Сара переключила скорость на вторую, преодолевая колдобины, а потом на первую, замедлив ход почти до пешеходного шага. Наверняка впереди есть развилка, где можно развернуться в случае, если она все-таки передумает. Машина ползла вперед, фут за футом, а Сара думала, что будет делать, когда приедет домой, как будет умирать от смущения и собственной глупости. Тем временем она подъезжала все ближе и ближе к краю тропинки.
И тут она увидела его. Коттедж Мака стоял на берегу озера, в которое впадала речка, текущая у летнего домика. Она притормозила у края длинной тропинки и залюбовалась видом. По обе стороны дороги высились деревья и живые изгороди из ползучих растений. Стоял прекрасный тихий летний день. Солнце светило в глаза, играло зайчиками по траве и превращало в песок землю на подъездной дорожке. Небо казалось невозможно синим и далеким от земли. В траве и бороздках по краям дороги пестрели полевые цветы.
Сара даже не вышла из машины, а это место уже ее очаровало: инстинктивно она чувствовала, что это тоже нехороший знак. Внутренний голос напомнил, что она замужем уже почти двадцать лет. Конечно, за эти годы у них были трудные времена, в том числе и сейчас, но стоит ли ставить все на кон из-за ланча и знаков внимания змея-искусителя Мака?
Впереди, посреди летнего луга, будто притаившись в засаде, виднелся коттедж. В низкую черепичную крышу были встроены два мансардных окна. Перед ее глазами возникла спальня с наклонным потолком и большой медной кроватью. Она одернула себя, не дав дорисовать этот образ в своем воображении. Разумнее всего сейчас было бы поехать домой, просто развернуться и поехать домой. Пока она еще не натворила ничего, чего стоило бы стыдиться, и если она передумает, Мак вряд ли смертельно обидится.
Со своего места Сара видела, что верхняя половина двери открыта: она напоминала угольно-черный глаз, и казалось, пялилась прямо на нее. Она представила, будто оказалась внутри коттеджа: там было прохладно и уютно. С большой неохотой, против воли, она вернулась к реальности. Еще не поздно уехать, не поздно признать, что она сделала глупую ошибку.
Сара посмотрела на свое отражение в зеркале, слегка распушила волосы и задумалась, не накрасить ли губы помадой, или, может быть, подвести глаза, не сильно, так, чтобы не казаться слишком усталой после работы. Положила в рот мятную конфетку, разгрызла ее на маленькие кусочки, все еще обдумывая возможные варианты. И только она переключила машину на задний ход, как в дверях появился Мак. На нем была рубашка нежного кремового цвета с открытым воротом, которая подчеркивала его загар. Выглядел он божественно. Сара могла бы помахать ему рукой и уехать, и если бы она так сделала, возможно, это бы его лишь подстегнуло. Но она не уехала. Вместо этого она взяла сумочку, вышла из машины и заперла замок.
Ей казалось, будто она движется как в замедленной съемке, а воздух стал густым, как патока. Она чувствовала на себе его взгляд, знала, что он наблюдает за каждым ее шагом и не может скрыть изумления и желания в глазах. Сара сглотнула комок в горле, пытаясь совладать с лихорадочным биением сердца. Теперь она уже не сможет так просто уйти.
Теперь Дженни Бек понимала, почему ей никогда не нравилось изображать из себя недотрогу. Это было утомительно, к тому же так было сложно продержаться долгое время. Крис Коулбрук первым делом позвонил ей в понедельник утром, но она не подошла к телефону, только сделала автоответчик погромче. Ему срочно нужно было с ней поговорить, и он придумал тысячу причин, чтобы заехать позже и повидаться. Все это очень мило, но что, если его пыл охладеет и он перестанет ее преследовать? Все эти игры в кошки-мышки были призваны заставить мужчину почувствовать себя охотником, главное — вовремя сбежать, чтобы эмоции хлынули через край и он бы влюбился по уши. Но что если, вопреки всем внешним признакам, Крис на самом деле не хотел играть в игры или не знал правил? Что если он пришел в себя и понял, что она не стоит его?
Дженни вытащила из стиральной машины чистые простыни и вышла на улицу, где была натянута бельевая веревка. Когда она была занята, ей всегда думалось лучше. Пока она молчала и держала дистанцию, строя из себя недотрогу, Крис вполне мог выяснить, что слухи о Саре и Лео Бэннинге неправда, всего лишь блеф и вранье. И в худшем случае — Дженни не переставала преследовать эта мысль — Крис и Сара могли бы заявиться к ней домой вместе и потребовать ответ: что за игру она затеяла? Дженни хмыкнула, перебросила простыню через веревку и расправила ее. Она скажет им, что не имеет ни малейшего понятия о том, что они несут, — никакого понятия. Зазвонил телефон. Дженни боролась с искушением побежать в дом и снять трубку. Разыгрывать из себя недотрогу оказалось не так просто.
