Кэрри стала открывать все дверцы подряд, заглядывая во все ящики, но книги нигде не было. Она уже была готова отказаться от своей затеи и спросить Изабеллу, когда та появится. Необходимость заставила их выработать свой собственный метод общения, в котором главное место занимали жесты, мимика и несколько английских слов вперемешку с итальянскими. Но тут ее настойчивость была вознаграждена: она заметила на полу стопку книг, которую Изабелла использовала, очевидно, как упор для двери. Дневник лежал сверху. Обрадованная находкой, Кэрри подняла его и отправилась на террасу.
Читай его внимательно и вникай в смысл.
Поначалу она пренебрегла наставлением Мерайи. Когда Кэрри погрузилась в чтение дневника, ей показалось, что он почти ничем не отличается от других, уже прочитанных. Талантливые по форме, увлекательные записи как обычно шли в хронологическом порядке. О том, как счастливы брат и сестра тем, что живут в солнечной Италии вдали от холодной Англии, от вечно занятых родителей и от компании своих сверстников, наедине со своими книгами, поэзией, любимым садом и друг с другом. Главное, друг с другом. Здесь были записи об еще одной поездке в Помпеи, о прогулке в высокогорную деревушку Монтефегатези, о пикниках, разговорах и играх. И все это перемежалось рисунками и выдержками из стихотворений.
А потом она наткнулась на карандашный портрет Беатрис.
Он был вклеен в дневник. Под ним стояла дата 20 июня 1867 года и подпись Леонарда. Восхитительный эскиз, выполненный с любовью. На этом рисунке она представала даже более красивой, чем в действительности. Леонард подчеркнул открытость ее взгляда и легкую, таинственную улыбку на губах. А под эскизом рукой Леонарда — Кэрри сразу узнала его почерк — была приведена цитата из «Песни песней» даря Соломона.
Кэрри тихонько прочитала ее вслух. Затем следовала строчка, написанная рукой Беатрис:
«Это мой возлюбленныйи это мой друг.»
Потом еще один отрывок из «Песни песней», теперь уже почерком Леонарда.
Это была своеобразная игра, с которой Кэрри уже встречалась в других дневниках. Но слова были для нее новы. Никогда прежде она не видела этих слов, которые, без сомнения, были величайшими песнями любви, когда-либо написанными.
Слегка нахмурившись, она задумчиво коснулась пальцем улыбающихся губ на портрете.
Читай внимательно и вникай в смысл.
Она медленно перевернула страницу.
Солнце уже норовило спрятаться за вершины гор, а ветер, утомленный за день, устало затих к тому часу, когда она дочитала последнюю ужасную запись. Кэрри долго сидела, глядя перед собой невидящими глазами, сцепив руки и сложив их на книге, раскрывшей свою мучительную тайну. Перед ее мысленным взором всплыли залитые слезами строчки, написанные Беатрис. Кэрри вспоминала их снова и снова. Это были уже не ликующие о счастливой взаимной любви строфы «Песни песней», а мольба отчаявшегося и безутешного сердца:
«О, верни мне брата моего!
Играть одна я не могу:
Приходит лето во цвету…
Где я теперь его найду?»
Он ушел, ушел навсегда. Покончил с собой.
Потому что не мог простить себе, что Беатрис, его сестра, его любовь, его голубка, его чистая и целомудренная Беатрис зачала их ребенка.
Генри. Несчастный, лишенный рассудка, которого Беатрис горячо любила всю жизнь и которому оказывала больше внимания, чем другим своим детям. Генри, который провел свою жизнь в том самом доме, где был зачат в греховной кровосмесительной любви.
А что если наказание падет на другого? Невинного? — спрашивала ее Мерайя.
Двигаясь как сомнамбула, она вдруг обнаружила, что поднимается по лестнице и открывает дверь в башенную комнату. Кровать была все еще не застелена. Простыни измяты, подушки в беспорядке разбросаны. Сегодня утром они с Лео занимались любовью, неистово, со страстью, граничащей с жестокостью, так, что у нее остались синяки, а острое наслаждение тесно переплеталось с мучительной болью, но она умоляла любить ее снова и снова. Они занимались любовью — впрочем, они делали это с самого начала — в той самой постели, которую Беатрис делила с Леонардом.
Кровать, на которой было зачато дитя их любви — их наказание.
Кровать, на которой умер Леонард, не в силах принять случившееся — последствие греховной страсти. Кровать, на которой его нашла сестра, но слишком поздно, чтобы спасти.
«О, верни мне брата моего! Играть одна я не могу.» По лицу Кэрри текли слезы. Она не вытирала их. «Приходит лето во цвету. Где я теперь его найду?»
