— Чарли, замолкни, — огрызнулся Крис Коулбрук, выезжая с аллеи бунгало, где жила мать Сары. — Когда приедем домой, примешь ванную и сразу ляжешь в кровать. Понял?
Чарли скорчил несчастную рожицу.
— Ремень врезался мне прямо в живот, — заныл он, дергая ремень безопасности на груди. — И мне ни к чему эта идиотская подушка для младенцев. — Он принялся извиваться взад-вперед на детском сиденье. — Я уже большой, я…
— Не трогай ремень и закрой рот, — злобно рявкнул Крис.
Чарли вытаращился на него своими огромными обиженными голубыми глазами и осуждающе скривил губы. Крис вздохнул. Уехав из дома Барри и Лизы, он не переставал думать о Саре.
В последнее время она явно странно себя ведет. Где-то в глубине сознания с ужасающей скоростью начали разрастаться микроскопические семена сомнения. Он хмыкнул и приказал себе выбросить из головы идиотские мысли. Они с Сарой вместе уже много лет. Даже не вспомнить, сколько именно. Он все еще считает ее красивой и сексуальной. Может, нужно почаще ей об этом говорить, упоминать как бы невзначай?
Конечно, ему не всегда удавалось выбрать нужный подарок ей на день рождения, а бывало, он и вовсе путал даты, но, если быть реалистом, неужели это так важно? Проблема в том, что Сара никогда не ценила то, что было важно для него.
Некоторые женщины наверняка подумали бы, что утюг с отпаривателем — идеальный подарок, и он так до конца и не понял, что это Сара так расстроилась из-за леггинсов. Подумаешь, на пару размеров больше! Он вовсе не подразумевал, что она толстая, только хотел подстраховаться, к тому же у него остался чек. Крис потянулся: если будет возможность, он завтра приберется ради нее в гараже. Или помоет ей машину. Пусть все вернется на круги своя и покой в семье восстановится.
Он выехал на внешнюю полосу, чтобы обогнать спортивный автомобиль с откидным верхом. В машине сидели двое мужчин средних лет и две хихикающие девушки. Одна из них, на заднем сиденье, была в маленьком черном платье. Крис видел, как она повернулась и поцеловала рядом сидящего мужчину: он положил руку на ее голое бедро. Поцелуй был дразнящим, шутливым, но Крис вздрогнул: такой поцелуй таил провокацию. Через сто ярдов спортивная машина свернула к реке. Крис переключил скорость, и фургон проревел, погнав к дому.
Чарли приложил ладони к стеклу:
— Сегодня кое-кто сошел с ума, там, на дороге, — заявил он, чтобы поддержать разговор.
Крис покосился на него:
— Что ты мелешь. Не выдумывай, Чарли. Я тебе уже говорил. Никто не сошел с ума.
Чарли обернулся и смерил его возмущенным взглядом:
— Сошел, мама сказала. Это она мне сказала!
Крис вздохнул.
— Нет, не ври, Чарли.
Чарли выглянул в окно, будто хотел зафиксировать в голове, где правда, а где выдумка.
— Я и не вру. Мама сказала, что парень, который остановил машину и разговаривал с ней, потом сошел с ума.
Крис вытаращился на Чарли:
— Какой парень?
Чарли вздохнул, будто его отец был полным идиотом.
— Мужик из красной машины, за которой мы ехали. Он остановился, чтобы поговорить с мамой. Она еще назвала его красавчиком.
Червоточинки сомнения в голове Криса принялись расти с удвоенной скоростью.
— Как она его назвала, Чарли? — спросил он с деланным безразличием.
— Кра-сав-чи-ком, — с опаской протянул Чарли. — Сказала, что какой-то красавчик с ума сошел.
Крис чуть было не повернул фургон и не поехал выслеживать Сару в Бартон, но сдержался. Зато его внутренние органы исполнили маленькую напряженную тряску, которая началась где-то в горле.
— Что еще мама сказала? — услышал он собственный тихий голос.
Чарли задумчиво посмотрел на машины.
— Ничего она больше не говорила. Но тот парень сказал, что они еще увидятся.
— Серьезно? — проревел Крис, выжимая газ.
Крис и не подумал купать Чарли. Затолкал его в спальню, задернул шторы, запихнул в магнитофон кассету «Книга джунглей», торопливо и рассеянно чмокнул его и пожелал спокойной ночи.
Чарли выпятил нижнюю губу и с несчастным видом забрался под одеяло. Крис побежал на кухню и взял телефон. Ответили после второго гудка.
— Справочная, назовите имя абонента.
Крис зажал трубку подбородком:
— Карлайл, Моника Карлайл.
— У вас есть адрес абонента?
Крис закусил губу.
— Она живет в Бартоне.
— Спасибо.
