— Отлично. Тогда держись за меня крепче. Обещаешь?
— Обещаю, — сказала Фиона и улыбнулась. Она попросила высадить ее в конце дороги.
— Я увижу тебя снова? — спросил Бэрри.
— Да, я с удовольствием встречусь с тобой. — Про себя она молилась, чтобы выражение ее лица не выдало, как она этого хочет.
— Ну, ты можешь зайти ко мне в супермаркет, — сказал он.
— Что? Ах да, конечно. Запросто.
— Или лучше мне заехать в госпиталь?
— Заезжай. Если будешь проезжать мимо, — грустно сказала она.
— Я буду проезжать мимо каждый день, — сказал Бэрри. — Моя мама все еще там. Спасибо, что не стала спрашивать о ней… я не хотел говорить об этом. Спокойной ночи, Фиона.
— Спокойной ночи, Бэрри, и спасибо тебе.
Она долго лежала и не могла заснуть. Он нравился ей, а она сделала несколько глупых ошибок, но он все равно сказал, что встретится с ней.
Бриджит позвонила в госпиталь, чтобы договориться о встрече с Фионой.
— Ты придешь к нам сегодня, как договаривались?
— Конечно.
— Послушай, сегодня Гранья собирается все рассказать о своем пенсионере.
— А это нормально, что я приду? — взволнованно спросила Фиона.
— А почему нет? — спросила Бриджит с сомнением. — Что тебя смущает?
— Но он ведь будет там, этот старый мужчина?
— Он будет сидеть в машине около дома, чтобы войти, если понадобится.
— Понадобится?
— Ну, знаешь, его могут пригласить войти в качестве зятя, или ему придется прийти на выручку Гранье, если папа набросится на нее с кулаками.
— Он этого не сделает. — От ужаса Фиона открыла рот.
— Нет, Фиона, не сделает. Ты все воспринимаешь буквально. У тебя совсем нет чувства юмора.
— Нет, думаю, что есть, — грустно ответила Фиона.
Придя на работу, Фиона поинтересовалась здоровьем миссис Хили, мамы Бэрри. Она знала Кити, одну из медсестер, работавших в том отделении, где она лежала. Кити совершенно не испытывала сочувствия к тем, кто пытался покончить жизнь самоубийством. Она попросила Фиону никому ничего не рассказывать, потому что не хотела испортить репутацию отделения. Она давала этой женщине необходимые лекарства и была с ней так же мила и терпелива, как и с остальными пациентами.
— Как ее зовут?
— Нэсса.
— И как она? — спросила Фиона.
— Не знаю. Очень слаба и в сильном шоке. Все время смотрит на часы над дверью и ждет, что войдет ее муж.
— А что он?
— Пока не был, сын заходит, но это не то, она хочет видеть мужа. Из-за него она сделала это.
— Откуда ты знаешь?
— Они все попадают сюда из-за этого, — сказала умудренная опытом Кити.
У Дьюнов дома они сидели на кухне за круглым столом. На ужин приготовили макароны с сыром, но к ним никто не притронулся. Миссис Дьюн была увлечена газетой и производила скорее впечатление человека ждущего кого-то в аэропорту, чем хозяйки дома. Бриджит, как обычно, была на диете, и потому на ее тарелке лежали два яйца с салатом. Гранья была бледной, а мистер Дьюн торопился скрыться в своей комнате.
— Папа, подожди минуту, — сказала Гранья. — Я хочу кое-что сказать всем.
Миссис Дьюн оторвалась от газеты. Бриджит уперлась взглядом в стол. Фиона начала краснеть и почему-то почувствовала себя виноватой.
— Да, конечно. — Мистер Дьюн сел, почти довольный тем, что собирался выслушать нечто важное.
— Для вас будет очень трудно это принять, я знаю, поэтому попытаюсь объяснить все как можно проще. Я люблю одного человека и хочу выйти за него замуж.
— Ну так разве это не здорово! — воскликнул Эйдан.
— Замуж? — переспросила мама удивленно, как будто это было так неожиданно, что тот, кто любит, может на такое решиться.
Бриджит и Фиона ничего не сказали и лишь вздохнули.
Не дожидаясь вопроса, кого она любит, Гранья сказала:
— Сейчас вы все будете против, будете говорить, что он слишком стар для меня и много всего другого. Это Тони О’Брайен.
Повисшая тишина была страшнее, чем Гранья предполагала.
— Это шутка? — задал отец логичный вопрос.
— Нет, папа.
— Тони О’Брайен! Жена директора, ни больше ни меньше, — издала мама короткий смешок.
Фиона не могла вынести напряжения.
— Я слышала, он очень хороший, — произнесла она миролюбиво.
— И от кого ты это слышала, Фиона? — спросил мистер Дьюн типичным тоном учителя.
— Ну, так все говорят, — пробормотала Фиона.
