- Ты меня успокоил. - Она отложила вилку, больше не в силах продолжать еду. Образ огромного тела, сметающего все со стола и наваливающегося на нее своим весом, так и стоял перед глазами.
- Как насчет десерта?
- Нет, спасибо. - Разве это был ее голос? Он звучал спокойно, хотя нервы были натянуты как струна.
Вошла Карла, собрала тарелки и, кивнув в ответ на предупреждение Грегорио, что десерт и кофе пока подавать не надо, покинула столовую.
Стараясь начать разговор, Паула спросила:
- Сколько тебе было лет, когда ты уехал из Сицилии?
- Поиграем в вопросы и ответы? - невежливо отозвался он.
Паула крутила в пальцах ножку бокала и через стекло рассматривала лицо своего собеседника: крошечные морщинки возле глаз, его рот... Она все еще чувствовала прикосновение его губ, ощущала легкое поглаживание языка.
- Я знаю о тебе только по слухам, - сказала Паула спокойно.
- Если я расскажу о себе, это что-то изменит? - продолжал он дерзко.
- Скорее всего нет.
- И все-таки ты хочешь копаться в моем прошлом и выяснять, что сделало меня таким, каков я сейчас? - Он говорил медленно, растягивая слова. - Для чего? - Легкая усмешка появилась на губах, но глаза продолжали излучать раздражение. - Чтобы лучше меня узнать? Паула не колеблясь приняла его игру.
- Чтобы отличить правду от вымысла.
- Превосходно!
- Неужели?
- Не останавливайся, Паула.
Она проигнорировала его вызывающий тон.
- По слухам, ты был членом бруклинской банды.
- И ты веришь этому? - вкрадчивым голосом поинтересовался Грегорио.
Паула всматривалась в его непроницаемое лицо, понимая, что он не каждому раскроет свою душу.
- Я думаю, ты делал это, чтобы выжить.
- Чтобы стать богатым, нужно было рисковать.
- Из сказанного мной что-то все же оказалось правдой?
- Кое-что.
Грегорио погрузился в воспоминания. Уличный боец, длинные волосы, вызывающая одежда... Таким он был до встречи с одним человеком. Этот полицейский изменил его жизнь, сумев разглядеть под маской хвастовства истинные способности. Он занимался с ним, направляя разрушительную энергию озлобленности в иное русло - на приобретение навыков ведения боя. Обучал борьбе, правила которой требовали взаимодействия силы ума и тела, и тем самым вселял в него веру в собственные возможности.
С его помощью Грегорио вернулся в школу, выиграл гранд на стипендию в университете, в котором и учился не покладая рук, чтобы окончить его с отличием. Ему выпал шанс, и он сумел воспользоваться им, а остальное было историей. Никто не знал, что им затем был организован комплекс льготных услуг для ушедших в отставку полицейских и из его карманов щедро пополнялась пенсия его наставника. Им же был учрежден частный фонд по созданию спортивных центров для малообеспеченных детей, которые он лично навещал каждый раз, когда приезжал в Штаты.
- Скажем просто, однажды я принял решение не преступать закон. - В голосе Грегорио слышалась плохо скрытая усмешка.
- И это все, что ты можешь рассказать о себе?
- Пока да.
- Ты не ответил на мой первый вопрос, - продолжала настаивать Паула.
Он притворился, что не понял, но потом нехотя ответил:
- Мне было девять.
В девять лет его привычная жизнь навсегда изменилась. Бедность, неустроенность, эмиграция, разочаровавшийся в жизни отец, который был не в состоянии найти постоянную работу, и в конце концов разбивший семью. Именно тогда беспросветная нужда толкнула Грегорио на преступный путь, изуродовавший годы его юности и лишивший обоих родителей.
Приближался вечер, и Паула видела в окно, как меркнут дневные краски. Все застыло в мрачной неподвижности, ожидая момента, когда включится искусственное освещение и оживит призрачным светом замершую природу.
- Еще шампанского?
По выражению лица Грегорио невозможно было разгадать царившее в его душе настроение.
- Нет, достаточно.
- Давай перейдем в гостиную, и Карла подаст нам кофе.
- Она живет в доме?
- Нет. Просто приходит с мужем Родриго со вторника по субботу, следит за комнатами, готовит... Если необходимо, оставляет мне ужин. А Родриго управляется с бассейном и садом.
Паула слушала и пила черный сладкий кофе. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он предложит перейти в спальню? Час или меньше? Одна часть ее хотела, чтобы все побыстрее кончилось, другая, как ни странно, желала, чтобы он перешел к ухаживаниям.
- Магазин на Аркет-стрит готов. Я организовал переезд на завтра.
- Я позвоню Амелии и назначу ей встречу.
