- Безусловно! Вы получите меха, двойные сапоги, даже переносную печку и, естественно, лекарства и продукты питания.
- Благодарю вас! Но вы сами-то как, сможете уехать? Французский губернатор...
Мойша Шахна сделал жест, удивительный для такого спокойного человека: он погрозил кулаком в пространство.
- Губернатор? Его милость герцог не верит этим ужасным слухам. Он грозит тюрьмой тем, кто их распространяет.., и он собирается дать бал. Но я верю.., и уеду!
На другой день кибитка отправилась в Ковно. Как он и обещал, врач щедро снабдил путешественниц всеми средствами для борьбы с холодом, и это не было лишним, ибо температура драматически резко упала. Термометр опустился до минус 20 градусов, реки замерзли, а снег так затвердел, что лошадь ступала по нему уверенно.
К счастью и вопреки боязни Барбы, молодой женщине стало немного лучше. Лихорадка не возвращалась, кашель смягчился, и приступы его стали более короткими. Но для большей безопасности Барба полностью закутала ее в меха, оставив открытыми только еще слишком блестевшие глаза.
Таким ходом потребовалось три дня, чтобы добраться до Немана. Вечером третьего дня, обеспокоенная усиливающимся морозом, Барба отказалась делать привал.
Тем более что они находились на пустынной равнине, где не было никакого укрытия.
- Пойдем до конца, - заявила она, приготовив горячую еду, - и утром будем в Ковно!
И всю ночь, освещая дорогу фонарем, она шла... пока дьявол не послал ей новое испытание. За два часа до восхода солнца, уже в виду Ковно, заднее колесо кареты сломалось на невидимом препятствии. От резкого торможения карету занесло.
Проснувшись от толчка, Марианна высунула голову наружу. При свете фонаря она увидела блестевшее лицо Барбы, смазанное бараньим жиром для защиты от мороза. И это лицо было само отчаяние.
- У нас сломалось колесо! - пробормотала она. - Ехать невозможно!.. Нет, - сейчас же запротестовала она, увидев, что Марианна собирается выйти, - не спускайтесь! Слишком холодно! Вы смертельно простудитесь.
- В любом случае я простужусь, если мы останемся тут долго без движения. Мы еще далеко от Ковно?
- Две или три версты. Может, лучше...
Она не успела закончить фразу. Из-за поворота дороги вылетел всадник и, избегая столкновения, резко свернул в сторону. Споткнувшись о насыпь, лошадь упала.
Всадник тут же вскочил, помог ей встать на ноги и, изрыгая французские проклятия, направился к карете.
- Черт побери! Кто это подстроил мне такую гадость? Банда проклятых...
Он вытащил пистолет и, похоже, решил им воспользоваться. Но Барба успела закричать, пока он не прицелился.
- Не убивайте нас! Сломалось колесо, и мы и так уже наказаны.
Услышав родную речь из уст этого невероятного создания, явно местного происхождения, мужчина подошел ближе.
- Ах, вы женщины? Простите меня, я не мог знать, но я больно ударился. И я спешу...
Марианна с удивлением увидела, что это не простой солдат, а один из доезжачих императорского двора. Его присутствие в этой ледяной пустыне было таким неожиданным, что она не смогла удержаться от вопроса, что он здесь делает. Тогда он представился.
- Амордю, мадам. Доезжачий его величества императора и короля. Я обязан позаботиться о перекладных лошадях. Император следует за мной!
- Да что вы говорите? Император?..
- Будет здесь с минуты на минуту! Извините, что я оставлю вас! Приехав в Ковно, я пришлю вам помощь.
А пока надо убрать карету в сторону, иначе его величество вынужден будет остановиться.., не так резко, как я, надеюсь. Давайте быстрей, я помогу. Я и так уже задержался из-за волков, пришлось отстреливаться.
Сказав это, он зажал в кулаке повод и крикнул Барбе, чтобы она поддала карету сзади, но та не слышала его. Она бросилась к Марианне, первым побуждением которой, услышав о приближении Наполеона, было убежать в поле, чтобы спрятаться.
- Прошу вас, не делайте глупостей! Оставайтесь здесь! Может быть, он вас даже не увидит. И если он увидит вас, чего вам бояться? Здесь нет ни тюрем, ни...
- Помогите же, Бога ради! - заорал доезжачий, которому не подчинялась лошадь.
- Чего это вы выдумали? Что я подниму карету с риском надорваться? Если император приедет, он остановится, и все! И среди сопровождающей его армии найдется кому вытащить нас отсюда.
Амордю в ярости потряс руками.
- Я сказал - император! Не армия! Его величество вынужден ее опередить! Ему необходимо поскорей попасть в Париж. Положение там серьезное, похоже.
Ну, вы мне поможете? Святая кровь.., вот и они!..
Действительно, три кареты вынеслись из-за поворота: дормез императора и два закрытых калеша, все белые от изморози. С десяток всадников сопровождали их.
У Марианны уже не было времени взобраться в карету, чтобы спрятаться. Она со стоном прижалась к Барбе, уткнув лицо ей в плечо. Она стыдилась внезапно охватившего ее страха. Но его внушал не столько Наполеон, сколько тяготеющий над ней рок, который не переставал воздвигать на ее пути одно препятствие за другим. Может быть, так ей на роду написано, что она никогда не попадет в Данциг...
Тем временем доезжачий подбежал к головной карете, из окошка которой кто-то высунулся. Марианна услышала хорошо знакомый голос, спросивший с нетерпением:
- Почему остановились? В чем дело? Что за карета там?
- Экипаж с двумя женщинами, ваше величество! У них сломалось колесо, и мне не удалось освободить дорогу.
- Две женщины? Что делают две женщины в такое время на этой дороге?
- Я не знаю, сир. Но одна говорит по-французски с местным акцентом, а другая - без акцента. Я думаю, что она француженка.
- Без сомнения, несчастные беглянки, как и мы, впрочем! Пусть посмотрят, что можно для них сделать.
Я подожду.
Говоря это, Наполеон отворил дверцу и спрыгнул на снег. Несмотря на волнение, Марианна не смогла удержаться и бросила взгляд в его сторону, в то время как он, освободившись от медвежьей полсти, шел к ним, с трудом переставляя ноги в громадных меховых сапогах.
Вот он уже рядом, и Марианна ощутила, как с перебоями забилось ее сердце, когда он приветливо спросил:
- Это с вами случилась беда, сударыня?
- Да, сир, - ответила Барба неуверенным тоном. - Мы надеялись попасть в Ковно до рассвета, но нас постигло несчастье.., а моя подруга оправляется после тяжелой болезни. Я боюсь за нее из-за этого ужасного холода...
- Я понимаю вас. Ее надо получше укрыть. Могу ли я узнать, кто вы?
Барба уже открыла рот, чтобы ответить бог знает что, но вдруг что-то сломалось в Марианне, что-то, что было, пожалуй, ее боевым духом. Довольно с нее борьбы со всем - с людьми и стихиями. Она устала, она больна.., и любая тюрьма была бы предпочтительнее того, что она вынесла. Оттолкнув Барбу, она открыла лицо и упала на колени.
- Это я, сир. Это только я... Делайте со мной, что хотите...
Он издал глухое восклицание, затем крикнул, не оборачиваясь:
- Рустан! Фонарь!..
Мамелюк, которого она не видела и не думала, что он в России, подбежал, словно меховая гора, увенчанная тюрбаном. При неверном свете фонаря Наполеон вглядывался в истощенное болезнью лицо и глаза, полные слез, которые, скатываясь по бледным щекам, замерзали. Его взгляд загорелся огнем, который, впрочем, быстро потух, и вдруг он нагнулся к ней с таким окаменевшим лицом, что она не могла удержаться от стона.
- Сир... Вы никогда не простите меня?
Но он ничего не ответил и взял из рук мамелюка фонарь.
- Отнеси ее! - сказал он ему. - Положи в карету! Ее спутница поедет с Констаном. Лошадь выпрячь и взять с собой. Что касается этой.., повозки она не стоит того, чтобы тратить на нее время. Переверните ее на обочину, и отправимся! Здесь можно околеть от холода!
Без единого слова Рустан поднял Марианну и отнес в дормез, где уже находился один человек. Она не могла удержаться от улыбки, узнав Коленкура и увидев написанное на его лице изумление.
- Видно, так уж предопределено судьбой, господин герцог, что мы всегда встречаемся при необычных обстоятельствах, - прошептала она.
Но сильный приступ кашля потряс ее и помешал продолжать. Сейчас же герцог де Висанс подсунул ей под ноги жаровню, потянулся к дорожному несессеру, достал вино, налил в кубок и поднес к губам молодой женщины.
- Вы больны, сударыня, - сказал он сочувствующим тоном. - Этот климат не для вас...
Он умолк, так как Наполеон поднялся в карету и стал укрываться медвежьей полстью. Он казался разъяренным. Его движения были резкими, брови - сильно нахмуренными, но Марианна, подкрепившись вином, которое оказалось любимым государем шамбертеном, рискнула подать голос:
- Как благодарить вас, сир? Ваше вели...
Он оборвал ее.
- Замолчите! Снова закашляетесь! На почтовой станции будет время...
Вскоре приехали в Ковно и остановились в одном из предместий перед домом, от которого осталась только половина. Собственно, и весь город имел такой же вид, ибо десять лет назад большая часть Ковно была уничтожена во время ужасного пожара, от которого он до сих пор не оправился. Приход французов на этот берег Немана не способствовал наведению порядка. За исключением старого замка, нескольких церквей и примерно половины домов, все остальное лежало в руинах.
