— Я еще не такая старая.
Он покачал головой и тихонько хмыкнул.
Хоуп тяжело вздохнула.
— Ох, Клей, я много раз пыталась сказать тебе об этом. Я не беременна.
— Не ври.
— И мы никогда не были близки. Я имею в виду, до сегодняшнего вечера.
— Неправда.
— И… — Хоуп подняла огромные глаза и увидела его лукавый взгляд. — Ты смеешься надо мной!
— Нет, не смеюсь. От смеха у меня болят ребра.
Нет, Клейтон не смеялся, но если бы мог сделать это, то посмеялся бы прежде всего над самим собой. Он ввязался в игру, правил которой не знал, и, как и следовало ожидать, попал впросак.
— Ты сердишься, — тихо сказала Хоуп, на щеках которой проступили красные пятна. — И имеешь на это право. Я лгала тебе, Клей. Конечно, теперь ты захочешь уйти. — Она прикрыла лицо руками. — Я все понимаю. Если ты дашь мне минуту, я…
— Черт побери, ты ничего не понимаешь! Абсолютно ничего, если можешь спокойно говорить о моем уходе!
Хоуп подняла голову и замерла, уставившись на его губы.
— Что?
Слейтер чертыхнулся, но тут же устыдился этого, когда увидел ее задрожавшие губы.
— Я не ухожу, — громко и тщательно выговаривая слова, сказал он.
Она продолжала молча смотреть на него.
— Хоуп, я должен знать, что происходит. Ты ведь понимаешь это, правда? Ты сказала, что беременна от меня. — Клейтон смерил взглядом ее восхитительную фигурку, которую не мог скрыть даже дурацкий старый халат. В мозгу Слейтера отпечатался каждый дюйм ее прекрасного тела. — Почему, Хоуп? Можешь считать меня идиотом, но я этого не понимаю. Почему ты обманывала меня?
— В то время у меня была для этого причина, — искренне ответила она. — Вернее, мне так казалось. Но сейчас все выглядит по-другому.
В тихом голосе Хоуп слышалось искреннее раскаяние, но она смело выдержала его взгляд.
— В ту ночь была буря.
— Я помню. — Он никогда этого не забудет. Рвущую боль, холод и страх умереть в одиночестве. — Ты помогла мне.
— До того, как сделать это, я сидела здесь и ломала голову над тем, как мне жить дальше. Не могла уснуть… Трент передал мне свою первую угрозу.
Она говорила слегка дрожащим голосом, и Клейтон сразу забыл весь свой гнев. Да, он злился, что Хоуп намеренно обманула его, но еще больше его злило, что мерзавец Трент напугал ее и вынудил прибегнуть к обману.
— Мне не следовало впадать в панику, — не глядя на него, сказала Хоуп. Она глотала слова, говорила громче, чем обычно, и Клейтон понял, как ей нелегко. — Я хочу сказать… — она нервно засмеялась, — что он мог мне сделать?
При мысли о том, что Трент действительно мог с ней сделать, тело Слейтера инстинктивно напряглось.
— Я должна была…
— Нет!
— Это не принесло бы мне особого вреда…
— Перестань, — мягко сказал он, но это не помешало Хоуп вздрогнуть. Слейтер обругал себя и обуздал гнев. — Хоуп…
— Извини меня, Клей. Страх — недостаточная причина для того, что я натворила.
Сконфуженный Клейтон только вздохнул в ответ.
— В ту ночь я сидела здесь, — прошептала она, — и думала о том, какой чудесной могла бы быть жизнь. Я жила в доме, который любила, руководила клиникой, у меня были мои больные, мои животные… Жить бы да радоваться. Но радоваться я не могла. Я боялась его.
Слейтер снова вздохнул, чувствуя себя последним подонком. Почему она не захотела поделиться с ним? Он похлопал ладонью по кровати:
— Хоуп, иди сюда.
Она заколебалась, и он повторил жест. Хоуп затеребила пояс халата, затем подошла, села и вцепилась руками в край кровати.
Он поправил ей прядь чудесных пышных волос.
— Ты была напутана. Не могу об этом слышать. Я должен был что-то сделать.
Казалось, Хоуп не расслышала его слов.
— Я была в отчаянии, в полном отчаянии. — Она покачала головой. — Но не имела права впутывать в эту историю тебя. Я очень, очень виновата. Но Трент уже сказал отцу, что я беременна, и отец ему поверил. Я не могла вынести, что отец подумает, будто я… будто я… ну, ты понимаешь… с Трентом.
— Будто ты занималась с ним тем же, чем занималась со мной?
— Нет! — горячо воскликнула она и вздрогнула. — Мне думать противно о том, что с Трентом можно заниматься любовью!
— Это была бы не любовь, — угрюмо заверил ее Клейтон. — Не тот он человек. — При мысли о том, что Блокуэлл мог прикасаться к ней, у Слейтера зачесались руки.
