Мэтти включила свет и огляделась.
— Джулия опять занималась уборкой. Ну ладно, где оно? Где то, что ты хотел мне прочитать?
Джон взял конверт со стола. Мэтти открыла его и вынула сценарий в голубой обложке.
— Это?
Название было написано сверху небольшими буквами.
— «Еще один день», — прочитала Мэтти. — Никогда не слышала.
— А почему, собственно, ты должна была слышать? Я, можно сказать, украл его. Оставил театр и приехал сюда, к тебе. Садись в кресло и внимательно прочитай. У вас в доме есть виски?
Мэтти перевернула голубую обложку.
— Бутылка джина на кухне.
— Я не пью джин.
Мэтти не ответила. Она устроилась в старом кресле Джесси, подобрав под себя ноги.
Когда она закончила читать, то долго не могла произнести ни слова. Потом она все-таки спросила:
— Актеры утверждены на роли?
— Нет. Прослушивание в понедельник.
Мэтти боялась взглянуть на Дугласа.
— Ты можешь меня взять?
— Ты в списке, дорогая. Я сделал это для тебя.
Она поднялась и подошла к нему.
— Почему?
— Потому что я считаю, что ты вполне можешь сыграть. Сценарий как будто специально написан для тебя.
Мэтти потерлась щекой о его волосы. «Конечно, он не скажет, потому что любит меня хоть чуть-чуть, — подумала она. — Даже если это и так, он никогда не скажет». Джон не имел привычки выставлять свои чувства напоказ, он всегда держал дистанцию. Мэтти понимала, что между ними ничего не может быть, но он приехал к ней, предложил роль. Он верит, что она сможет играть. Доверие так же приятно, как и чувство любви.
— Я смогу сыграть. Я уверена.
— Вот и хорошо. Теперь, если в этом доме нет ничего, кроме джина, может, приготовишь чай?
Мэтти пошла на кухню и через некоторое время вернулась с подносом. Она поставила его на низкий столик перед включенным электрокамином. Красный свет от него освещал ее волосы, придавая им бронзовый оттенок. Джон вспомнил Мэтти на сцене: с распущенными волосами, ее обнаженное тело — вызывающее и в то же время невинное. Он был зол на нее, тронут и возбужден. «Если Мэтти смогла выйти на сцену в стриптиз-шоу, — думал он, — то у нее сильный характер. Если она пошла на это, значит, твердо знала, чего хочет. Возможно, наступит время, когда она пойдет дальше и добьется больших успехов». Он поднялся, отодвинув чашку с чаем, которую Мэтти протягивала ему, обнял и прижался к ней.
— Ты помнишь наши ночи?
— Помню.
Он целовал ее, гладил тело и грудь. Мэтти стояла не двигаясь.
— Может, займемся любовью?
— Нет, думаю, не надо, — сказала она так мягко, как могла.
Ее удивило, что у нее хватило храбрости отказать ему.
— Когда мы занимались этим раньше, то это, в общем-то, ничего не стоило, а сейчас… это будет выглядеть как сделка между нами.
Он посмотрел на нее и подумал о мужчинах в темном клубе, которые садились поближе, чтобы рассмотреть ее белую кожу.
— Я не удивлен, — ответил он.
— Ты можешь остаться. Комната Феликса свободна.
— Спасибо.
Он отпустил ее, и Мэтти пошла в комнату приготовить постель.
Еще долго, уже после того, как Дуглас крепко спал в комнате рядом, Мэтти лежала в своей кровати с широко открытыми глазами. Она думала о прослушивании. «Рокет-клуб» давно закрылся, но Джулия не пришла домой. «Наверное, она поехала к Фловеру, чтобы не мешать мне и Дугласу», — решила Мэтти. Несколько раз Мэтти закрывала глаза, пытаясь уснуть, но мысли о предстоящем спектакле не давали ей покоя. «Это ее спектакль. Ее роль».
— Ваше имя?
— Мэтти Бэннер.
Мужчина, сидевший в центре зала, кивнул и подвел черту на листке бумаги с перечисленными фамилиями актеров. Рядом с ним было еще двое мужчин средних лет, женщина и молодая девушка-ассистент. Она только что принесла всем кофе, кроме Мэтти, конечно. Молодой человек с черными волосами и истощенным лицом сидел в стороне от всех. Мэтти подумала, что это драматург Джимми Проффит. Она смотрела на него и удивлялась, как такой человек, на которого она никогда бы не обратила внимания в клубе, мог написать замечательный сценарий. Молодой человек чувствовал ее взгляд и поэтому не смотрел на нее. Тогда она стала осматривать зал. Театр «Ангел» был построен в викторианском стиле и когда-то использовался как концертный зал. Он находился в пригороде и был похож на те театры, в которых побывала Мэтти, работая в труппе Джона Дугласа. Он существовал благодаря финансовой поддержке городских властей и аристократов, которые пожелали, чтобы в театре, наконец, поставили новый спектакль. Мэтти проглотила слюну и раскрыла сценарий.