— Он неплохой, папа, и она должна выйти замуж за кого-то, — сказала Бриджит, считая, что это поможет делу.
— Ну, если ты думаешь, что Тони О’Брайен женится на тебе… — Лицо Эйдана помрачнело.
— Мы хотели, чтобы ты узнал первым, и подумали, что сможем пожениться в следующем месяце. — Гранья пыталась унять дрожь в голосе.
— Гранья, этот мужчина каждый год обещает как минимум трем девушкам, что женится на них, а потом ведет их в свой бордель и делает там с ними, что хочет. Хотя, ты, наверное, знаешь об этом, потому что часто бывала там, а нам рассказывала, что останешься ночевать у Фионы.
Фиона испугалась, что ложь может обнаружиться.
— Это не так, когда она говорила, что остается у меня, она оставалась.
— Папа, ты пойми, я была на твоей стороне, когда все узнала. Я не хотела иметь с ним ничего общего, но он все объяснил… так правильно, так лучше.
— Я уверен, ему пришлось долго уговаривать тебя. Обычно ему хватает трех дней, чтобы затащить девицу в свою постель.
— Перестань, папа. Я готова поспорить, сейчас все по-другому. Подумай об этом.
— Только потому, что он сидит в кабинете директора?
— Но он же не всегда был директором.
— Какая разница, он все равно собирался занять этот пост.
— А почему Тони недостоин этого? Разве он не покрасил школу, не привел в порядок школьный двор? Везде все новенькое, нашел деньги, чтобы расчистить сад, уроки итальянского теперь проходят в школе…
— Да, он недосягаем.
— Что ты думаешь, мама? — Гранья повернулась к ней.
— Что я думаю? А какая разница? Ты собираешься сделать то, что хочешь.
— Послушай, папа, Тони всегда говорил, что чувствует себя неловко, когда видит тебя, зная, что рано или поздно ему придется столкнуться с тобой лицом к лицу, и тогда откроется, что столько времени он скрывал от тебя наши отношения.
— О, дорогая, какой он несчастный, бедная душа.
Они никогда не видели, чтобы их отец говорил с таким сарказмом и горечью.
Гранья выпрямилась:
— Как мама говорила, мне уже исполнился двадцать один год, и я могу делать что хочу, но я надеюсь, что вы одобрите мое решение…
— И где же он, твой великий и прекрасный жених, который не осмелился прийти и поговорить с нами лично?
— Он около дома, папа, сидит в своей машине. Я сказала ему, что позову, когда мы все решим между собой. — Гранья закусила губу.
— Нет, Гранья, я не дам тебе своего благословения. Но как говорит твоя мама, ты уже взрослая и вольна сама решать. — Злой и расстроенный, он встал и вышел из-за стола. Они услышали, как с грохотом захлопнулась дверь его комнаты.
Гранья посмотрела на маму. Нел Дьюн пожала плечами:
— А чего ты ожидала?
— Тони любит меня, — сказала Гранья.
— Ты думаешь, это волнует твоего отца? Почему из миллионов мужчин ты выбрала именно его? Твой отец никогда этого не поймет. Никогда.
— Но ты, ты понимаешь? — Гранье необходим был человек, который бы поддержал ее.
— Я понимаю, что сейчас он для тебя важнее всего в жизни. Конечно. А что тут еще понимать?
Лицо Граньи было каменным.
— Спасибо за помощь, — сказала она, а потом посмотрела на сестру и подругу. — И вам тоже спасибо за поддержку.
— Но мы сделали все, что могли.
— Я пыталась выгородить тебя, — запричитала бедная Фиона.
— Ты пыталась, — ухмыльнулась Гранья. Она встала из-за стола.
— Куда ты собралась? Не ходи к папе, он не изменит своего мнения, — сказала Бриджит.
— Нет, я иду собирать вещи и переезжаю к Тони.
— Если, как ты говоришь, он без ума от тебя, так пусть приедет завтра и поможет тебе, — сказала мама.
— Я больше не хочу оставаться здесь. Раньше я этого не осознавала, но пять минут назад я поняла, что никогда не была счастлива в этом доме.
— А что такое счастье? — произнесла Нел Дьюн.
И они молчали, слушая шаги Граньи, поднимающейся по ступенькам в свою комнату.
В стоящей около дома машине мужчина ждал какого-нибудь сигнала и не понимал, что означают передвижения в одной из комнат.
Потом он увидел Гранью, выходящую из дома с чемоданом.
— Я отвезу тебя домой, любимая, — сказал он, и она зарыдала у него на плече, как много лет тому назад плакала, уткнувшись в жилетку своего отца.
Фиона продолжала думать о случившемся еще несколько часов. Гранья была всего на год старше. Разве она могла так разговаривать со своими родителями? По сравнению с драмой в жизни Граньи у Фионы, можно сказать, не было проблем.