— Номер новый, — поспешил сообщить он в тишину. Девушка на том конце провода невнятно хмыкнула, давая ему понять, что она его слышала, и пропала. Через мгновение электронный голос поведал ему, что такого абонента не существует. Крис не вешал трубку, прохаживаясь по кухне в поисках чего-нибудь съедобного, чтобы отвлечься от неприятного ощущения голода в животе.
— Нет. Нет, боюсь, Моника Карлайл в Бартоне не зарегистрирована. Проверьте по буквам: КАРЛАЙЛ?
— Да, — торопливо бросил Крис.
— Нет, извините, но в Бартоне на имя Моники Карлайл телефонный номер не значится. Есть М. Карлайл, торговец скобяными товарами, по адресу Катберт Сент-Эндрю…
Только Крис положил трубку, как телефон зазвонил опять.
— Алло. Сара, это ты? — слишком поспешно произнес он, пытаясь скрыть эмоциональное напряжение в голосе.
— Нет, пап. Это я, Мэтью. Мама еще там?
— Нет, ее нет, — Крис совсем забыл об их старшем сыне.
— Звоню узнать, когда она собирается за мной заехать.
Крис взглянул на кухонные часы.
— А когда она обещала?
Мэтью задумался вслух:
— Около одиннадцати, но я хотел спросить, может, она в полночь приедет, мы с Ханной хотели посмотреть один фильм по четвертому каналу…
— Она сказала, что позвонит?
Мэтью фыркнул:
— Нет. Что это, испанская инквизиция? — Крис услышал, как кто-то рядом проговорил: «Никто не ждал испанской инквизиции», потом раздалось безумное хихиканье.
Внезапно Крис закипел от горячей бессильной злобы, и ему захотелось что-нибудь сломать.
— Ты проводишь с Ханной слишком много времени, — зашипел он от ярости. — Ожидаешь, что мы будем бегать за тобой, как долбаная служба такси? Когда мне было семнадцать, я не шлялся где ни попадя, я…
— Хватит, хватит, — прервал его Мэтью спокойным голосом. — Извини. Если это так сложно, пусть приезжает в одиннадцать. Что, спросить нельзя?
Крис провел пальцами по волосам.
— О’кей. Все понятно. Если мама позвонит, я ей скажу, чтобы она тебе перезвонила.
Не дав Мэтью ответить, Крис бросил трубку и невидящим взглядом оглядел беспорядок на кухне. Сел за стол и попытался мысленно вернуться назад, к тому моменту, когда в его мозгу зародились эти маленькие черные тролли. Одна часть его сознания — рациональная и разумная часть, — говорившая голосом, зловеще похожим на голос Сары, спрашивала его, с какой стати он впадает в истерику. Новое платье, новая прическа и вечер вне дома: это еще не значит, что жена прыгнула в постель к другому мужчине, невозмутимо и твердо уверял голос.
Следующим был голосок Чарли, который утверждал, что весь день Сара гонялась за симпатичными парнями на машинах. И, наконец, его собственный голос: тихий, нервный, будто боящийся темноты.
— Когда ты в последний раз говорил ей, что она хорошо выглядит, просто так, не для того, чтобы затащить ее в постель или принудить сделать что-то, что тебе самому делать не хотелось? Когда в последний раз ты покупал ей цветы или приглашал на ужин? Вообще, давно ли ты приглашал ее куда-нибудь?
Тот же тоненький голосок ныл, придумывая сотни предлогов, почему у него не находилось времени или денег, но ни одна отговорка не звучала более или менее убедительно. Крис вздохнул и почувствовал, как его захлестывает тревожная волна вины, поднимаясь откуда-то из глубины живота.
На кухонном столе, рядом с заварочным чайником, стоял старый жестяной ящик, где, теоретически, Крис хранил инструменты. Он принес его, когда чинил что-то в туалете на первом этаже. Стамески затупились, в наборе отверток, который Сара подарила на прошлое Рождество, не хватало двух штук, а одна из тех, что осталась, напоминала клюшку: он использовал ее, чтобы отковыривать тротуарную плитку.
Как-то раз они с Сарой поссорились, и она достала коробку с инструментами и поставила ее на стол, как ковчег.
— Вот, — сказала она, драматичным жестом указывая на ящик и закипая от злости. — Видишь? Ты обращаешься со мной, как со своими чертовыми инструментами. Пренебрегаешь ими. Используешь не по назначению, разбрасываешь где ни попадя, чтобы они ржавели, и потом — ни с того ни с сего, когда они вдруг тебе понадобились, думаешь, что они так и будут лежать там, где ты их оставил. Будут ждать тебя. Тебе кажется, что ты возьмешь их и сделаешь свое дело, никому не причинив вреда.
Тогда он подумал, что она обезумела.
Но сегодня вечером, когда она нарядилась, чтобы пойти на вечеринку, что он сказал? При мысли об этом Крис поморщился.