— Вы собираетесь прочитать нам отрывок из роли Мари?
— Да, — ответила Мэтти и подумала, как сильно хочет получить эту роль.
Она читала ее так много раз с тех пор, как Дуглас привез сценарий, что знала слова почти наизусть. Это была трагедия. У Мэтти болело горло, когда она выкрикивала некоторые слова. Но когда она думала о других сценах, где описывались приемы, помолвки, семейные неурядицы, Мэтти хотелось смеяться.
— Пожалуйста, начните с семнадцатой страницы. Мистер Куртис прочитает слова Дэниса.
Мэтти начала читать.
Сначала она перенервничала настолько, что пропускала слова. Но потом, когда строчки заработали внутри нее, Мари стала намного важней Мэтти.
По сценарию Мари было девятнадцать. У нее был муж моложе ее и пятимесячный сын. Они жили в одной комнате, что Мэтти было знакомо. Она представляла, какая могла быть жизнь у Мари и Дэниса. Они ругались друг с другом, пока ребенок кричал. Джимми описывает отчаяние, нищету, непонимание. Однажды, после ссоры с Мари, Дэнис забирает свой недельный заработок, уходит в бар и напивается. На улице он встречает мужчину, которому задолжал. Они дерутся, и Дэнис убивает его.
Сцена делится на части. С одной стороны — Дэнис и его жизнь в тюрьме, с другой — несчастная Мари, борющаяся за свое существование. Она отдает ребенка бездетной женщине, которая заплатила за малыша пятьдесят фунтов. Мари приходит домой, сжигает деньги и поджигает дом.
Когда Мэтти закончила чтение, некоторое время все присутствовавшие в зале молчали. Наконец директор оторвал взгляд от списка.
— Спасибо. Вы еще что-нибудь приготовили? Любой отрывок, если хотите.
— Да. Слова Розалинды из спектакля «Как вам это нравится».
Мэтти не знала, почему выбрала именно этот отрывок. Она надеялась, что если прочитает Шекспира, они воспримут ее как настоящую актрису. Она едва сказала несколько фраз, как мужчина, сидящий в центре, поднял руку.
— Хорошо, хорошо. Достаточно.
Пока члены комиссии шептались, Мэтти ждала, нервно потирая руки. Вдруг женщина объявила:
— Еще раз спасибо мисс… э… Бэннер. Мы сообщим вам о решении.
Мэтти направилась к выходу. У нее помутнело перед глазами, она не смотрела по сторонам и почти дошла до двери, когда услышала:
— Вы не могли бы подождать в холле?
— Что?
— Не могли бы вы подождать в холле? Мы постараемся не затягивать обсуждение.
Она вышла в коридор. Тут сидели еще три девушки, ожидавшие своей очереди. Мэтти села так, чтобы не видеть их лица. Она ни о чем не думала. Нет никакой надежды. Но она все еще здесь, в театре.
Первая девушка вышла из зала и, ничего не сказав, ушла. Две другие тоже, вероятно, ушли ни с чем. В коридоре было очень холодно, и Мэтти замерзла. Вдруг открылась дверь и показалась девушка-ассистент.
— Мистер Брэнд желает послушать вас, мисс Бэннер. Опять Мэтти стояла на сцене лицом к пустому залу.
— Последнюю сцену, мисс Бэннер, если не возражаете.
Джимми Проффит наблюдал за ней, как и мистер Брэнд. Женщина и даже ассистентка перестали причесываться. Слова Дэниса по-прежнему читал Куртис.
Когда все кончилось, они сказали ей:
— Мы свяжемся с вами. Кто ваш агент, мисс Бэннер? В анкете не указано.
— Мистер Фрэнсис Виллоубай, — быстро сообразила она и подумала: «Фрэнсис сделает это ради меня».
Она так устала, что по дороге домой ее чуть не стошнило в автобусе.
Через четыре дня ее снова пригласили на прослушивание. Монти не понравилось, что она второй раз отпрашивается, он даже пригрозил увольнением. Мэтти повезло, что другая девушка согласилась ее подменить.
— Монти, еще разок, пожалуйста, — просила Мэтт.
На этот раз в зале было больше людей. Мэтти не понимала, читает она хорошо или плохо. Ее попросили подождать в холле, где сидела одна девушка.
Когда Мэтти пришла домой, Джулия увидела ее белое лицо и налила джина.
— Сколько еще они будут тебя мучить?
— Не знаю, Джулия, ничего не знаю. Сказали, что позвонят.
Прошло три дня. Наконец ей позвонили.
Джулия слышала, как Мэтти сняла трубку.
— Алло? Фрэнсис?
Наступило долгое молчание, потом снова раздался голос Мэтти:
