Луиза покачала головой:
— Мы все порой ведем себя как полоумные влюбленные подростки. Но постарайся не усложнять ситуацию еще больше.
Через некоторое время я разговорилась с Джо, приятелем Дэвида. Он бросил медицину, потому что всю жизнь мечтал стать журналистом. Джо спросил, что я могу посоветовать начинающему репортеру. Я всерьез задумалась. Наконец я вспомнила своего главреда в газете «Геральд» — отличного мужика, который предложил мне работу, когда я уже замучилась ковыряться в провинциальных сенсациях Обана. Когда со мной случился очередной приступ неуверенности в себе, он отвел меня в «Прессбар» и после двух стопок водки средь бела дня заявил:
— Некоторые пытаются поразить читателя умными словесами, навороченными метафорами и аллюзиями, которые никто, кроме них, не понимает. Запомни: главное — не выпендриваться. Излагай как можно проще.
Джо расхохотался, затем кивнул в сторону Дэвида:
— Таких людей, как он, немного. Он потрясающий друг. Правда, с женщинами немного робеет. Но он очень-очень хороший парень.
— О, — ответила я. А что еще можно было сказать?
За пивом, смехом и разговорами пролетело несколько часов. Дэвид предложил «выпить на дорожку» у него дома. На языке жителей Глазго это означает всю ночь пьянствовать, горланить песни и спорить о смысле жизни.
Я испытующе на него посмотрела. Он действительно хочет, чтобы мы все завалились к нему, или просто проявляет вежливость?
— Поехали! — Видимо, он почувствовал мою нерешительность. — Полюбуетесь видами из окон.
Я не стала спрашивать, о каких таких видах он говорит, и взглянула на Кэти. Она была «за». Луиза и Скотт с неохотой отказались. Им пора было домой, сменить маму с папой, оставшихся с Льюисом.
По дороге я молчала и смотрела в окно, а в голове заевшей пластинкой крутилось: «Какой роскошный мужчина. Какой роскошный мужчина».
— Господи боже! — воскликнула Кэти, войдя в квартиру в высотке на берегу реки.
Из окон огромной комнаты, разделенной на несколько зон — гостиная, столовая, кухня, — открывалась головокружительная панорама северных и западных районов города. Окна были от пола до потолка. К счастью, хозяин явно не уделял особого внимания уборке: на кухне громоздилась гора немытой посуды, на столе в беспорядке лежали газеты, на полу рядом с телевизором были разбросаны диски, тут же валялись кроссовки, в углу подпирала стенку акустическая гитара. Я украдкой бросила взгляд на диски с телесериалами — о человеке можно многое понять по его пристрастиям. «Клан Сопрано», «Западное крыло», «Остаться в живых», «Прослушка», «Умерь свой энтузиазм». Ух ты. На стене красовалось внушительных размеров абстрактное полотно. Оно понравилось мне не меньше, чем вид из окна, но я не спросила, что это за картина, — вдруг окажется, что это какой-нибудь всемирно известный шедевр.
Дэвид попросил Джо принести всем пива из холодильника и поставить какую-нибудь музыку, а сам предложил нам с Кэти оценить вид из другой комнаты. Обычно экскурсии по чужим домам наводят на меня жуткую тоску. Жилища большинства людей не отличаются оригинальностью. Но эта квартира была великолепна. Наверное, вся моя темная пыльная конура могла бы поместиться у него в гостиной.
— Ух ты… Ух ты… — заладила я как попугай, когда Дэвид распахнул дверь из спальни на балкон и нам открылся вид на реку Клайд.
— Когда это Глазго стал Нью-Йорком? — спросила Кэти. Конечно, она преувеличивала, но лишь чуть-чуть.
Прямо по курсу находился новый Косой мост[21]. Он был подсвечен ярким, насыщенным лиловым сиянием, что создавало поистине волшебную атмосферу. Городские огни дрожали в черной непроницаемой воде. Потрясающе. Вдали виднелись серебристая Башня Глазго — часть одетого в титан Научного центра — и новый «журналистский» квартал, где располагались местные штаб-квартиры Би-би-си и телеканала «Скай». На западе над ночным горизонтом вздымались темные силуэты шести мощных кранов — напоминание о знаменитом на весь мир судостроительном заводе Глазго.
— Ух ты! Ух ты! — повторяла я снова и снова. — Фантастика.
— Глазго — отличное место, — согласился Дэвид. — Очень люблю этот город.
Кэти задала вопрос, который живо интересовал и меня:
— Так это твоя квартира?
— Нет, — рассмеялся он. — Моего брата…
— Он случайно не теннисист? — взволнованно перебила я.
