Молли от таких слов просто подскочила в постели, даже не пытаясь прикрыться простыней: ее полные груди тяжело колыхались, а весь вид являл собою негодование.
- Так ты выгоняешь меня из своей постели? - Такого Молли еще никогда не видывала.
- Я говорил тебе - спи, а ты не послушалась, - равнодушно произнес Колин и отвернулся.
Ему почудилось под окнами какое-то движение. Он посмотрел вниз, но там никого не было. Может, кто-то подъехал к гостинице? Но где тогда почтовый дилижанс, лошади? Слабо хлопнула входная дверь, подтвердив подозрение Колина о прибытии нового постояльца. Наверное, одинокий путник, застигнутый непогодой. Колин мог бы его успокоить. Дождь уже пошел на убыль, гром и молния стали явно удаляться на юго-восток от гостиницы.
Молли была готова вытолкнуть Колина в окно, но тут вспомнила, что он ей не заплатил.
- Возьми на тумбочке, - сказал Колин.
- Ты еще и мысли читаешь, проклятый!
Молли взяла приготовленные для нее монеты и сползла с постели. Зажав деньги в кулаке, она стала одеваться.
- Моя сестра рассказала мне, зачем вы с дружком прибыли сюда, - заявила она. - И я пришла к тебе... я думала, что должна ублажить человека, который вот-вот будет смотреть в глаза смерти. Ну и ладно! Мне теперь наплевать, куда его светлость загонит тебе пулю: в голову или в сердце.
- Если сможет куда-нибудь попасть, - сухо сказал Колин.
- Ты чертовски прав.
Колин спрыгнул на пол. Идя к двери, он чувствовал на себе взгляд Молли. Он был уверен, что она злится на него, но, обернувшись, увидел на ее лице сожаление, а может, тоску. Его темные глаза пристально смотрели на симпатичное, сердечком, личико Молли. Видно, она вообразила, что влюблена в него.
- Не льсти себя надеждой, - резко сказала она.
Улыбка коснулась губ Колина.
- Так кто же здесь, черт возьми, читает мысли?
Молли от неожиданности поперхнулась. Он не имел никакого права так смотреть на нее и ловить ее на мысли, которую она не уяснила еще и сама для себя. И во всем виновата эта полуулыбка. А может быть, этот мгновенный интерес, пристальный взгляд темных и блестящих, как полированный оникс, глаз? И слава Богу, что он выгоняет ее! Если бы она осталась у него до утра, то влюбилась бы в него как последняя дура.
- Самонадеянный ублюдок, - прошептала она себе под нос.
Она наконец застегнула юбку и, подняв руки, стала надевать через голову блузку. Шнуровка болталась, но Молли и не собиралась ее затягивать. Пусть он на прощание полюбуется на то, что ему уже никогда не достанется, разве что он ее об этом очень попросит.
Колин уже хотел идти открывать ей дверь, как вдруг в нее кто-то постучал. Это был очень осторожный стук, и Колин понял, что это не Обри. Второй человек на его корабле стучал в дверь кулаком, как молотом. Двери под его напором просто ходили ходуном.
Колин не ответил на первый робкий стук, и тут же следом раздалось новое легкое стаккато. Он вопросительно посмотрел на Молли. Она с недоумением пожала плечами, удивленная не меньше его, и тогда он приложил палец к губам. Она понимающе кивнула.
Добравшись до сапог, стоявших у двери, Колин осторожно, пальцами достал из правого нож в кожаных ножнах, потом сжал его покрепче, чтобы почувствовать силу и вес оружия. И только после этого осторожно приоткрыл дверь.
За дверью стояла фигура в насквозь промокшей одеж-де. С накидки и с низко надвинутого на глаза капюшона на деревянный пол струйками стекала вода. Несмотря на шерстяной плащ, пришельца била дрожь.
- Что вам угодно? - коротко спросил Колин. В темном коридоре было трудно рассмотреть незнакомца.
- Хозяин гостиницы сказал, что я здесь смогу увидеть капитана Торна.
Голос был хриплый, прерываемый клацаньев зубов, но можно было догадаться, что он принадлежал молодой женщине.
Колин распахнул дверь, так чтобы его гостья смогла увидеть кинжал в его руке. Она явно вздрогнула, и он понял, что она не собирается ему ничем угрожать. Он впустил ее в комнату. А Молли он сказал:
- Может быть, ты все-таки подогреешь воду?
- Так, значит, ты выгоняешь меня? - взорвалась она. - Да еще и замену мне в постели нашел! Грей сам свою проклятую воду!
- Мне ничего не нужно! - воскликнула незнакомка. Колину удалось придержать дверь, прежде чем Молли, уходя, хлопнула ею.
- Я просил не для вас, - сказал он. - С самого приезда я пытаюсь искупаться.
Он увидел, что гостья посмотрела на постель, и подумал, что она, несомненно, сразу сделала правильные выводы.