Позднее утром наверху Дженни собрала веничком из перьев пыль в спальне и сняла длинную паутину, гирляндами увивавшую потолок. Все утро она носилась, как белка в колесе. Разобрала одежду, наваленную на кресле в спальне, на полу, на высокой вешалке, поменяла простыни, пропылесосила под кроватью и теперь была почти готова к… к… эта мысль застала ее врасплох. Готова к чему?
Она замерла очень тихо, сжимая в руке перьевой веничек для обметания пыли, и хорошенько задумалась. От правды не уйдешь, она готовила спальню к приходу Криса Коулбрука. Вытерла пыль и убрала разбросанную косметику с туалетного столика, выкинула в мусорную корзину целую кучу грязных салфеток, расставила на прикроватном столике маленькие горшочки с сухими ароматными цветами и свечи, — все ради него. Какая глупость: разве может мужчина возбудиться при виде пары засохших листиков в горшке? Уж точно не ее Тони.
— Это что еще за чертовщина? — сказал бы он, окажись он здесь сейчас. — Салат, что ли? — Он бы стал высмеивать ее. Как-то раз он сказал ей, что секс для него как еда: главное, чтобы его было много и все было просто, без всяких чертовых финтифлюшек. Ну и пошел он в задницу. Дженни капнула на сушеные розовые бутоны еще пару капель ароматического масла. Когда ей показалось, что их сексуальная жизнь стала однообразной, она заказала одну из тех книжек, которые рекламируют на последних страницах журналов.
Тони понравились картинки, но он заявил, что вся эта ерунда — для тех, у кого есть время возиться с детским маслом и наручниками, но уж точно не для него с Дженни. Неужели после стольких лет она не знает, что ему по душе? Эти долбаные книжки только морочат людям голову.
Он развернул книжку боком, чтобы получше рассмотреть, кто что делает на картинке. «Я уверен, — заявил он, — парень, написавший эту книжку, ржет до колик, когда представляет себе, как некоторые чудаки на самом деле собираются последовать его совету. Сама посмотри, ты когда-нибудь видела более идиотскую картинку?»
Дженни ничего не ответила, и тогда он перевернул книгу и увидел ценник.
Тони так и не понял, из-за чего весь сыр-бор. Он представлял себе хороший секс как быструю незамысловатую возню с выключенным светом в пятницу вечером, после того, как он выпил кружку пива в «Кабаньей голове», возвращаясь из долгой поездки на авиабазу, куда доставлял продукты. Или, очень редко, по субботам, но только по особым случаям.
Теперь, очевидно, все изменилось, и он готов был заниматься этим любыми способами: стоя у холодильника, в ванной со множеством пузырьков, на улице, постелив плед, который он и мисс Взвешивай и Экономь хранили в «Ягуаре» на случай аварии. Дженни знала, что это правда, потому что ей сказала Пэт из мясного магазина, а кузина Пэт была лучшей подругой мисс Взвешивай и Экономь.
Сколько лет потрачено впустую, а ведь они могли бы экспериментировать с некоторыми идеями из книжки. Но что теперь говорить, Тони ушел — туда ему и дорога. Но что если окажется, что Крис ничуть не лучше? Что если он тоже думает, что ароматические сухие цветы и свечи — бред, чепуха и ни на что не годятся? Кто его разберет.
Может, она не создана быть любовницей. Дженни понятия не имела, как мисс Взвешивай и Экономь удалось заарканить Тони. По словам Пэт из мясного магазина, до того, как она его встретила, она жила с родителями и спала в одной комнате с сестрой.
Крис звонил в десять и в одиннадцать, и каждое его сообщение было проникнуто растущим отчаянием. Как бы он ни старался напустить на себя невозмутимое безразличие, она поняла, что он все сильнее нервничает, и ей стало очень приятно. Дженни побежала вниз, послушать автоответчик.
«Я знаю, ты сказала, что нам не стоит больше видеться, и я тебя понимаю. Правда. Я уважаю твое мнение. Я только надеялся, что ты будешь мне звонить, или я тебе. Иногда. Чтобы просто поболтать, знаешь, как друзья. Я за тебя переживаю. Я вовсе не считаю, что ты неспособна справиться с проблемами в одиночку, нет, я не это имел в виду. Я просто беспокоился за тебя».
