Зак не мог отмахнуться от непрошеной мысли, внезапно пришедшей ему в голову.
Морриссей. Нет. Невозможно. Никто не способен разыгрывать такую комедию.
Да?
Все возможно. Годы работы это доказали.
— Не знаю даже, существенно это или нет, — произнес Морриссей. — Тут может быть одно из двух. Кто-то знал, что на острове охрана, и тем не менее отправился туда, чтобы сделать или добыть… что-то, решив, что разберется с охраной, если придется. Либо тот же самый человек направился на остров, наткнулся на Гэри и понял, что у него нет другого выбора, как только убить его. И то и другое определенно ведет нас в никуда.
— Я вмешаюсь в беседу с Джоури. Может быть, мое присутствие как-то поможет, — сказал Зак.
Морриссей кивнул и поднялся:
— Идите за мной.
Джоури и двое полицейских находились в одной из комнат для допросов и смотрели видео. Увидев Зака, Джоури улыбнулся:
— Здравствуйте, мистер Флинн.
— Спасибо, Джоури, что пытаешься помочь.
Вдруг заговорил один из офицеров:
— Смотрите, Аманда О’Райли.
— И Кэт, — сказал Зак.
— И Клара. Я узнал уже полгорода, — произнес Джоури, в смятении качая головой. Потом застыл. — Там… смотрите. Тот парень, который был с Эдди в тот день!
Каэр подумалось, что семья очень опечалена.
Дом О’Райли был известным местом в округе. В течение всего дня люди останавливались возле него. Тихо, с почтением и неподдельной теплотой.
Когда наконец уснула Кэт, Каэр ничего не оставалось, как сидеть в собственной комнате или бродить по дому, но в своей комнате ей было одиноко, а дом полностью взяла под свой контроль Марни. Каэр не хотела на все время оставлять Кэт в одиночестве, но у нее не было желания и просто бездельничать. День выдался долгий и тяжелый.
В конце концов она решила, что ей не повредит немного прогуляться, хотя было холодно. Она собралась сходить в офис фирмы Шона, который был официально закрыт в связи с кончиной Брайди, и посмотреть, не обнаружит ли она там чего-нибудь.
Прогулка получилась более долгой, чем она предполагала. Может, летом это было бы приятно, но сегодня — не очень. Каэр замерзла.
И чувствовала себя опустошенной.
Неудивительно, что Майкл назначил именно ее сопровождать Брайди. Возраст навсегда останется врагом человека. Не важно, как далеко шагнет наука. Всегда найдется нечто, что окажется способным лишить жизни или лишить жизнь ее ценности.
Тело не бессмертно.
Однако это все удивительно.
За долгие годы она не раз принимала это обличье, то, в котором была рождена. Это всегда доставляло удовольствие и становилось откровением.
Люди очень часто неправильно понимали, в чем заключается ее роль. Она не забирала жизнь. Смерть — естественная составляющая устройства мира. Она просто помогала тем, кто умирал. Конечно, существовали и злые баньши. Злые мужчины и женщины порождали злых баньши, которые создавали хаос и несли боль. Майкл всегда был начеку. Он знал, как от них уберечься.
Майкл обладал опытом. С начала времен. Но он никогда не объяснял, откуда берутся злые баньши. Он лишь предупреждал тех, кто служил ему, что они никогда не должны способствовать появлению таких созданий. Она считала, что Майкл знал очень много. Знал все о людях. О смертных. Баньши были родом из Ирландии, и их главной задачей было помочь перейти в другой мир прежде всего ирландцам. Но иногда они помогали и другим. В целом у каждого народа были собственные существа, которые сопровождали мертвых в загробную жизнь.
Древние греки переплывали через Стикс.
Викинги уходили в Валгаллу.
И всегда были те, кто сопровождал, помогал сгладить переживания, превращал путешествие в радостное событие или в редких случаях, когда вкрадывалось зло, в настоящий ужас.
Новую баньши выбирали с чрезвычайной осторожностью. И выбор всегда оставался за Майклом. Это была работа и забота баньши — брать за руку тех, кто прожил добрую жизнь. Им не надо было быть святыми. Просто человечными по отношению к таким же людям, как они сами, чтобы их с такой же добротой препроводили в другой мир.
Карета, которая прибывала за ними, — черная, с запряженными в нее черными лошадьми в плюмаже. Исключительно по ирландской традиции.
