Однако банки неохотно выдавали кредиты на строительство отелей-казино. Выход нашел Бенджамин Сигел, более известный как Багси[3] Сигел. На свои деньги, вырученные от букмекерских операций в Калифорнии, и средства таких инвесторов, как Мейер Лански и Mo Гринбаум, Багси построил «Фламинго». Этот отель-казино открылся 26 декабря 1946 года, и весь вечер на сцене были Джимми Дюрант и «Ксавье Кугат Бэнд».
Управляя «Фламинго», Багси не стеснялся в расходах, а потому отель не приносил прибыли. Кроме того, вспыльчивость Багси часто приводила к конфликтам: не раз и не два он избивал сотрудников. Причем на глазах у посетителей отеля. Так продолжаться не могло, и с Багси разобрались: 20 июля 1947 года он был застрелен из ружья тридцатого калибра, когда сидел на диване в доме своей любовницы Вирджинии Хилл в Беверли Хиллз. После его кончины банки с большим пониманием отнеслись к нуждам Лас-Вегаса. Они дали деньги как на достройку «Фламинго», так и на сооружение новых отелей-казино. В Лас-Вегасе начался строительный бум. Новые отели росли как грибы после дождя, выстраиваясь рядком, который вскоре начали называть Стрип[4].
Однако оставалась нерешенной главная проблема: доступ. Поездка в Лас-Вегас по-прежнему доставляла немало хлопот.
Вот здесь Джонас Корд и внес свою лепту. В 1947 году его компания «Интерконтинентал эйрлайнс» ввела ежедневные рейсы в Лас-Вегас из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Вскоре число рейсов удвоилось. Его самолеты летали на большой высоте, в более спокойных слоях атмосферы. Они обладали большей скоростью. Из Лос-Анджелеса «Интерконтинентал» доставляла своих пассажиров в Лас-Вегас за девяносто минут. Любители азартных игр могли улететь в Вегас во второй половине дня, провести в казино ночь, а утренним рейсом вернуться домой. Алкогольные и прохладительные напитки подавались с первой до последней минуты полета.
Поначалу стюардессы выполняли функции медицинских сестер, помогая пассажирам преодолевать приступы воздушной болезни. С увеличением размеров самолетов и мощности их двигателей потребность в медицинском обслуживании падала, но появление стюардессы добавляло пассажирам спокойствия. Джонас решил, что стюардессы должны еще и поднимать пассажирам настроение, особенно тем, кто предвкушал веселую ночь в Лас-Вегасе, а потому попросил своих стюардесс заступать на работу в шортах. Из всех стюардесс мира шорты они надели первыми. Компанию шортам составляли футболки с надписью на груди: «ИНТЕРКОНТИНЕНТАЛ — ЛАС-ВЕГАС». На большинство рейсов билеты раскупались полностью.
Прибыльность лас-вегасских рейсов не осталась без внимания других авиакомпаний, и скоро туда начали летать из Денвера, Далласа, Чикаго.
Джонас Корд содействовал процветанию Лас-Вегаса, и его имя там хорошо знали. Ни за номер, ни за еду, ни за выпивку в Лас-Вегасе с него не брали ни цента.
Однако ему и в голову не пришло отправиться в Лас-Вегас и провести там дни, недели, а то и месяцы, пока у сенаторов не отпадет охота заслушивать его свидетельские показания. Идея принадлежала Неваде. Джонас знал, что Невада обо всем договорится.
В небольшом деревянном доме в конце посадочной полосы действительно располагался частный клуб для владельцев самолетов и пилотов. Там они ели, пили, играли с одним из дюжины автоматов или отдыхали наверху в спальне с кем-либо из девиц, сидевших у стойки бара.
— Не знаю, как ты, а я с удовольствием съем хороший бифштекс, — заметил Невада.
Они сели за столик у окна, выходящего на посадочную полосу и ангар. Джонасу в клубе понравилось. Столик и стулья из клена. Скатерть и занавески на окнах — из хлопчатобумажной ткани в красно-белую клетку. Серебряное ведерко с бутылкой кьянти. Бумажные салфетки.
Джонас заказал бутылку бербона, два бифштекса с кровью и жареный картофель.
— И кто предлагает мне верхний этаж в отеле «Семь путешествий»? — спросил Джонас.
— Тот, кому он принадлежит, — ответил Невада. — Его зовут Моррис Чандлер.
— Где-то я слышал это имя.
— Моррис и я знакомы с давних времен.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что с Кордами ты познакомился позже? — спросил Джонас.
— Совершенно верно.
Джонас не стал развивать эту тему. Часть жизни Невады оставалась закрытой книгой. Что-то Джонас знал, как и его отец, но Невада Смит не поощрял лишние вопросы.