- Да... в общем, вы не первая за сегодняшний вечер нарушаете мое одиночество.
Колин подумал, что она могла бы и ответить ему что-нибудь или, еще лучше, хоть как-то объяснить цель своего прихода. Но гостья была словно загипнотизирована жутким клубком из простыней и одеял на его постели. Колин тупой стороной ножа прикоснулся к ее подбородку, чтобы она почувствовала холод металла и обратила бы на него внимание. Она медленно повернулась к нему.
- Так-то лучше, - сказал он.
Кончик ножа подрагивал: женщину продолжала бить лихорадка. Он прищурил глаза. Ее промокший капюшон слишком низко нависал надо лбом, мешая ему рассмотреть ее лицо.
- Снимите капюшон!
Его приказной тон вывел ее из оцепенения.
- Спасибо, я не хочу.
- Но это не совет, а приказ!
Она вскинула руки к застежке под подбородком и снова застыла.
Колин ловко разрезал атласную застежку. Широкий капюшон упал назад, открыв лицо незнакомки.
- Делайте то, что я вам говорю, - сказал он сурово, - и тогда ваша одежда останется при вас.
Она кивнула и отвела взгляд, чувствуя себя неловко оттого, что он так бесцеремонно ее рассматривает. Она не покраснела. А если бы покраснела, то не от этого беззастенчивого разглядывания. Его интерес был какой-то отвлеченный, почти клинический. На ее месте с тем же успехом могла бы находиться кукла или какой-нибудь образец для научного исследования.
Колин опустил нож. Мгновенным движением запястья он отшвырнул его так, что нож, вращаясь, пролетел через всю комнату и врезался в переднюю спинку кровати. Она вздрогнула от внезапного броска, но не съежилась от страха. Уже одно это было удивительным.
- Снимите пелерину!
На этот раз она повиновалась и сняла пелерину с плеч. Насквозь промокшая пелерина была тяжелой, но держать ее было все же легче, чем отдать. Она лихорадочно стиснула ее пальцами.
Колин подошел к креслу и взял со спинки свою рубашку. Он надел ее и заправил в брюки. При этом он заметил, что она все еще избегает смотреть на него.
- Могу предположить, что вы не из сестричек Молли, - сказал он.
- Кого? - удивилась она, но тут же поняла. - Нет, конечно, нет! Я никогда в жизни ее не видела.
Колин перекинул остатки одежды с кресла на постель. Потом сел и вытянул перед собой ноги. Будто бы не зная, оставаться ей или уходить, незнакомка все еще не смотрела в его сторону. Он молча изучал ее стройный силуэт, пока она стояла в нерешительности. Пелерина все еще была у нее в руках, и он заметил, что она судорожно сжимает и разжимает пальцы. Плечи ее были сжаты от напряжения, но высоко поднятый подбородок свидетельствовал о том, что она не отказалась от намерения, приведшего ее сюда.
Она уже перестала дрожать, и ему был виден ее чистый и мягкий профиль. Он не был уверен, но ему показалось, что девушка прикусила нижнюю губу, так как ее форма казалась как бы слегка втянутой.
Он не торопил ее. Спать ему совсем не хотелось. Он и в обычной жизни никогда не страдал особой сонливостью, а в этот момент готов был держать пари, что, если Обри Джонс сейчас забавляется с сестрой Молли по крови и по ремеслу, а может, и с самой Молли, то его маленькое развлечение обещает быть не менее интересным.
Колин увидел, как его непрошеная гостья глубоко вздохнула, видно, все еще не решаясь заговорить. Она повесила пелерину на крюк у двери, расправила ее и отжала воду из подола. Она явно решила остаться.
- Давайте я согрею вам воду, - мягко сказала она.
Он хотел сказать ей, что это совсем не к спеху, но она уже приступила к делу: из лохани стала ковшом наливать воду в котел на плите. Опустившись на колени на кирпичный пол перед камином, она положила горкой лучину для растопки. После нескольких неудачных манипуляций с кремнем и огнивом ей наконец удалось разжечь огонь под котлом.
Он с интересом наблюдал за ней. Она была небольшого роста и очень изящная - с тонкими руками, хрупкими плечами и высокой тонкой талией. Волосы ее были цвета горького шоколада. Пока она не растопила камин, они казались ему совсем черными. Теперь же он увидел богатые и глубокие оттенки охры, сурика и кофе. Гладко зачесанные со лба, они были заплетены в свободную косу, спадающую вдоль спины. Такая прическа подходила скорее служанке, чем госпоже. Колин знал женщин, которые на ночь заплетали косу после обязательных ста взмахов гребнем. Ему нравился этот ритуал. Нравилось лежать в постели в ожидании, пока женщина расчесывала волосы, считая до ста, нравилось наблюдать, как гребень рассекал волнистые блестящие пряди.