Она подошла к каминной полке. Взгляд маленькой статуэтки, безмятежный и загадочный, был устремлен куда-то вдаль.
— Бедная Беатрис, — сказала она. — Бедная, бедная Беатрис. Как сильно ты, должно быть, любила его. И как долго тебе пришлось жить без него, зная, что он убил себя из-за вашей любви. Сознавая, в каком смятении находилась его душа, когда он решился на такой шаг. А потом — Генри… Как ты смогла вынести все это? Как пережила?
Кэрри смотрела затуманенными от слез глазами.
— Лео не брат мне, — прошептала она наконец. Слова эхом разнеслись по тихой комнате. — Он мой кузен. А это — совсем другое дело. Совсем другое дело!
Она подошла к окну. Лео, легко и непринужденно, тихонько насвистывая незатейливую песенку, взбегал по ступеням на кухонную террасу. При виде его Кэрри охватило волнение. Она ничего не могла с собой поделать.
— Он не брат мне, — повторила она. — Это совсем другое дело. Другое!
— Любимая моя, любимая моя, не переживай так! Не терзай себя! — успокаивающе нашептывал ей Лео, нежно поглаживая по волосам.
— Но, Лео, это так ужасно, ужасно. Мне очень тяжело! Они так любили. Я понимаю, что это грех — конечно, грех, но их любовь была такая необыкновенная, такая прекрасная! И какой ужасный конец — это невыносимо жестоко.
— Такова жизнь, — просто сказал он.
Она повернула к нему мокрое от слез лицо.
— Ты действительно так считаешь?
— Да.
— А что будет с нами Лео, что будет с нами? Мы тоже будем наказаны? Мерайя говорит, что будем. Именно это она пытается внушить мне. Или наказание падет на другого, невинного, Лео? Пало ли оно на Артура? Не из-за нас ли случилось с ним несчастье?
Он решительно взял ее за плечи.
— Кэрри, прекрати. Вот сейчас ты говоришь глупости. Просто ты переутомилась. Артур умер, потому что закончился отмеренный ему срок. Это был несчастный случай. Такое бывает. При чем тут ты или я?
— Не знаю. Я боюсь. Может быть, потому, что я сильно хотела этою, — прошептала она. — Я желала ему смерти, понимаешь? Желала!
Его руки еще крепче сжали ее плечи.
— Перестань! Чепуха — просто суеверная чепуха — и больше ничего. Любимая, я знаю, ты чувствуешь себя виноватой. И даже понимаю, почему, хотя уверен, что нет таких причин, по которым ты должна так убиваться. А тут еще этот проклятый дневник — он еще больше огорчил тебя. Но, Кэрри, история Беатрис и Леонарда не имеет ничего общего с нами. Разве ты не видишь? Ну посмотри же на меня! Ты не хочешь смотреть на меня? Я тебе не родной брат.
— Но твой отец был родным братом моей матери, а Генри — несчастный, больной Генри — был братом им обоим. — Она устало потерла лоб рукой. — Все так запуталось!
— Нет, — он улыбнулся едва заметно, — это ты все запутала. Ты у меня в этом мастерица. Я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение и как можно скорее распутала этот клубок.
Вытирая слезы и все еще шмыгая носом, она уже невольно улыбалась.
— Почему?
Он привлек ее к себе.
— Потому что, — тихонько шепнул он ей на ухо, — я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. А кому нужна бестолковая жена?
Кэрри была непреклонна. Она не выйдет за него замуж.
— Мы не должны, — твердила она снова и снова. — Мы не должны этого делать. Я не могу тебе объяснить…
Он долго уговаривал ее, сначала мягко и терпеливо, но вскоре уже не мог скрыть своего явного раздражения.
— Кэрри, любимая, это лишено всякого смысла. Почему ты не хочешь сделать это? Мы оба свободны. Мы любим друг друга. Боже мой, так или иначе, но мы уже живем вместе. Так в чем же разница? Почему ты отказываешь мне?
Но она была непреклонна, настаивая на своем.
— Не могу, Лео, прости, но я не могу.
— Ты просто не хочешь, — сказал он однажды, рассердившись, — не хочешь, вот и все. Разве это не так? Ты просто не любишь меня. Не доверяешь мне!
— Нет. Нет! Как ты можешь говорить такое? Ты же знаешь, как я тебя люблю.
— Тогда выходи за меня замуж!
— Лео, пожалуйста. К чему все эти разговоры? Почему мы не можем оставить все как есть?
— Потому что я хочу, чтобы ты стала моей женой — вот почему. Неужели ты не можешь это понять? Все так просто. Так делают все люди, когда любят друг друга.