От бара к их столику направилась девушка. Коротко стриженная блондинка со слишком яркой помадой. Белая блузка лишь подчеркивала внушительные размеры ее груди.
— Вам, парни, не скучно? — полюбопытствовала она.
— Честно говоря, нет, — ответил Джонас. — Мы хотим поговорить о делах.
— Да, конечно. Если дела вам наскучат, вы найдете меня в баре.
— Может, тебе стоило ее приветить? — спросил Невада, когда девушка отошла. — Успокоил бы нервы.
— Нервы мне успокоит бербон. Полагаю, мне надо позвонить Монике и сообщить, где я.
— Подожди, пока не приедешь в свой номер. Телефоны Чандлера идут через коммутатор в его конторе в Сан-Диего, так что проследить, откуда ты звонишь, невозможно. Кроме того, я готов спорить, что твой домашний телефон прослушивается.
— А как же я смогу звонить на работу?
— Доверься Чандлеру. Он поставит на твои телефоны скрамблеры[5]. Я уже говорил с ним. Сказал, что тебе надо поддерживать связь с людьми, которые работают на тебя. Слушай, ты не первый, кто прятался на верхнем этаже отеля «Семь путешествий».
— «Доверься Чандлеру»…
— Я ему доверяю. Мы с Мори прошли долгий путь.
За разговором Джонас поглядывал в окно. Трактор вывез из ангара двухмоторный «бичкрафт». Вскоре к полосе подъехали два черных лимузина. Пять мужчин вышли из них и поднялись по трапу. «Бичкрафт» отбуксировали к концу полосы. Взревели моторы, самолет набрал скорость и оторвался от бетона, проехав чуть ли не всю полосу: тяжелый «бичкрафт» требовал длинного разбега.
— Мы делаем слишком большую ставку на этого Морриса Чандлера.
— Напрасно ты волнуешься. Мы с Мори прошли долгий путь, — повторил Невада.
Пустыня, окружающая Лас-Вегас, вдохновляла некоторых инвесторов давать строящимся на их деньги отелям названия, навеянные арабскими сказками. Благо в те годы в Голливуде сняли не один роскошный фильм, взяв за основу тот или иной сюжет «Тысячи и одной ночи». И название отеля «Семь путешествий» имело самое непосредственное отношение к семи волшебным путешествиям Синдбада-морехода. Построили отель «Семь путешествий» в мавританском стиле, но он скорее напоминал не настоящие мавританские дворцы, а декорации съемочных площадок. Возвышался он на зеленой лужайке, среди покачивающихся на ветру двадцати пальм. Длинные трехэтажные крылья примыкали к центральному зданию высотой в пять этажей.
Вода играла важную роль в архитектуре отеля. Перед фасадом фонтаны выстреливали вверх пузырящиеся струи. Позади располагался огромный бассейн. С пятого этажа Джонас видел, что бассейн и фонтаны образуют с корпусами отеля единый комплекс.
С наступлением темноты электричества не жалели. Фонари горели под водой. Подсвечивались пальмы. Цветные прожекторы освещали фонтаны. Мягкий желтый свет заливал фасад отеля.
Джонас оставил автомобиль на стоянке за отелем и вместе с Невадой вошел через служебный вход. Дорогу Невада знал и прямиком провел его в кабинет Чандлера на втором этаже.
В приемной мрачный субъект в черном костюме заступил им путь, но лишь на мгновение, пока не узнал Неваду. Он открыл дверь в кабинет и предложил пройти и располагаться как дома, а сам отправился на поиски мистера Чандлера.
Кабинет не имел ничего общего с арабскими сказками. Наоборот. Более всего он напоминал Джонасу кабинет отца, теперь его собственный, в административном корпусе «Корд эксплозивз». Мебель темного дуба, черная кожа, декоративные обивочные гвозди, зеленые ковер и портьеры, бронзовая лампа под зеленым абажуром на столе. Старомодный кабинет, удобный для работы и без претензий на вычурность.
Моррис Чандлер оказался совсем не таким, как предполагал Джонас. Лет семидесяти, одного возраста с Невадой. Низкого росточка и худенький, хотя и сохранил хорошую осанку. Черные волосы только тронула седина. Над карими глазами кустились брови. Нос, когда-то длинный и острый, теперь стал плоским, несомненно, после крепкого удара. Обратил внимание Джонас и на асимметричность лица: скорее всего, из-за неудачно сросшейся сломанной правой скулы. Вокруг широкого, с большой нижней губой рта, под глазами, у носа пролегли глубокие морщины. Кожа на шее обвисла. Одет мистер Чандлер был в безупречно сшитый темно-синий, в полоску, двубортный костюм.
Входя в кабинет и протягивая правую руку для рукопожатия, левой он вытащил изо рта толстую черную сигару. Окутавший его дым достиг ноздрей Джонаса. Сигара крепкая, определил он, но дешевая.