Ее долг — помочь, когда происходит отделение души от тела. Что касается остальных — она не знала, да и не было времени переживать об этом. Ирландцы жили во всех уголках мира, поэтому работы для баньши всегда хватало.
Смерть в старости не была трагедией. Естественное завершение жизни, обычный ход вещей. Смерть в молодости — ошибочна, противоестественна, противоречит великому замыслу. Это случалось. И когда случалось, иногда рождалась новая баньши. Она сама оказалась жертвой многовекового конфликта, ненависти, сотнями лет взращиваемой в людях. Быть убитой из-за любви… И печально, и поэтично.
Говорят, в момент чьей-то смерти баньши, принявшие человеческий облик, как от них требовалось порой, могли убедить умирающую занять их место. Но душа должна была быть достойна этого, потому что не существовало более страшного греха, чем позволить кому-то жестокому и злому сопровождать мертвых в путешествии в мир иной, к зеленым холмам, туда, где возвращаются молодость, красота и счастье.
Она всегда получала удовольствие от своей работы, которую рассматривала как последнее проявление доброты к тем, кто вел достойную жизнь. Каэр проникала в их память, чтобы осторожно и нежно вернуть к покатым склонам холмов, к старой, быть может забытой, любви, царившей в душе. Она видела мужчин, которые обладали твердыми убеждениями и глубокой верой, и женщин, которые давали им эту силу и эту веру, и всех тех, кто понял в свои последние дни, что войны, которые они развязывали, то, за что вели сражения, не всегда были справедливыми и никогда не происходили во имя Бога и с одобрения Бога.
Она забирала тех, кто пожертвовал своей жизнью ради спасения других жизней, и рада была поблагодарить их и сказать, что их любовь и самопожертвование не остались незамеченными.
В облике человека она наслаждалась возможностью щеголять в модных нарядах разных веков, видеть бессчетное количество вещей невероятной красоты и с удовольствием вдыхать тонкие и сладкие ароматы.
Как и Майкл, она смаковала множество вкусной еды.
Но никогда прежде она не потворствовала себе в удовлетворении желаний своего тела. Сейчас Каэр прекрасно понимала, что это было мудро с ее стороны.
Боль.
Позволить себе плотские наслаждения в итоге означает только одно — боль.
Ее не могли убить еще раз. Она чувствовала это, когда получала ушибы, падала или случались порезы. Заживало все. Моментально. Но в великой дилемме жизни и смерти душевное страдание гораздо хуже любой физической боли.
Любовь.
Она на самом деле любит? Возможно ли так полюбить за считаные дни?
Существуют ли родственные, близкие души?
Возможно ли…
Быть бессмертной, потом посмотреть в глаза мужчины и понять, что он — это все, чего она желает?
Полюбить силу, которая не имеет ничего общего с физической, с манерой ходить и говорить, а заключается в молчаливом соблюдении кодекса чести и этике.
Даже в его любви к музыке.
Она безумно хотела остаться. Позволила себе мечтать.
Ей следовало лучше знать об этом.
Когда-то давным-давно, в другой жизни, когда она была простой смертной, Каэр любила. Ей следовало вынести урок. Она считала, что любовь сильнее ненависти, что любовь между теми, кто уже по своему рождению приходятся друг другу врагами, будет понята. И даже прославлена. Думала, что сможет изменить свой крохотный уголок мира, заставит людей понять, что не нужно ни в ком взращивать ненависть, которую и так взращивали и лелеяли так долго.
Но она ошиблась. И погибла из-за своей ошибки.
Теперь, только теперь, в то время, когда столько в мире было уничтожено, ирландцы наконец-то поняли, что надо радоваться каждому новому дню, что ни один из рожденных сегодня детей не заслужил страданий за грехи прошлого.
Слишком поздно для нее.
Однако она не могла подавить в себе столь сильное желание. Она могла отказаться носить шелка и чувствовать на губах вкус меда. Не было такого места на земле, разлуки с которым она бы не вынесла.
Но сердце и душу, которые она разглядела в глазах этого мужчины, то, как он прикасался к ней…
Она подняла руку и дотронулась до щеки. Слезы.
Распрямила плечи. Она была той, кем была. И дело не только в этом. Что, если он узнает? Боже, она не могла даже представить, что может решиться рассказать ему правду: «Мне нельзя остаться с тобой. Понимаешь, я — баньши. Да, серьезно. Рыдающая баньши, которая появляется вместе с огромной черной каретой Смерти».
Он возненавидит ее, он будет подавлен.
