Но все-таки последний шаг она должна сделать, хотя бы для поддержания собственного достоинства, — еще раз переговорить с Джеком, прежде чем она покажет дневник тетушке Аделаиде. Существовала слабая надежда, что на какие-то вопросы она получит ответы.
Табличка с названием «Три дуба» и еще более крохотным обозначением «частное владение» никак не соответствовала огромным размерам земельного участка. Подъездная дорожка от ворот до дома со всеми извивами тянулась чуть ли не на милю. Кэботы решили замаскировать свой замок под скромную обитель фермера-первопроходца, и замысел им удался, а архитектор, ими нанятый, явно был талантлив. Дом был просторен, но скромен на взгляд, хотя внутри поражал солидной роскошью. И вправду, три вековых дуба возвышались над идеальным газоном. В темно-зеленом пруду плескались крупные карпы, из расположенных неподалеку хозяйственных построек доносилось мычание коров и ржание лошадей.
Дверной звонок был невероятных размеров, но звук его оказался на удивление слабым. Дверь открыла женщина в фартуке с плотно сжатыми бескровными губами, как у трупа в морге.
— Что вам угодно?
— Я — Фрэнсис Пратт. Джек Кэбот дома?
— К сожалению, он отсутствует.
— Когда можно застать его?
— Не знаю.
«Не знаю» — не значило ничего. А скорее, отказ принимать кого-либо.
— А Джим и Фиона здесь?
— Только миссис Кэбот.
— Доложите ей обо мне.
— Сомневаюсь, что она сейчас расположена принимать гостей. Но… — последовала пауза, — вы можете подождать в холле, пока я доложу.
Слава богу, ее хоть пустили за порог в эту неприступную цитадель. Картины, развешанные в холле, могли ошеломить любого знатока живописи. То, что это подлинники, Фрэнсис не сомневалась и оценила выбор собирателя этих сокровищ. Они все были посвящены сельскохозяйственной теме и соответствовали архитектуре дома.
На столике лежала свежая почта. Фрэнсис пробежала взглядом по надписям на конвертах. У нее был великий соблазн взять несколько писем, а потом вскрыть и прочесть их, но такого проступка она не могла себе позволить. Однако конверт с обратным адресом: «Институт Эвери Боуэрса» притянул ее взгляд как магнит. Репутация этого психиатрического заведения была более чем известна и слишком разрекламирована. Даже живя в таком уединенном местечке, как Лонг-Айленд, Фрэнсис знала из газет, чем занимается этот институт.
В обычной ситуации Фрэнсис никогда бы не позволила себе проявить столь нескромное любопытство, но сейчас она сочла его вполне оправданным. Ей надо было собрать как можно больше информации о людях, общавшихся с Хоуп в последние дни ее жизни, а Фиона несомненно входила в их число. Повернувшись лицом к входной двери и с напряжением прислушиваясь, Фрэнсис торопливо извлекла из конверта стандартный листок почтовой бумаги с отпечатанным вверху именем: «Петер Франк. Доктор медицины. Консультант».
Далее следовало: «Даты посещения: 26, 27, 29, 30 июня. Консультация. 5000 $».
Фрэнсис ни разу не имела дела с психиатром, но даже на ее несведущий взгляд сумма, выставленная в счете за четыре визита, казалась непомерно большой. Может быть, консультанты оплачиваются по иным, более высоким ставкам. Интересно, что привело Фиону к такому дорогостоящему специалисту и о чем она с ним советовалась?
Щелчок замка заставил Фрэнсис чуть ли не подпрыгнуть на месте. Действуя неосознанно, она сунула счет в карман и, пятясь от стола, споткнулась об обитую кожей скамеечку для ног. Ей удалось восстановить равновесие и не растянуться с позором на полу, но по суровому выражению лица появившейся в дверях Фионы можно было понять, что хозяйка дома неодобрительно отнеслась к неуклюжей незваной гостье. Или, что хуже, догадывается, что та сует нос куда не следует. Однако это не помешало Фионе соблюсти предписанный ритуал, протянув руку навстречу Фрэнсис, слегка обнять ее и поцеловать в щеку.
— Как любезно с вашей стороны было заглянуть к нам. Могу я что-нибудь вам предложить? — произнесла она, усаживаясь в кресло и потянувшись к хрустальному колокольчику. Слова были традиционны, но тон весьма сух.
— Нет, благодарю вас, — ответила Фрэнсис, опустившись на диван напротив и сразу утонув в мягких подушках. С трудом ей удалось выпрямиться и принять соответствующую приличиям позу. — Мне бы хотелось поговорить с Джеком.
— Он уехал на верховую прогулку, а это значит, что неизвестно, когда он вернется.