- Дорогая, ты ничего не забыла?
Паула покосилась на него с подозрением.
- Теперь ты моя жена.
- Мы с Амелией деловые партнеры. И будет нечестно, если я откажусь помогать ей. Он задумался над ее ответом.
- Я сделаю так, что ей не понадобится твоя помощь.
- Почему?
- Завтра мы приглашены на теннис к двум часам.
- Значит, я помогу ей утром.
- Тебе не нужно работать.
- Похоже, ты думаешь, что я буду сидеть в этом доме, умирать от скуки и ждать ночи, когда ты меня обслужишь.
- Мой Бог! Я обслужу тебя?
- Конечно. Ведь для тебя главная цель моя беременность. Ты купил меня, как племенную кобылу для воспроизведения чистокровного потомства.
На его лице не дрогнул ни один мускул, но чувствовалось, что он весь напрягся.
- Давай называть вещи своими именами. Он смотрел на нее в упор, не отрываясь, и под натиском его черных пугающих глаз ей захотелось сделаться маленькой и незаметной.
- Мы будем заниматься этим и после того, как ты родишь ребенка.
- Ты шутишь?
- А как ты думаешь?
- Думаю, что ты просто дразнишь меня.
- Ты ошибаешься, - ответил он просто.
- Это... - она не сразу подобрала подходящее слово, - варварство!
- Не думаю, что ты до конца представляешь истинное значение этого слова.
Паула враждебно взглянула на Грегорио, заметив, как тот поднялся с места.
- Ты рассчитываешь, что я побегу за тобой в спальню, как послушная собачонка?
- Не побежишь, а пойдешь. На своих ногах или перекинутая через мое плечо. Выбирай.
- У тебя чувствительность.., быка.
- А ты ожидала от меня глупой романтики и слюнявых нежностей?
Разве я могу быть счастлива с этим человеком? Глупо было надеяться, подумала Паула, затем встала и молча пошла по лестнице к дверям спальни. Войдя туда, она снова увидела огромную кровать с тяжелым стеганым одеялом и непроизвольно замедлила шаги. Но обнаруживать нерешительность было не в ее правилах.
Стиснув зубы и не говоря ни слова, девушка скинула туфли, подошла к комоду и открыла ящик с нижним бельем. Сверху лежала великолепная атласная кружевная сорочка - подарок Амелии, но она, отложив ее в сторону, взяла простую трикотажную рубашку и пошла к кабине душа. Вода как всегда поможет обрести душевное равновесие.
Паула сбросила одежду, заколола волосы и стала снимать макияж. После этого, задав нужную температуру на водном показателе, она шагнула под теплые струи воды. Гордость не позволяла ей отсутствовать слишком долго. Насухо обтеревшись, она завершила привычный ритуал, надев ночнушку и вернувшись в спальню.
При виде Грегорио, расстилающего постель, у нее перехватило дыхание. Он был обнажен, и только бедра небрежно перехватывало белоснежное полотенце, подчеркивая оливковый оттенок гладкой блестящей кожи, из-под которой при каждом движении тела проступали рельефные мускулы. Широкую грудь покрывали негустые черные волосы, дорожкой спускающиеся к пупку. Поджарые ягодицы и сильные бедра завершали картину грубой силы, воплощенной в этом мужчине, пленительном и пугающем одновременно.
В сравнении с ним Паула скорее походила на подростка. Тонконогая, без следов косметики на узком лице и с волосами, перетянутыми заколкой в тугой хвостик.
Грегорио задумчиво посмотрел на стоящую перед ним девушку и помрачнел, заметив ее взгляд, полный ненависти.
Глава 3
- С какой стороны кровати ты любишь спать?
- Это имеет значение?
Черт возьми, что еще можно было ответить? Не могла же она сказать, что не очень хороша в постели независимо от расположения. Это прозвучало бы по меньшей мере вульгарно, несмотря на то, что было правдой.
Подойдя к кровати, она села на край и, увидев, что Грегорио развязывает полотенце, быстро отвернулась.
- Ты не мог бы выключить свет? - Ее голос сорвался на высокие ноты, и она закашлялась.
- Зачем? - насмешливо спросил он, укладываясь на постель рядом с ней.
- Давай все-таки выключим лампу, а? Горячие пальцы заскользили по ее бедрам и, ухватившись за край рубашки, Грегорио потянул ее через голову. Она подавила непроизвольный вскрик и инстинктивно прикрыла руками грудь, уставившись на него с негодованием. Их силы явно были неравными. Боже, как она сможет привыкнуть к нему? Сильные ладони легли на запястье и отвели ее руки в стороны. Паула опустила ресницы, но он приподнял ее подбородок.
