Я понимала, что пылкий гусар мадам Браун относится к постоянному персоналу заведения. Если я его до сих пор не видела, то только потому, что дама старательно прятала его от меня, скорее всего опасаясь, что он подберется ко мне и постарается вкусить плод, предназначенный исключительно для лорда Б.
Когда любовники покинули спальню, я пробралась из укрытия в мою комнату. К счастью, никто не заметил, что я была свидетельницей этого зрелища.
Я упала на кровать. Была возбуждена. Жар пылал в моем сердце и членах. Все мысли и чувства были направлены на один объект. Объектом этим был мужчина! Бессознательно я искала его около себя на постели и не находила. Наконец, чтобы погасить бушевавший во мне огонь, я применила палец. Но ограниченное поле деятельности руки не дало мне получить нужного удовлетворения, а палец, с трудом входивший внутрь, вызывал боль. Этот неприятный факт встревожил меня.
Поскольку Феба возвращалась в нашу комнату поздно, то лишь на следующее утро я нашла возможность поделиться с ней терзающей меня тоской. Я призналась ей, что была свидетельницей любовной сцены старушенции с гусаром, и рассказала в подробностях все, что тогда приковало мое внимание.
Я рассказывала, видимо, с такой волнующей наивностью, что Феба не могла удержаться от громкого хохота.
— Тебе понравилось? — наконец спросила она, давясь от смеха.
— Очень, — ответила я. — Но… но я страшно боюсь…
— Чего? — поинтересовалась она снисходительно.
— О, если бы ты его видела! — воскликнула я.
— Что в этом необычного? Не раз видела, — заявила Феба.
— Но не у него! Он такой длинный, по крайней мере в три ладони, и толстый, в обхват руки.
— Ну, ты несколько преувеличиваешь, — понимающе улыбнулась она. — А если даже и так, что с того?
— Если даже палец, который я пытаюсь всунуть в себя, причиняет мне боль, то такой предмет, когда войдет в меня, принесет мне смерть в адских муках.
— Но ведь мадам не умерла от этого, как ты сама видела. — Феба смеялась.
— Я видела почему. У нее это место огромное, а у меня маленькое.
— Слушай, глупышка! — начала Феба меня успокаивать. — Я никогда не слышала, чтобы этот мужской орган принес женщине смерть в адских муках, если он его не пихал куда-то еще. Нежные девушки не старше тебя не раз переживали эти болезненные операции и оставались живы и в полном здравии. И ты переживешь много таких… смертей. Ничего с тобой не случится, и мало что в тебе изменится. Если бы не роды и не растягивания врачебными инструментами, ты никогда бы не отличила этого места у замужней женщины и молоденькой девушки. Раз уж ты все равно видела, как это делается, то я тебе покажу кое-что поинтереснее, что излечит твое сердце от этого глупого страха. Это будет другого рода представление, чем то, что перед тобой разыграли старуха и ее бык.
— Что за представление? — спросила я с радостью.
— Ты знаешь Полли Филипс?
— Конечно, — ответила я. — Полли заботилась обо мне, когда я была больна. Если она говорила правду, то прибыла сюда на два месяца раньше меня.
— Да, это правда, — подтвердила Феба. — К Полли приходит один молодой купец, итальянец из Генуи. Его послал в Англию богатый дядя, как бы по делам, а в действительности для того, чтобы юнец мог удовлетворить страсть к путешествиям и приключениям. Парень случайно встретил Полли и влюбился в нее без памяти. Позаботился даже о том, чтобы старуха берегла Полли только для него. Он два-три раза в неделю навещает девушку. Полли принимает его в тихой комнате за лестницей, где итальянец может вдоволь удовлетворить с ней свой южный темперамент. Завтра как раз день его посещения. Ты увидишь то, о чем знаем только мадам и я. Хочешь?
Ясно, что в настроении, в котором я тогда пребывала, я приняла предложение Фебы с радостью и дрожа от нетерпения.
Глава шестая
Наслаждения Полли Филипс
Назавтра после обеда ровно в пять появилась верная своему обещанию Феба и велела следовать за ней.
Мы тихо спустились по лестнице в заднем крыле дома. Феба открыла мрачный чулан, в котором стояли старая мебель и ящики с вином и виски. Она бесцеремонно втащила меня внутрь и закрыла дверь. Через щель в стене можно было видеть все, что происходит в соседней комнате. Комната была освещена, а мы с Фебой сидели в темноте. Мы могли видеть комнату и находившихся там людей, которые и не подозревали, что за ними наблюдают.