Фиона чиркнула спичкой о коробку и зажгла свечу на столе. Едва огонек охватил фитиль, Фрэнсис уловила изысканный аромат.
— Лошадь сейчас — его единственное утешение, свет в окошке среди сплошного мрака. Он почти ничего не ест, и я не уверена, что его следует ожидать к ленчу, но буду рада, если вы составите мне компанию. Вас устроит фруктовый салат и запеканка с крабами?
— Спасибо, но у меня совсем мало времени, — солгала Фрэнсис, хотя воздух в комнате стал таким благоуханным, что хотелось подышать им подольше.
Экономка поставила поднос на чайный столик между хозяйкой и гостьей. Фиона налила в обе чашечки и опустила в каждую тончайший ломтик лимона.
— Есть ли какие-то новости от полиции?
— Пока ничего.
Фиона откинулась в кресле и прикрыла глаза.
— Кажется невероятным, что такое могло случиться в Манчестере.
— Как и в другом месте…
— Нет-нет. Именно в Манчестере!
Фиона поднесла фарфоровую чашечку к губам и сделала глоточек, демонстрируя изящество манер, достойное специальной телевизионной передачи по этикету.
— Кэботы обитали на этих землях практически со времени их освоения. Мы едва ли не самые давние здешние старожилы. Раньше, до рождения Джека, мы с Джимом жили на Бейкон-хилл, возле Луисбург-сквера. Имеете представление, где это?
Фрэнсис кивнула. Даже такая невежественная деревенщина с северной оконечности Лонг-Айленда, за каковую, несомненно, принимала свою гостью Фиона, могла распознать престижный бостонский адрес.
— Мы начали подумывать о переезде, как только я забеременела. Нас всегда привлекала идея жить здесь, ну а перспектива появления на свет ребенка подхлестнула нашу решимость покинуть большой город. Здешнее общество, нравы и порядки нам по душе. Это замечательное место. Все дружны между собой, все знакомы друг с другом. Мы с мужем могли быть уверены, что Джек вращается в кругу себе равных… Возможно, я рассуждаю неразумно, но разве любая мать не стремится оградить свое дитя от дурного влияния? Все мы наслышаны о том, что творится в современных школах — стрельба, наркотики. После чтения газет я чувствую себя больной. Как можно с этим смириться?
— Я с вами согласна, — поддакнула Фрэнсис.
— Я очень тревожусь за Аделаиду. Она прекрасная женщина. Но я думаю, что они с Биллом сделали ошибку, разрешив полиции произвести это вскрытие и затеять расследование. Подобные вещи стоит улаживать как можно быстрее. Иначе люди придут к выводу, что произошло не самоубийство, а нечто еще более ужасное. Только между нами: уже начались кривотолки, и ясно почему. Когда я вчера в клубе встретила Лили Боулер, она впрямую задала мне вопрос — имело ли место насилие. Сексуальное насилие, представляете?
Последние слова Фиона произнесла брезгливо и шепотом.
— Откуда взялась такая мысль?
— Люди строят предположения, и им всегда мерещится худшее. Конечно, я сказала Лили, что ничего подобного не было, во всяком случае, я об этом ничего не слышала. — Тут она посмотрела на Фрэнсис, явно ожидая от нее подтверждения. — Но, по моему мнению, с этой девушкой произошло что-то в этом роде. Только давно.
«О чем она говорит? Ведь Хоуп убита — вот что главное», — подумала Фрэнсис.
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Разрешите мне высказаться откровенно.
— Пожалуйста.
— У Хоуп было болезненное отвращение к еде. Видимо, какое-то нарушение психики. Должно быть, вы об этом осведомлены. Достаточно было взглянуть на нее. Другие проблемы тоже ее не миновали — депрессия и тому подобное. К сожалению, все это весьма серьезные вещи. Из нее никогда не получилось бы хорошей жены… ни для кого, а для Джека — в особенности.
— Но он любил ее, — возразила Фрэнсис.
— Любовь слепа. К тому же Хоуп умела скрывать свои секреты. Не заблуждайтесь насчет нее. Здесь она проявляла незаурядную ловкость. Но, уверяю вас, Джек никогда не вступил бы с ней в близкие отношения, узнав всю правду до конца.
— А что же еще она скрывала?
— Хоуп не могла иметь детей, но Джеку она об этом не сказала. Она вводила его в заблуждение, зная, как он мечтает о будущем потомстве.
— А как вы узнали про это?
Фиона смутилась и принялась старательно помешивать в чашке ложечкой. Сперва казалось, что она намерена проигнорировать заданный вопрос. Но все же она заговорила, аккуратно подбирая слова:
