Элизабет Питерс - Обнаженная дважды

Трагическая история была полезна постольку поскольку, так как бросала новый свет на некоторые грани характера Катлин, но она совсем не подходила к теории Жаклин. По крайней мере, так думала Жаклин до того, как Лори добавила последний изобличающий комментарий:

— Я не хотела делать этого, Джеки. Я не понимала, пока не стало слишком поздно. Мы все сделали это. Это была наша вина.

На пути обратно в Пайн-Гроув Жаклин прилипла сзади к желтому школьному автобусу, останавливавшемуся у каждого дома. Она была рада, что ей надо было подстраиваться под его скорость, благодаря чему ей не пришлось во всех подробностях перебирать в своей памяти то, что недавно рассказала Лори.

— Я делаю это не специально, — воскликнула Жаклин, — я не хочу, чтобы люди вываливали на меня все, что накопилось в их душе. Это не честно. — Никто не ответил ей, даже тихий голос ее совести. Она продолжила с усиленной энергией: — Я никогда не претендовала на то, чтобы быть психологом. Почему меня всегда интересуют проблемы других людей? В этом случае их целый ворох; как могу я быть уверена, что не сказала ничего лишнего? Но я должна была сказать что-то, я не могла просто уйти и оставить ее плачущей. Проклятье, мне нравится эта женщина. Может быть, остальные члены ее семьи думают, что она вышла замуж за человека ниже себя, но на мой взгляд, она лучшая из них всех. У нее лучшие манеры, у нее инстинкты леди, как выразился бы мой дорогой старый дед.

Я почти жалею, что Лори рассказала мне эту историю. Даже в пересказе она ужасна. Я словно наяву увидела Катлин и услышала ее угрозы этому человеку. Он утонул, сказала Лори. Упал с мостика, возвращаясь домой пьяный, и не смог выплыть. Уверена, Катлин не… И что подразумевала Лори, когда сказала мне «мы все сделали это»? Что они сделали? Проклятье, проклятье, проклятье! Теперь я еще больше запуталась, чем до нашего с ней разговора.

Движение, возникшее после окончания школьных занятий, заполнило улицы Пайн-Гроув — матери спешили домой, чтобы вовремя встретить школьный автобус, учащиеся старших классов возвращались на своих пикапах и чиненых-перечиненых автомобилях из Медоукрика, где находилась средняя школа. Когда Жаклин замедлила скорость перед светофором на углу Главной и Уильямс, она увидела Сэма Поффенбергера, управляющего из «Бон-Тона», стоявшего в дверном проеме своего заведения и гревшегося на солнце. Он улыбнулся и помахал ей рукой. Жаклин помахала в ответ.

На светофоре зажегся зеленый свет, но поток машин продолжал медленно ползти, сдерживаемый грузовиком из пекарни Бреннера, остановившимся перед магазином «Веселый гигант». Рядом с магазином находился банк, а за ним располагался книжный магазин.

Войти или не войти? Ее визиты в этот день были не очень удачными: один нежеланный, другой привел к неуместному признанию. Ожидая момента объехать грузовик, Жаклин изменила свое решение. Возможно, рассказ Лори был более актуален, чем она думала. А время уходило.

Жаклин перестроилась на левую полосу и постаралась протиснуться на парковку перед книжным магазином. Дверь была открыта, и там, усевшись прямо в центре дорожки, с достоинством расположился большой черный кот.

Он не двинулся, когда Жаклин подошла к нему. Ей пришлось обойти его, что он признал как должное. Заработав на этом очко, кот последовал за ней в дом.

Джан была одна. Она сидела в кресле у камина, склонив голову над папкой, наполненной бумагами. Она вежливо, но без энтузиазма приветствовала Жаклин.

— Вы хотите какую-нибудь книгу?

— Пришла повидаться с вами. — Жаклин заняла другое кресло. Кот прыгнул ей на колени.

Джан нахмурилась.

— Убирайся, Люцифер.

— Все порядке. — Жаклин уже почти приняла решение. За несколько секунд, в течение которых Люцифер устраивался поудобнее, она все обдумала. Будь тактичной, сказала она себе. Будь хитрой. — Это похоже на рукопись, — начала она. — Это не ваша версия продолжения «Обнаженной», верно?

Джан прикрыла папку руками.

— Она не принесет никакого вреда, если никто больше никогда не увидит ее, не так ли? Как продвигается ваша работа?

— Дело бы шло быстрее, если бы меня меньше отвлекали. Кто-то свалил на мою голову ночной горшок вчера вечером.

— Что? — Удивление Джан выглядело подлинным.

— Гм, по правде говоря, это был не ночной горшок, а другая разновидность фарфоровых емкостей — по размеру больше ночного горшка, и при этом она была наполнена камнями. — Жаклин перешла к описанию этого инцидента и других случаев, преувеличивая не больше, чем позволяли ее артистические возможности. — Кто пытается запугать меня, Джан?

Кривая улыбка исказила рот Джан. Она не ответила, а только выставила вперед ногу, обутую в тяжелый ортопедический ботинок.

— Если бы я подозревала вас, меня бы здесь не было, — сказала Жаклин. — Я не обвиняю вас, я прошу вашей помощи. Вы предупредили меня, когда я впервые пришла сюда. Почему вы предупреждали меня, Джан?

Глаза женщины избегали ее взгляда. Жаклин не ожидала, что этот разговор окажется легким. Джан, возможно, трудно было изложить свои причины в словесной форме.

— Позвольте мне высказать свою догадку, — продолжила Жаклин. — Это не было предупреждением. Вы не говорили, что мне будет угрожать опасность. Вы лишь выразили некоторую тревогу по поводу происходящих событий, что-то насчет исчезновения Катлин.

Руки Джан теребили ткань юбки, сжимая и расправляя ее. Она привыкла, что кот лежит на ее коленях, подумала Жаклин. Они удобные создания. Беспокойные руки не выглядят так нервно, когда гладят кота. Ее собственные руки замерли на пушистом животном, и Жаклин упорно продолжала свое:

— Вас не было здесь, когда Катлин пропала. Но вы и Пол — близкие друзья. Вы оба очень сильно, страстно преданы Катлин. Вы беседовали о ней. Он рассказал вам о ней. Пол не верит, что она совершила самоубийство, не так ли?

Ответа не последовало. Жаклин продолжала:

— Он не может этому поверить, Джан. Они любили друг друга. Самоубийство перечеркивает любовь. Любовь ничего не значит, любви недостаточно. Самоубийство крайний, чрезвычайный акт презрения к любви. Человек, с чьей любовью обошлись подобным образом, обычно реагирует одним из способов: отрицает сам факт или ненавидит человека, отвергнувшего его. Пол не может прийти к определенному решению, не так ли?

— Прекратите! — Джан откинула голову назад.

«Ее глаза были озерами растворившейся ночи, черными от боли и ненависти. Орана, жрица Темного бога…»

«Как хочешь, так и назови», — подумала Жаклин, ожидая, когда Джан успокоится. В любом случае, это была несправедливая аналогия. Джан думала о себе, как о героине — как о Катлин. Хотя в каком-то смысле Катлин стала соперницей Джан.

— Вы все неправильно поняли, — наконец заговорила Джан. — Пол не предавался болезненным досужим домыслам. Существуют серьезные причины полагать, что Катлин никогда не лишила бы себя жизни.

— Однако некоторые вещи указывают на то, что она планировала самоубийство. Новое завещание, набросок для продолжения…

— Она боялась, что умрет. Но не от своей собственной руки.

— А-а-… — Это было то, что Жаклин и ожидала услышать, — ее собственная притянутая за уши гипотеза, озвученная независимым наблюдателем. — Давайте перестанем отгораживаться друг от друга, Джан, — быстро сказала она. — Я на вашей с Полом стороне. Я думаю, что кто-то пытался убить Катлин.

— Пытался? Кто-то убил ее. Катлин Дарси мертва, убита, и убийца наслаждается плодами ее труда и ее жизни. Он гуляет под солнцем, тогда как она в темноте… ушла навсегда…

Она прикрыла лицо руками. Кот зашевелился и спрыгнул на пол, а затем оказался на коленях Джан. Одна рука оторвалась от изуродованного лица и погрузилась в густую шерсть.

— Хорошо, — произнесла Жаклин, чувствуя себя жестокой скотиной. Это была вторая женщина, которую она довела до слез за одно утро. Рекорд даже для Жаклин Кирби. — Хорошо, Джан. Если это правда — а я верю в это, — тогда давайте что-нибудь предпримем. Вы сказали «он». Вы знаете, кто это был?

— Неужели вы думаете, что я сидела бы сложа руки если бы знала? Я не знаю. Не знает и Пол. Но версия о самоубийстве попросту не имеет под собой оснований. Существует слишком много противоречий. Вы производите впечатление осведомленного человека, Жаклин Кирби; я предполагаю, что вы знаете о «несчастных случаях» с Катлин.

— Да. Они идентичны с теми, которые произошли со мной.

Полоски от слез испещрили лицо Джан, но она прекратила плакать.

— Я ничего не понимаю. Кто-то пытался убить Катлин и в конце концов преуспел в этом. Но зачем ему вредить вам?

— Почему кто-то хотел смерти Катлин? Это самый крупный камень преткновения, Джан. Сообщил ли Пол вам что-нибудь о семье Катлин что могло бы послужить ключом к разгадке?