Я увидела молодого человека. Он стоял ко мне спиной и равнодушно разглядывал висящую на стене картину. Полли еще не было. Вскоре она появилась. Когда юноша услышал, что дверь открывается, он обернулся. При виде девушки широко улыбнулся. Его лицо сияло радостью.
Как раз напротив щели в стене стояло низкое ложе. Полли и ее купец сразу на него сели. Юноша налил девушке бокал красного вина и подал на серебряном подносе неаполитанских пирожных. После нескольких поцелуев он ее о чем-то спросил на ломаном английском языке, а затем стал раздеваться.
Полли, словно только этого и ждавшая, тут же начала снимать платье и вынимать булавки, а поскольку она не носила корсета и пользовалась услужливой помощью любовника, то очень быстро оказалась перед ним в одной сорочке.
Юноша обнял девушку, несколько раз поцеловал и внезапно сорвал с нее рубашку.
Полли залилась румянцем, но мне кажется, что мои щеки горели еще сильнее.
Полли стояла в чем мать родила. Длинные черные волосы рассыпались по белым плечам и спине. Она была похожа на мраморную статую. Ей было не более восемнадцати лет. У нее было хорошенькое личико и прекрасная фигура!
Меня обуревала зависть при виде ее небольшой, но зрелой, округлой и налитой груди, как будто насмехающейся над ненужным лифчиком.
Под ней располагался прекрасный, покрытый внизу густым пушком животик, нижняя часть которого скрывалась в таинственной глубине между упругими бедрами.
Эти мягкие волосики украшали ее лоно, как самый прекрасный мех. Полли могла бы быть идеальной моделью для самого взыскательного художника!
Молодой итальянец стоял, ошеломленный ее наготой. Воистину, это чудесное видение поселило бы соблазн желания даже в душе исповедующего безусловную чистоту помыслов монаха.
Руки молодого человека блуждали сначала по лицу девушки и ее плечам, а потом все ниже и ниже, лаская пальцами каждый сантиметр ее прекрасного тела.
По мнению Фебы, юноше было года двадцать два. Он был высок и прекрасно сложен, с мускулистыми руками, мужественной грудью и широкими плечами. На его чуть заурядном лице выделялся римский нос, а огненные черные глаза и розовые щеки, несмотря на оливковую кожу, придавали ему особое очарование. Волосы локонами ниспадали итальянцу на шею. Волосы покрывали бедра и живот почти до пупка. Среди них торчал столь большой и здоровый член, что я при виде его размеров почувствовала страх за судьбу того скрытого мягкого и деликатного места в теле девушки, которое должно было через минуту стать целью его грубого вторжения.
Это место было сейчас открыто моему взору, поскольку юноша подтолкнул девушку к кровати и она послушно легла, как можно шире раздвинув бедра. Между бедрами Полли ясно просматривалось таинственное место женского пола: розовая линия расщелинки с окаймлявшими ее выдвинутыми наружу губами, великолепную красноватость которых не отразили бы кисти и палитра ни одного художника.
Феба толкнула меня в бок, как бы спрашивая, не считаю ли я, что это все у меня может быть еще более тесное, чем у Полли. Но я была слишком захвачена тем, что происходило перед моими глазами, чтобы отвечать теперь на вопросы Фебы. Полли лежала, вытянувшись на постели. Ее раздвинутые ноги ждали приближения мужчины. Юноша упал на колени между бедрами Полли, напротив того места, которым ему предстояло овладеть. Набухший его член грозно торчал, как бы намереваясь пронзить беззащитную мягкую свою добычу. Но Полли лежала улыбаясь, без страха ожидая нападения с его стороны.
Молодой человек какое-то мгновение с явным удовольствием рассматривал открывшуюся ему картину, после чего взял член и ввел его в словно приглашающее его пространство. Но член вошел только наполовину, несмотря на движения помогающей ему Полли.
Он остановился на полпути. Я ясно видела, что он раздался и налился. Юноша вынул член, увлажнил его слюной и теперь без труда всунул его уже до конца.
С уст Полли сорвался глубокий вздох, ничем не напоминавший стон боли, который я предполагала услышать. Юноша начал раскачиваться, а девушка приподниматься, сначала в медленном ритме, а потом все быстрее.
Но уже через мгновение в растущем возбуждении затерялся первоначальный темп движений. Они начали двигаться слишком быстро, поцелуи становились слишком горячими, чтобы удержать этот первоначальный ритм.
Оба были в бессознательном состоянии, в их глазах сверкали молнии.
