- Маша! - крикнул я и сжал выглядывающие из трусов коленки. - Звонят!
- Ты что, уже и открыть не можешь? Не видишь, я занята?
Звонок настойчиво дребезжал.
- Да как же я открою? - внятно прокричал я. - Мне даже надеть нечего!
- Свадебный костюм накинь...
Просто замечательно! Свадебный костюм! Может, еще бабочку прицепить? Тем не менее я достал из шкафа свой маскарадный наряд, влез в полосатые брюки и надел белую рубашку с загнутым воротничком. "Утро аристократа", да и только. "Он напряг мускулистую руку, поцеловал графиню и вынес помойное ведро..."
- Кто там? - тривиально спросил я, приложив губы к замочной скважине.
- Да я... - ответил женский голос.
Я опять прильнул к глазку, но в круглом окошечке виднелись только какие-то клетчатые тюки.
- Кто - "я"?
Ну и манера! Трудно, что ли, сообщить свое имя или фамилию, на худой конец? Женщина за дверью пробормотала:
- Да Лена же из Орехова...
Что-о?!! Этого еще не хватало! Внезапно мне вспомнилась записка, которую я еще зимой нашел под дверью своей квартиры. Что-то там вроде "ждала, в следующий раз сообщу", кажется. Значит, "следующий раз" наступил. И как назло, именно сегодня! Что ж ты не сообщила-то, дура?
Я лихорадочно огляделся по сторонам - нет ли поблизости жены - и приоткрыл дверь. Она тут же распахнулась настежь под напором сумок, тюков, баулов и узлов. За этой горой возвышалась довольно толстая особа, обмотанная платком. Она сверкнула золотым зубом.
- Доброе утро, Арсен!
- Здравствуй, Леночка, здравствуй, - промямлил я, пытаясь оттеснить гостью на лестницу. Я ухватил с вешалки пальто. - Давай посидим где-нибудь, ты, небось, устала с дороги...
- А вещи-то? - недоуменно протянула она.
Да, действительно, вещи! Девушку Елену я, может, и сумею нейтрализовать. А вот как быть с ее баулами?!
Ухватив первый попавшийся мешок, я швырнул его в комнату Еписеева-младшего. За мешком последовал остальной багаж.
- Такое ощущение, что ты к нам навсегда, - сдержанно пошутил я.
- Нет, всего на пару недель, - серьезно ответила Елена.
Я вытолкал ее из прихожей и заглянул в комнату. Маша стояла на табурете и вытирала пыль с фотографии неизвестного летчика.
- Маш, пойду я, что ль, прогуляюсь, - сказал я непринужденно, - раз мне уже нет места в этом доме. Может, купить чего?
Мадам Еписеева глянула на меня.
- Что-то ты заспешил, - подозрительно пробормотала она и глянула в мои расширенные от ужаса зрачки. - Смотри рубашку не изгваздай!
- Так, может, я в магазин зайду?
- Сейчас я тебе список напишу.
Я едва не схватился за голову. Маша медленно спустила ногу с табуретки.
- Не надо! Не надо! Я так запомню! - проговорил я испуганной скороговоркой.
- Ну тогда купишь стирального порошка. Две пачки. Шесть кило картошки, два десятка яиц и... - Мария задумалась.
- Хорошо-хорошо, любовь моя! - вскрикнул я и пулей вылетел на лестницу, где покорно топталась девушка Елена.
- Рубашку не изгваздай! - опять донеслось из комнаты.
- Жена? - осведомилась моя старая знакомая.
Я сдержанно кивнул и обреченно повлек Елену вниз по лестнице.
Глава 49
Арсений Кириллыч меняет профессию
В кафе "Минутка", что около метро, народу было немного. Несколько таких же, как я, по-субботнему неприкаянных мужичков. Их сизоватые носы уныло свисали над пивными кружками. За отдельным столиком беззаботно хохотали длинноволосые студентки в ярких куртках, угощаясь баночной пепси-колой.
Я молча поставил перед Еленой тарелку салата, колбасу и бутылку минералки, перед собой - рюмку коньяка. Елена сняла платок, по ее круглому лицу стекали капельки пота.
- Ты зачем приехала-то? - грубовато спросил я и для храбрости хлебнул коньяка.
- В Лужники, - просто ответила Елена.
- На соревнования по метанию ядра?
- Зачем? На базар вещевой. Жить-то надо, - пробубнила она с набитым ртом.
- У тебя вроде хорошо зарабатывающий муж был?
- Да их колонну еще в январе - того... расформировали, - привычно стала рассказывать она. - Запил он. Завод наш встал совсем. Говорят, какие-то шипсы из картофеля гнать будут...
- Чипсы? - удивился я. - На химпредприятии?
- Бес их знает, начальство-то, - отмахнулась Елена и продолжала: Зарплату все равно никто не плотит. А Томка с гальванического в Москву наладилась. Накупит здесь и продает у нас полгода втридорога. Так и живет... А чем плохо?