— М-м… нет. — Дэвид недоуменно нахмурился. — Он работает в лондонском Сити. Решил вложить деньги в недвижимость и купил эту квартиру. Собирался ее сдавать. Но мне нужно было где-то перекантоваться, когда… — Он запнулся. — Я въехал около года назад. Планировал остаться всего на месяц, пока не обзаведусь собственным жильем, да вот задержался.
Мы вернулись в гостиную. Из колонок неслась песня «Беспечный бродяга» группы «Дублинцы», Джо подыгрывал на гитаре, все остальные подпевали.
«Выпить на дорожку» явно предстояло много. Примерно через час я возвращалась из ванной и наткнулась в коридоре на Дэвида.
Целую минуту мы смотрели друг другу в глаза, а потом он сказал:
— Я иду на балкон проветриться.
— Ага. Хорошо.
Он улыбнулся.
— Хочешь со мной?
— Ой. Ну да, наверное. Не знаю. Ладно, пошли.
На сей раз я внимательнее присмотрелась к спальне (между прочим, с отдельной ванной). В ней было не прибрано — хороший знак. Хотя какая мне разница? Повсюду книги — рядом с кроватью целая стопка, в которой я с ходу смогла опознать только «Спортивного журналиста» Ричарда Форда[22] и «Песнь палача» Нормана Мейлера. Я заметила несколько фотоальбомов Себастьяно Сальгадо[23] и множество сувениров — Дэвид явно повидал мир. Перед карикатурой из «Нью-Йоркера» в рамочке на стене я остановилась.
— Обожаю «Нью-Йоркер»! Мой любимый журнал. Классные рецензии на фильмы, а карикатуры — просто улет!
Висевшая на стене картинка изображала доктора, который пытался успокоить встревоженного пациента. Подпись гласила: «Нет, я еще никогда не делал такую операцию, но я видел, как ее успешно проводили в “Скорой помощи”».
— Отлично, — похвалила я и рассказала про свою любимую карикатуру: — Женщина пишет в дневник. Картинка называется «Низкая самооценка». Женщина написала: «Дорогой дневник, прости, что опять пристаю со своими проблемами…»
Он расхохотался. Это меня вдохновило.
— Или вот еще. Миленький песик на приеме у психиатра — тоже собаки. Пациент лежит на кушетке, а врач сидит позади него и что-то пишет в блокноте. Подпись объясняет, какое событие травмировало клиента: «Они передвинули мою миску».
Дэвид снова рассмеялся.
— Постой, вспомнила еще одну! — Надо было ограничиться двумя, но меня понесло. — Отец сидит на корточках перед сынишкой, который готовится к бейсбольному матчу, и ободряет его. Он говорит: «Помни, сынок. Победа не главное — если, конечно, ты не хочешь заслужить папочкину любовь».
Мы вышли на балкон и облокотились на перила. Стояли, любовались видом, наслаждались свежим воздухом. Было тихо, только где-то в отдалении шумели автомобили.
Почему-то мне ужасно хотелось объясниться с ним по поводу своих слов на вечеринке у Скотта и Луизы.
— Помнишь, я сказала, что встречаюсь кое с кем?
Он кивнул.
— Я имела в виду психотерапевта.
Он усмехнулся:
— У тебя что, проблемы с головой?
— Ну, поначалу я была уверена, что со мной все в порядке. Но сейчас, семь месяцев спустя, понимаю, что никогда не была нормальной.
— И как, помогает? — спросил он с улыбкой.
— Представь себе, да. Узнаешь о себе много нового. Удивительное дело.
— Что ж, как я понимаю, у русских есть водка, у американцев — психоаналитики. Наверное, всем что-то такое нужно.
— «Как я понимаю»? «Наверное»?
— Что?
— Ерунда, извини. Просто терапевтша вечно мне твердит: не надо гадать, не надо беспочвенных предположений, не прячься за пустыми словами.
Он опять засмеялся.
— А самый прикол в том, что я пишу об этом колонку. Сначала я особо не задумывалась, почему я это делаю. Я ведь журналист. Писать — это моя работа. Я ее люблю. И я думала, что таким образом смогу помочь другим людям. Но благодаря своей чокнутой докторше я поняла, что не все так просто. Всегда есть скрытые мотивы. Я пытаюсь осознать то, что, оказывается, я по-детски требую внимания, избегаю открывать людям душу и брать на себя ответственность, наблюдаю за собой со стороны, вместо того чтобы просто быть собой, — и это еще далеко не все. Я рассказала об этом своему главреду, но он все равно утверждает, что я могу помочь другим. В общем, все это как-то дико. Я где-то читала, что человек идет к психоаналитику с одной проблемой, а выясняет, что у него их целая куча. Сейчас я примерно в середине этого диковинного путешествия.