— Но если бы отец узнал, что никакого ребенка нет и не предвидится, он заставил бы меня уехать из этого дома. — Она умолкла и посмотрела по сторонам с такой грустью и тоской, что Клейтон сразу смягчился. — Я не могу уехать отсюда. Понимаешь?
— Тебе и не придется.
Ее взгляд снова стал виноватым.
— А потом Молли потащила меня на улицу. Я думала, она нашла для меня еще одно раненое животное, но это был ты. Я так испугалась, увидев тебя…
— Слава богу, что ты все-таки нашла меня в такой дождь. — Слейтер содрогнулся, представив себе, что бы случилось с ним, если бы Хоуп не пришла, если бы он остался лежать в роще или если бы эти подонки закончили свою грязную работу.
— Увидев тебя, я пришла в отчаяние. — Глаза Хоуп были неподвижными, туманными, и Клейтон понял, что она вспоминает, каким он был в ту страшную ночь. — В глубине души я знала, что не имею права так поступать, что это плохо, очень плохо… — Губы Хоуп задрожали, и она поднесла руку к груди, словно желая унять боль. — Но какой-то еще более глубокий внутренний голос подсказывал, что я должна это сделать и что все будет хорошо. Что ты…
— Твоя судьба?
Она часто заморгала, нахмурилась и вздохнула.
— Это не довод, Клей. Я солгала, и ты никогда не простишь мне этого… Никогда.
— Будь добра, перестань говорить за меня.
— Извини.
— И перестань извиняться.
— Я… — Она умолкла и стала нервно теребить конец пояса. — Я же знаю, ты сходишь с ума, пытаясь вспомнить, кто ты такой. Откуда приехал и где работаешь. А все, что я могу тебе сказать…
— Хоуп…
Она подняла глаза, и Клейтон положил ладонь на ее руку, пытаясь успокоить ее. Да, он хотел знать, кто он такой, должен был знать. Но сейчас главнее было другое.
— Когда мы занимались любовью, я сделал тебе очень больно?
Она посмотрела на их переплетенные пальцы и потупилась.
— Нет. Не очень…
— Хоуп, это правда? Ты действительно в порядке? Неужели тебе не было больно?
— Только на минутку, — покраснев, призналась она. — Но до того и после… ты не сделал мне больно, Клей.
Он заботился о ней, тревожился, что был недостаточно бережен. Но Хоуп была такой страстной, что он утратил контроль над собой.
— Почему ты позволила мне лечь с тобой в постель?
Хоуп была явно смущена и долго не отвечала. Клейтон уже решил, что она его не расслышала, но тут Хоуп прошептала:
— Я не уверена, что смогу найти подходящие слова… но то, что случилось сегодня между нами, было поразительно. Ты заставил меня потерять голову. Я забыла обо всем на свете. Я никогда не думала, что это возможно, — с каким-то священным ужасом сказала она. — То есть я читала о таком в книгах, но мне и в голову не приходило, что это может случиться со мной.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Мне кажется, я не из тех женщин, которые способны вызвать в мужчине такую страсть.
— Из тех, — засмеялся Клейтон, вспомнив о ее чудесном, теплом теле. — Именно из тех. Ты восхитительная женщина!
Она вспыхнула и тихо сказала:
— Ну, тогда ты первый, кто так думает.
Смешное мужское тщеславие тут ни при чем, думал Клейтон. Да, быть первым, конечно, приятно, но в случае с Хоуп не это было самым главным. Он стал первым, кто сумел преодолеть ее оборону. Именно эта победа доставила Клейтону удовлетворение и глубоко тронула его.
— Я не думала, что способна на такое, — с искренним изумлением промолвила она.
Слейтер наблюдал за ней и пытался разобраться в собственных мыслях и чувствах. Да, сначала он злился, чувствовал себя обманутым, оскорбленным, но теперь, когда он так близко, так хорошо узнал ее, все предстало перед ним в новом свете.
Хотел бы он так же хорошо знать самого себя… Вопросы, мучившие его днем и ночью, снова выплыли на поверхность. Нужно пользоваться моментом, пока Хоуп не отказывается отвечать.
— Что еще ты знаешь обо мне? — спросил он.
— Что ты не значишься в списках преступников.
— Уже кое-что. А еще?
— Твои родители уехали в двухмесячный круиз и, должно быть, еще не знают, что ты пропал. У тебя нет детей и…
Он увидел, хотя и мельком, на один миг, своих пожилых родителей. Нежных, заботливых… Увы, это был всего лишь миг.
— И?
— Ты не женат. — Хоуп посмотрела на Клейтона сквозь густые ресницы. — Думаю, это хорошо.
Он согласился.
Хоуп сосредоточенно рассматривала свои руки.