Кому как. Мне, например, очень даже плохо. Что я Маше скажу? Приехала, мол, старая знакомая, поторговать в Лужниках пару недель? Разговоров не оберешься...
- Как же ты мой новый адрес узнала?!
Елена посмотрела на меня бараньими глазами.
- А мне та рыжая, что в твоей квартире сидит, так и сказала: иди-ка ты, милая, к Арсену. Он теперь в другом месте обретается. Ну я и пошла...
- Понятно, - протянул я, задумавшись, куда бы пристроить незваную гостью.
К Леньке - нельзя. В одной комнате у него мама, а в другой - он сам с девушками. К Витальке? Вообще бред. Во-первых, неудобно, а во-вторых, там Лариса. Она такой шухер поднимет, что Рыбкину самому, того и гляди, на работе ночевать придется.
Если бы с Катькой у меня были прежние отношения, то проблем нет приводи и сели к ней кого хочешь. Не то что какую-то там бабу из Орехова! А может, вот он, повод для возобновления теплых отношений? - внезапно осенило меня. Я оставил Елену в кафе, а сам бросился к телефонной будке.
- Кэт, - закричал я, - выручай! - И изложил подруге свою нелепую просьбу.
Она помолчала и взорвалась:
- Слушай, Васильев, ты со своим бабьем отстанешь от меня когда-нибудь или нет?! Совсем меня за дурочку держишь, что ли?!
Вот оно! Сработало! Привычный тон мадам Колосовой. Но ничего не сработало. Катька сухо и едко сказала:
- Нет, Арсений, извини, это невозможно. У меня не гостиница. К тому же у меня тоже есть небольшая, совсем крохотная, но все-таки личная жизнь...
У нее кто-то есть? Как это мне до сих пор не приходило в голову! Да не может быть! В моей душе вдруг вспыхнула ярость, я представил, как лощеный мерзавец сидит на Катькином диване, хлещет вино и сыплет пошлыми комплиментами. Господи, какая гнусность и какая... несправедливость!
Девушка Елена доела салат, перед ней на тарелке лежал кусок колбасы с неровной выемкой от золотого зуба. Раньше у нее были обычные и вполне здоровые человеческие зубы. Принято так у них, в Орехове, что ли, для красоты вставлять в рот драгметаллы? Мол, все у меня хорошо, граждане, дом полная чаша!
Жилищная проблема навалилась на меня с новой силой. Надо было что-то срочно придумать. Я сел за стол и отодвинул недопитую рюмку. Пить больше не стоит. Маша может учуять запах спиртного, тогда уж точно жди скандала.
Может, сказать ей, что это - я с отвращением посмотрел на толстые ноги Елены в синих тренировочных штанах - моя родственница? Но Мария резонно спросит, почему она до сих пор ничего о ней не знала? Ладно, надо за порошком, по пути что-нибудь придумаю.
- Так ты говоришь, на две недели в Москву? - спросил я Елену, когда мы выходили из магазина.
Ничего путного я так и не придумал. Черт, и зачем только три года назад я ответил на ее письмо?!
Елена завертела головой.
- На две. Томка-то, из гальванического, - опять помянула она свою удачливую коллегу, - угол снимает у одной знакомой вьетнамки с ЗИЛа...
- А ты что же, не могла себе вьетнамку найти? - вырвалось у меня.
- Ха, вьетнамку! Разобрали их уже всех, - пояснила Елена. - А потом, углов-то в комнате - всего четыре. В одном она с мужем и дитем, в другом азербайджанец с мандаринами, в третьем Томка, а в четвертом - завхозша ящики какие-то хранит. Говорит, ближе чем на три метра подходить нельзя. Взорвется!
Она со значением глянула на меня.
О боже! И этот человек две недели будет жить в нашем доме! А в том, что Елена поселится у нас, я уже не сомневался. Достаточно взглянуть на ее решительный загривок.
И тут я остановился! Надо сказать мадам Еписеевой, что я нашел квартирантку на две недели!
"Ты что, ополоумел?" - конечно, спросит Маша. "А как же новая стиральная машина?" - гордо отвечу я и так же гордо удалюсь.
Правда, есть тут одна загвоздка. Где я возьму деньги? Не брать же их, в самом деле, с Елены? До этого я еще не опустился... Что ж, придется занять. Хотя бы у того же Витальки Рыбкина. А теперь нужно обработать мою гостью, чтобы в ее туповатой голове хорошенько разместилась простая мысль: мы с ней никогда не виделись и вообще не знакомы!
Я завел Елену за гаражи и принялся втолковывать:
- Леночка, а теперь послушай меня внимательно. Если ты хочешь, чтобы две недели прошли без эксцессов... короче, без скандалов, - поправился я, увидев в ее глазах пустоту весеннего неба, - то ты должна молчать. А если что, то говорить, что ты, мол, на улице меня встретила и спросила, не сдам ли я комнату на две недели. Усекла?
- А зачем? - тупо спросила девушка Елена.
Как же ей объяснить, что иначе Мария просто-напросто вышвырнет нас обоих?
