказала ей об этом, чтобы, как они выражаются в этой среде, «вправить ей мозги»?
— Нет.
— Странно! А почему?
— Наверное, она боялась, что Жанина проболтается. Агнессе показалось, что она не слишком умная.
— Короче, если я правильно понял, ваша сестра Агнесса знала, что месье Боб получает доход не только от нее, но и от другой женщины? И хотя ей удалось с той подружиться, она не открыла ей правду?
— Да, похоже, что так.
— Это очень важно, сестра…
Он обратился к одному из помощников:
— Беги! Ты ведь все слышал? Предупреди сначала полицию нравов, в особенности участки в Восьмом, Шестнадцатом и Семнадцатом округах: именно там промышляют обычно эти дамы в автомобилях. Как только отловишь девчонку, тащи ее сюда. Мы ждем. Побыстрее!
Когда полицейский вышел, он снова обратился к монахине:
— Знаете, сестра, у вас прекрасная память!
Мнимая Элизабет скромно ответила:
— Нам нужно обладать памятью, чтобы компенсировать ее отсутствие у наших стариков.
— У вас благородная миссия!
— Я очень боюсь, инспектор, что этим делом займется пресса, наш дом окажется в нем замешанным, и выяснится не только то, что родная сестра жертвы — монахиня, но и то, что свадьба должна была состояться послезавтра в нашей часовне.
— Вы же видите, здесь нет репортеров! И если появится хоть один журналист, я попрошу его вернуться туда, откуда он пришел. Думаю, что в этом деле требуется исключительная сдержанность. Люди так злы, да и глупы к тому же! И их россказни могут сказаться на репутации вашего Ордена, почитаемого во всем мире. Хоть в полиции служат и не ангелы, мы все-таки верующие люди.
— Убеждена, что вы гораздо добрее, чем может показаться на первый взгляд.
— Спасибо, сестра. Мне очень нравится называть вас так. Наверное, только сестры-благотворительницы могут с полным правом носить это имя!
Он посмотрел на мертвую.
— Должно быть, странно видеть свою мертвую копию. Воистину, сестра, вы теперь имеете точное представление, какой будете, когда придет ваш черед…
— Да.
